Что в имени тебе моем?

Женщина, выходя замуж, обычно меняет свою фамилию. Мы воспринимаем это как норму, поскольку в семье жена оказывается «за мужем». Так уж утвердилось в русской традиции. Значит ли это, что женщина отказывается от своих родителей? Разумеется, нет. Никому и в голову не придет так думать. Была Ивановой, стала Сидоровой. Что тут такого? Разве фамилией определяются родственные связи?

Теперь зайдем с другой стороны. Триста лет назад на берегах Невы заложили город, назвали его Санкт-Петербург. Два с лишним века он жил себе с таким именем и никого не смущал, пока не началась 1-ая Мировая война. Николай II в рамках антинемецкой кампании переименовал его в Петроград, но ненадолго. Вскоре город стал Ленинградом в честь вождя революции, но, опять же, ничто не вечно под луной. После развала Советского Союза городу вернули первозданное имя. Правда, один день в году он вновь становится Ленинградом — 27 января, в день полного снятия блокады. И область вокруг города не стала Санкт-Петербургской. Эта двойственность сохраняется и по сей день, и чем дальше от настоящего оказывается советская эпоха, тем пленительней и надежней звучит гордое ЛЕ-НИН-ГРАД. Многие старожилы до сих пор отказываются употреблять петровское название и считают себя ленинградцами, и что-то мне подсказывает, что окончательная точка в этом вопросе еще не поставлена. А все оттого, что имя прижилось, стало родным, обросло историей, символами, кровью и плотью, наконец. Так женщина после долгих лет замужества срастается с фамилией супруга.

Но вся эта чехарда с переименованиями еще объяснима, когда дело касается города. Для большинства жителей принципиально, ленинградцы они или петербуржцы, волгоградцы или сталинградцы. А если речь идет об улице или станции метро?

Для начала необходимо смириться с простой мыслью: волна переименований неизбежна, когда государство подходит к смене историко-политической парадигмы. И такая волна прошлась по нашей стране в 90-е годы. Если даже СССР стал сначала СНГ, а потом Российской Федерацией, то что уж говорить о городах, улицах и площадях? Наивно в этом видеть лишь отказ от опостылевшего прошлого. К тому же, как мы сейчас убеждаемся, не таким постылым оно и было. Меняется вектор движения и требует своего закрепления в истории посредством имени. Не уверен, что это нормальный процесс, но он объяснимый. Однако волна переименований в 90-е годы не превратилась в пандемию. И это тоже обязательно надо учитывать. Мне, как петербуржцу, проще рассуждать на примере собственного города. К примеру, улица Герцена в 1993 году вновь стала Большой Морской, а Красной улице вернули историческое Галерная. При этом площадь Восстания не стала Знаменской, как до революции, а площадь Труда — Благовещенской. Не коснулась волна переименований улиц Олеко Дундича и Белы Куна, названных в честь ярких и даже кровавых революционеров. А Благовещенский мост петербуржцы по-прежнему называют мостом Лейтенанта Шмидта. Городу Пушкину вернули историческое название Царское Село, но для всех жителей он по-прежнему остался Пушкиным, и даже в административных документах район города значится как Пушкинский. Это говорит о том, что переименовать улицу или метро, используя властный рычаг, конечно, можно. Но не факт что новое имя приживется.

Набравший обороты скандал вокруг московского метро «Войковская» не стоит выеденного яйца именно по той причине, что все, что подлежало переименованию, было давно переименовано в 90-е годы. Все аргументы противоборствующих сторон вторичны. Не имеет значения для имени станции, участвовал Войков в расстреле царской семьи или нет. Допустим, все, что нам говорит о Войкове «Википедия» правда. И расстреливал лично, и перстенек рубиновый тиснул с пальца убиенной императрицы… Дальше что?

Генерал Ермолов, к примеру, крайне жестоко зачищал Северный Кавказ. Чеченские матери его именем детей пугали. Москвичи, давайте улицу Генерала Ермолова тоже переименуем? Ведь убийца, палач! Нет?

Заодно все улицы, площади и проспекты, носящие имя Ленина заменим к чертовой матери, вырвем из собственной памяти. Работа предстоит большая, объемная, каждого города коснется, но дело-то того стоит? Да, и памятники обязательно надо снести. Благо, есть на кого ориентироваться.

Ордынка — напоминание о татаро-монгольском иге. В топку такое название.

А «Войковскую» по логике необходимо переименовать в «Красновскую», в честь известного атамана. Православный, монархист, большевиков ненавидел. Полный комплект качеств. Ну, а то, что с фашистской Германией сотрудничал и советских солдат постреливал — это пустяки, можно и глаза закрыть на такую мелочь.

Ладно, выдохнули. Война с собственной историей до добра не доводит. В этом мы отлично убедились на примере некогда братской нам Украины. Но все-таки норовим наступить на те же грабли, пусть и уменьшенного размера. Оставьте в покое Войкова и убиенную царскую семью. Это дело историков, публицистов и писателей. Оставьте в покое станцию метро. В памяти москвичей она уже закрепилась как «Войковская» и ничего с этим не поделать. А историю своей страны необходимо принять такой, какая она есть, со всеми взлетами и падениями, со светлыми и черными страницами. А если кого-то физически потряхивает от ненависти к революционеру и дипломату — киньте клич, соберите средства и установите на выходе из метро памятник Николаю II. И успокойтесь уже, наконец.