Что случилось с вишневым садом? Его попилили

Сейчас в центре общественного внимания находится сюжет о том, как госорганы попытались отрезать у Сельскохозяйственной академии значительную часть ее экспериментальных полей и делянок ради проведения на отчужденной от Тимирязевки территориях жилищного строительства. Эта история приобрела шумную известность после того, как протесты студентов и преподавателей Тимирязевской академии попали в центральные СМИ. Кульминацией этого сюжета стало его обсуждение во время Прямой линии с президентом Путиным.

На следующий день после Прямой линии вся эта история обсуждалась на Первом канале в передаче Петра Толстого и Екатерины Стриженовой «Время покажет». Я часто, как и многие, смотрю эту передачу и неоднократно был приглашен на нее как эксперт. Но такого, как в этот раз, я еще никогда не видал. Ведущим и редакторам программы удалось превратить обсуждение «тимирязевского скандала» в настоящее зеркало нашего общества. Набор участников был репрезентативен, были приглашены и влиятельные защитники Сельхозакадемии, и столь же влиятельные сторонники отчуждения у Тимирязевки ее экспериментальных сельхозугоий. Ведущие не давили на участников и давали высказаться всем сторонам. В результате обсуждение вышло очень шумным, но чрезвычайно представительным и показательным.

Общий фон обсуждения был задан образом чеховского «Вишневого сада». Эту метафору постоянно использовали в течение всей передачи обе стороны конфликта, имея в виду Тимирязевскую академию. Только защитники академии сравнивали руководство академии с Раневской, а покусившееся на земли академии госагентство — с Лопахиным. А противники руководства академии говорили о конфликте «двух Лопахиных».

Ведь противники Сельхозакадемии обвиняли в происходящем с ней ее руководство. Практически, они утверждали, что ректор провел этакую «двухходовочку». Сначала он сам предложил государству отдать часть территорий академии в обмен на несколькомиллиардное финансирование, а когда наивное государство поверило ему и приступило к процессу передачи госземель, находящихся во владении Академии, другому владельцу, ректор сделал вид, что он не причем, и натравил на госорганы преподавательский и студенческий коллективы.

Также ректора обвиняли в том, что он и раньше передавал земли сельхозназначения, находившиеся во владении академии, под жилищное строительство. Ну и, разумеется, были разговоры о том, что на территории академии действует множество фирм и фирмочек, не имеющих никакого отношения к сельскому хозяйству.

Защитники же академии говорили о том, что прав ректор или неправ — это не столь важно. Главное же состоит в том, что землю у академии отбирать нельзя. И прежде всего потому, что государство само в свое время сыграло с Тимирязевкой, да и, конечно, не только с ней, но и со всеми другими вузами и НИИ в гораздо худшую и гораздо более подлую «двухходовочку», чем та, в которой обвиняют ректора академии. Сначала учреждения науки и образования на 20 лет почти совершенно лишили финансирования, практически ввергнув их в нищету. А потом стали их обвинять в коррупции, неэффективности управления, в убыточности и даже, пардон, в «низком индексе Хирша». А потом еще имеют наглость «наказывать» этих самых «неэффективных».

Какие-то учреждения совсем ликвидируют, в каких-то производится сокращение, из-за которого на улице оказывается значительная часть сотрудников. Какие-то учреждения насильственно объединяют. И почти всегда изыскивают все возможности, что-нибудь изъять. Помещения в центре, земельные угодья, как в случае с Тимирязевкой, всякую «лишнюю» социалку — гостиницы, поликлиники и т. д.

А разве не вы, господа «эффективные менеджеры», виноваты и в коррупции в учреждениях науки и образования, и в низком индексе Хирша? Ведь это вы или ваши предшественники довели научные учреждения до того состояния, за которое вы же их и критикуете? Но это ведь еще не все. Ваше представления об эффективности тоже довольно странные. И наука, и образование, и здравоохранение существуют, в первую очередь, вовсе не для зарабатывания денег. Добавлю к рассуждениям защитников Тимирязевки и свой пример. Городской общественный транспорт существует не ради прибыли, а ради перевозки горожан. И если он их хорошо перевозит, значит он работает эффективно. А если плохо, то нет. А уж как обеспечивается эта эффективность — ценами на билеты, городским транспортным налогом или специальными транспортными дотациями — это уже дело десятое.

Меня поразило, что Петр Толстой, стараясь в ходе передачи быть беспристрастным и предоставлять слово обеим сторонам конфликта в равной мере, несколько раз, так сказать, «не выдержал» и высказал несколько реплик, не просто совпадающих с точкой зрения защитников Тимирязевки, но и в чем-то более радикальных. Не знаю, был ли это ситуационный экспромт или выверенная «домашняя заготовка», хотя больше было похоже на второе. Петр Толстой впервые на моей памяти публично высказал (применительно к обсуждаемому сюжету) свои политические взгляды и, в том числе, что для меня наиболее важно, взгляды на ельцинскую приватизацию.

И дело даже не в том, что Толстой несколько раз прошелся по приватизации и эффективным менеджерам. Хотя слушать это мне было очень приятно. Особенно, когда он употребил мое любимое выражение «группа лиц», имея в виду выгодополучателей ельцинской приватизации. Тем более что, когда участники передачи стали усиливать его позицию и назвали эффективных менеджеров «ворами», Толстой тут же дал задний ход. Он не стал напрямую отказываться от обвинений приватизаторов в воровстве, но подчеркнул, что большая часть «эффективных» в чем-то искренние идеалисты, пытающиеся сделать нашу страну более сильной, более современной и развитой.

Однако одновременно с этим он высказал мысль, которая потрясла меня своей формулировкой. Я тоже много раз приходил к подобным выводам, но так чеканно, как Толстой, мысль свою, пожалуй, ни разу не выразил. Толстой не просто сказал, что большая часть нашего народа плохо относится к «приватизаторам», «эффективным менеджерам» и «эффективным собственникам». Он сказал гораздо больше. Одни, — сказал он, — стремятся добиться максимального результата от продуктов своей деятельности. А другие, и их при этом у нас абсолютное большинство, стремятся сохранить и поддерживать свой образ жизни. И крайне возмущены теми, кто ради эффективности разрушает этот образ жизни.

И тут у меня в голове щелкнуло. Я наконец понял кое-что, чего раньше не понимал. То есть, нет. Обо всем, о чем говорили в этой передаче, я думаю очень давно. С начала 90-х, если не раньше. Но я думал об этом, так сказать, по раздельности. А после того, как я услышал эту формулировку Толстого, у того, о чем я думаю, появился еще один общий знаменатель. Потому что через идею приверженности подавляющего большинства нашего народа к привычному образу жизни, оцениваемому, при этом, как правильному, можно очень много объяснить.

С одной стороны, это отлично объясняет государственническую и социальную направленность нашей трудовой мотивации. Ведь очень многие из нас работают даже до сих пор, в первую очередь, не ради зарплаты и карьеры, а потому что им интересна их работа, и они уверены, что эта работа приносит пользу обществу. И, конечно, очень здорово, что эта интересная и полезная работа еще и позволяет, как у нас принято говорить, «кормить семью».

И понятно, что люди с такой мотивацией не пошли, когда появилась такая возможность, ни в какой «бизнес», а остались на своих рабочих местах. Ну, в крайнем случае, занимались всеми этими «бизнесами-шмизнесами», так сказать, «для поддержки штанов». Как многие ученые и преподаватели в голодные годы усиленно занимались репетиторством. Да еще и детей своих «плохому научили». Заметили, наверное, как у нас вдруг вырос конкурс в технические ВУЗы?

Потому что у нас так думают не только врачи, учителя, преподаватели, ученые и офицеры. Но и огромное количество инженеров и специалистов других технических специальностей. Так что заветная мечта Гайдара с Чубайсом привить «этому народу» протестантскую этику и заставить «их», как они выражаются, «крутиться» ради достижения заветной «эффективности», с треском провалилась. Ну не хочет большая часть русских работать только ради денег и карьеры. Хотя ничего не имеет против высоких зарплат и заслуженного карьерного роста. А «протестантскую этику» удалось привить только нашим компрадорским олигархам с коррумпированной бюрократией, да обслуживающему их «креативному классу». Ну, может, еще бандитам девяностых, которые шли в бригады рядовыми «быками», потому что, как говорили многие из них — «лучше умереть, чем вернуться на завод к станкам».

Но ведь этот упорный социальный консерватизм относится отнюдь не только к трудовым мотивациям. Не менее остроя чувство бешенства, подобное тому, когда нам не дают «работать по-человечески», возникает у нас и при деформациях городского или сельского социального пространства. Сколько народу ненавидит наших «реформаторов» за разрушение родных сел или за уничтожение привычных и «правильных» объектов городской среды.

Я вообще люблю все на себя примеривать, так что расскажу о своем личном опыте. Я уже здесь, в «СП» неоднократно писал, какие сильные чувства вызвало у меня уничтожение привычных магазинов и других «объектов соцкультбыта» рядом с родительской квартирой в районе Пречистенки. И какие еще более сильные чувства вызывали у меня каменты из Сургута и Самотлора, где местные нефтяники потешались над моим «плачем по булочным» и объясняли мне, что «культурный центр города предназначен исключительно для обеспеченных людей». Вот вроде их, буровых мастеров, которые скоро выйдут на пенсию и приедут в Москву за квартирами. Что-то похожее писал мне в свое время в ЖЖ и Олег Кашин, когда сказал «мои внуки будут жить в твоей квартире».

Еще наглее были истории с квартирами жены и ее родителей. Старики больше 50 лет прожили в пятиэтажке кооператива Академии наук на Обручева. Чтобы быть рядом с родителями, их дочь купила 15 лет назад квартиру в пятиэтажке поблизости, на улице Новаторов. Это была первая из снесенных академических пятиэтажек. Как только эту пятиэтажку предназначили к сносу, так жадные «эффективные застройщики» забыли обо всех лужковских обещаниях «переселения в шаговой доступности», потому что сносимая пятиэтажка была очень длинной, и очень хотелось хапнуть землю под ней немедленно. И год на жильцов давили всеми возможными и невозможными средствами, пытаясь их заставить переехать не в предназначенный для них соседний дом, который еще не был построен, а через несколько улиц в сторону кольцевой в совершенно чужой район на улицу Саморы Машела. Причем давили не сами застройщики, а сотрудники Обручевской управы. Тогда отбились. Дали таки нам дом рядом со снесенным.

А родительская пятиэтажка была, наоборот, последней. Тут все внешне было гораздо более деликатно, а по сути еще хуже, чем в прошлый раз. Три года назад их пятиэтажку снесли. А родителей и других жильцов их дома всеми правдами и неправдами заставили переехать с Обручева «поближе к центру». Там и правда, квартиры дорогие и комфортабельные. А что старикам, которые прожили 50 лет на одном месте, переезд в чужой район здоровья не прибавит, так на это нашим «эффективным» глубоко наплевать. К тому же, когда все уже переехали, стало известно, что в шаговой доступности от снесенной пятиэтажки выстроен муниципальный дом. Но в течение года жильцам дома, предназначенного к сносу, морочили голову и врали в Департаменте недвижимости, что этот дом якобы «ведомственный», и жителей снесенных пятиэтажек туда селить не будут.

А потом выяснилось, что в новом доме на Панферова у Департамента какие-то проблемы с застройщикоми, и поэтому два года с лишним не выдавали правоустанавливающих документов всем жильцам. А когда бумаги, наконец, выдали, и мы смогли продать квартиру на Панферова и вернуться на родную Обручева, то выяснилось, что 80-летнему папе придется платить полуторамиллионный налог на продажу недвижимости. Потому что за это время наше доброе государство решило, что лица, переселенные из снесенных пятиэтажек по договору мены, теперь являются не «собственниками той же квартиры», как было много лет, а «новыми собственниками», которые три года не могут продать квартиру без налога.

Наш отдел недвижимости недавно писал в «СП», что, оказывается, у риэлторов существует такая полушутливая классификация покупателей квартир в Москве — «кавказцы», «среднеазиаты», «сибиряки» и «москвичи». «Сибиряки» — это те, кто хотят купить квартиру обязательно в совершенно новом доме и желательно на высоком этаже. А «москвичи» — это те, кто хочет купить квартиру в родном районе, поближе к родичам или работе. Так вот. Все наши застройщики и чиновники из префектур, управ и Департамента недвижимости точно не «москвичи», а типичные «сибиряки». Иначе бы они не удивлялись так искренне нашему желанию жить в районе родных улиц Обручева-Новаторов. Зачем это вам? — спрашивали они. — Ведь вам предлагают лучшую квартиру, причем, в лучшем районе.

И так всюду. Вот, например, я с юности, с середины 70-х дружен с двумя академическими институтами — Институтом истории естествознания и техники и Институтом философии. Десятилетиями ходил туда на конференции и семинары, дружил с многими коллегами, в конце концов, имел привычку регулярно заглядывать в институтские книжные лавки. ИИЕТ находился лет 50 в Старопанском переулке. Так и говорили: «на Старопанском» или «пойдем на Старопанский». А Институт философии лет 80 занимал здание старой гимназии на Волхонке. Так вот. ИИЕТ уж больше десяти лет тому выперли со Старопанского. Кому-то понадобилось помещение для строительства гостиницы. Лет десять институт ютился на Профсоюзной между Калужской и Беляево. Так и здесь достали. Недавно их переселили в другой конец города, в район метро Сокол. А Институт философии, несмотря на пятилетнее сопротивление, Пушкинский музей все-таки выселил. Теперь они на Таганке. И в обоих институтах, кстати, как и в наших академических пятиэтажках, полно стариков, которым все эти переезды здоровья не прибавляют.

Ну, про библиотеки вы и без меня, небось, все знаете. Начиная со знаменитой Тургеневки, которую переселили с места, где она находилась десятилетиями, лет 15 тому назад. А сейчас Следственный комитет пытается выгнать на улицу не менее знаменитую библиотеку имени Данте на улице Строителей, куда я имею обыкновение приходить слушать концерты классической музыки. Бесплатные, между прочим. Или вот маршруты общественного транспорта. Все 80-е я ездил с Пречистенки на Новаторов на 108 автобусе, который шел от метро Парк культуры по Ленинскому прямо до улицы Новаторов. Как демократы пришли к власти в Москве, так сразу маршрут ликвидировали. Мол, длинный и малоприбыльный.

А лет 10 назад мы с трудом отбили любимый 15-й троллейбусный маршрут. Власти говорили: «Зачем вам маршрут, который идет от Лужников по Пироговке и Пречистенке, а потом по Бульварному, если совсем рядом ходит от тех же Лужников по Комсомольскому и Остоженке и выходит на то же Бульварное 31-й троллейбус?». А сейчас Дептранс снова начал «оптимизировать» троллейбусные маршруты в центре Москвы. Раньше, например, от Храма Христа Спасителя можно было доехать до Рогожского кладбища и чуть дальше, а теперь только до Таганки.

Это я вам привел немного примеров из разных областей жизни, про то, как эффективные менеджеры внаглую вмешиваются в наш традиционный образ жизни вплоть до разрушения. А вот как заканчивать эту колонку, я, честно говоря, не знаю. Потому что пугать начальство «взрывом народного гнева» глупо и бессмысленно. Потому что никакого такого гнева не будет. Мы очень плохо способны к низовой самоорганизации и еще хуже — к защите своих интересов с помощью права. Да и к восстаниям мы не особенно способны. А сейчас, глядя на «революцию гидности» и «арабскую весну», мы и не хотим майданить. Зная, что от этого только еще хуже будет в большинстве случаев. Да и на добрую волю начальства в этом вопросе, честно говоря, до сих пор было очень мало оснований надеяться. Разве что процитированные мною слова Петра Толстого могут вселять некую, весьма робкую, надежду. На то, что начальство, наконец, одумалось, и готово начать принимать во внимание интересы своего народа.