Клеветникам России

Второго декабря на страницы религиозного приложения к «Независимой газете», «НГ — религии» выплеснулся вулкан идеологической ярости Александра Ципко «И снова мания грандиоза».

Россия, патриарх, коммунизм, Сталин — вот цели, на которых сосредоточил свою ненависть доктор философских наук.

Чем мотивирует автор свою непримиримость? Упоминание о собственном пути России приводит автора в неописуемую ярость. Никакого своеобразия, никакого своего пути — только в Европе и с Европой. Хоть в подметках, но у Европы.

Никакого русского величия нет и не должно быть — вещает «пророк» — только в болоте общечеловеческих ценностей, иначе — измена христианству.

Но с христианством Европа рассталась: она гордо именует себя постхристианской, остатки христианства ютятся на задворках, доживая последние дни, а в наказание Бог наводнил ее иноплеменниками Азии и Африки, несущими радикальный ислам и не желающими знать ни ее ценности, ни ее культуру, ни ее законы.

Вавилонская башня общечеловеческих ценностей рушится на глазах, погребая под обломками ее созидателей.

В своем неудержимом русофобстве автор пишет, что нам нечему научить народы и нечего предложить миру. Есть. Православие России прошло в 20 веке через такие бури и сохранилось, а изнеженная Европа и без бурь потеряла свое христианство.

Каких только обвинений не выдвигает наш доктор философии! И в отходе от общечеловеческих ценностей, и в невнимании к идеям русской религиозной философии, и в симпатиях к Сталину и коммунизму.

Фашизм — пишет он — явился реакцией на большевизм.

Фашизм явился ответом на Версальский договор, унизивший Германию, а вот окреп и расцвел он благодаря европейским либералам, ни за что не желавшим вступать со Сталиным в антигитлеровскую коалицию. Не большевизм развязал Вторую мировую войну, не большевики втянули страну в 1-ю мировую. Большевизм явился ответом на капитализм. И лучшим референдумом против капитализма была Гражданская война, когда народ винтовкой и шашкой проголосовал за солидарность и справедливость, и обутые в лапти разметали тех, что были одеты с иголочки и кого капитализм послал на свою защиту, а ярость, с которой они это делали, была выражена не большевиками, а самими дворянами за минувшие три столетия, когда мужиков продавали, обменивали, проигрывали в карты, не желая ничего слышать о справедливости и при этом именуя себя православными.

Дай Бог не повториться такому референдуму! А вот чтобы этого не случилось, поиски путей солидарности и справедливости надо начинать сейчас, пока не поздно.

Безосновательно утверждая, что «патриарх Кирилл» бьет поклоны русской религиозной философии (давать высокую оценку и бить поклоны — вещи разные) — сам автор простирается перед ней ниц, делая из нее фетиш, вопреки предостережению апостола Павла: «Смотрите, братия, чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщением по преданию человеческому, а не по Христу» (Кол.2, 8).

Философов можно цитировать без конца, всякий раз приспосабливая цитаты к собственному мировоззрению. Кто-то любит Ницше, кто-то Шопенгауэра, кто-то процитирует Ж. Сартра: «Социализм есть горизонт для всякой мысли и перегной для всякой культуры», а кто-то будет с этим ожесточенно спорить. Кто-то любит Н. Бердяева, а кто-то предпочитает К. Леонтьева. Русская религиозная философия — великий пласт философской мысли, но не истина в последней инстанции. Да и у Бердяева, на которого ссылается автор, мы можем отыскать не созвучные автору мысли: «Человечество и мир ждут луча света от России, ее слова, ее неповторимого дела. Всечеловечество имеет великую нужду в России. И мы должны творить конкретную русскую жизнь, ни на что не похожую…» — писал он в работе «Падение священного русского царства». Это к вопросу об особом пути России, что так выводит из себя нашего философа.

А что касается мнений русских философов о Европе, то они видели ее тогда, когда на дряхлеющем теле старушки Европы еще не проступили тотально трупные пятна либерализма, а ее стареющее личико еще не обезобразила проказа нынешнего постхристианства.

Автору не дает покоя образ Сталина «как несомненного злодея», и он досадует, что ему в этом не удается переубедить других.

Только вот ненавистник советского строя Черчилль, считается, был другого мнения: «Сталин принял страну с сохой, а оставил с ядерным оружием». Похвала врага дорогого стоит.

А вот что произнес на похоронах Сталина 9 марта 1953 года патриарх Алексий I: «Великого вождя нашего народа, И.В. Сталина, не стало. Упразднилась сила великая, нравственная, и общественная. Сила, в которой народ наш ощущал собственную силу, которою он руководился в своих созидательных трудах…» (ЖМП, 1953, № 4).

Но либералы вздрагивают при имени Сталина, им страшно — и не зря, как гласит восточная мудрость: «Даже мертвый лев пугает живых шакалов».

Оплёвывание своей истории — характерная черта либеральной интеллигенции. По общим оценкам около 30 млн. китайских крестьян погибло в годы культурной революции в Китае. Но Мао Цзэдун национальный герой — и к его Мавзолею идут толпы народа.

Наполеон уложил в войнах огромную часть мужского населения. В войнах, не особенно нужных Франции и не самых победоносных — но он герой Франции до сих пор. Кстати, будь он сейчас во главе Франции — вряд ли бы страну беспокоили проблемы терроризма и исламизации.

«Патриарх Кирилл — пишет Ципко — пытается нам доказать, что советская система была выше в моральном отношении, чем „национал -социалистическая“».

Она во всех отношениях была выше, и высоту свою она доказывала великой победой. Германский меч без особого труда рассек Европу, а о твердыню Советского Союза он сломался, сломался о героизм, патриотизм и жертвенность нашего народа, в чем немалая заслуга и Церкви, и чему Европе следовало бы поучиться. Так что нам есть, что сказать миру!

Цена наших побед действительно была велика — и военных, и трудовых, но великие победы всегда стоили дорого, а эпохальные тем более.

И знаменитые слова П. Столыпина: «Вам нужны великие потрясения, а нам нужна великая Россия» имеют и другое прочтение — к своему величию Россия шла только через великие потрясения.

Апостол Павел пишет: «Надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные» (1 Кор. 11, 19).

Искусных оценит народ, а самых искусных увековечит история.

Дай Бог, чтобы голос Патриарха о справедливости и солидарности не оказался голосом вопиющего в пустыне, и страна нашла бы в себе силы стряхнуть оцепенение, преодолеть сопротивление 5-й колоны и, заглушая змеиное шипение либералов, уверенно пойти к победам своим собственным особым путем.