Ни стыда, ни совести, ни доказательств

Вчера был обнародован вердикт Спортивного арбитражного суда, который согласился с решением Международного паралимпийского комитета (МПК) о недопуске российских спортсменов к участию в Паралимпиаде в Рио-де-Жанейро.

Таким образом, российских атлетов с ограниченными возможностями на главных стартах четырехлетия совершенно точно не будет. Теперь любые попытки бороться за их права скорее направлены в более далекое будущее, потому что перед Россией стоит перспектива пропустить и зимнюю Олимпиаду 2018 в Южной Корее. Поэтому сейчас вполне оправданы и обращение члена Общественной палаты, известной певицы Дианы Гурцкой в комитет ООН по делам инвалидов, и заявления адвоката Анатолия Кучерены о необходимости обжаловать вердикт CAS в гражданских судах Швейцарии. Однако все рассмотрения дела займут много времени, а Паралимпиада стартует уже в начале сентября.

Для того, чтобы оценивать подобное бесчеловечное решение спортивных чиновников, нужно понимать, что паралимпийское движение — это не про спорт, а про реабилитацию инвалидов и их возвращение к нормальной жизни. Причем Паралимпиада — это главные соревнования, но далеко не единственные. Сейчас проходит довольно много спортивных мероприятий для людей с ограниченными возможностями как на национальном уровне, так и на международном. Понятно, что все они проводятся при пустых трибунах, потому что, повторюсь, это не совсем спорт, и их вершиной как раз и является Паралимпиада, собирающая лучших из лучших. Решение МПК и его президента Филипа Крэйвена подрывает всю паралимпийскую систему для российских атлетов. Понятно, что никаких богатых спонсоров у них нет, права на телетрансляции никто не покупает, билеты на трибуны не продают, потому что кроме родных и близких участников на них никто не ходит. И единственное, чем паралимпийское движение живет, это как раз главные старты четырехлетия на объектах, подготовленных для Олимпиады. Собственно, Паралимпиада и задумывалась как мероприятие по привлечению денег в спорт для людей с ограниченными возможностями. Там есть спонсоры, государства тратят деньги на подготовку атлетов, есть общественное внимание. Все это и является основным источником доходов паралимпийского спорта.

При этом понятно, что есть правила паралимпийского движения, которые запрещают употребление допинга, однако мне даже сама постановка вопроса представляется довольно дикой. Ведь очевидно, что эти спортсмены пьют существенно больше лекарств, чем их здоровые коллеги, некоторые просто на них живут, поэтому издевательства в виде требований помочиться в баночку после соревнований существуют только ради оправдания существования спортивной бюрократии, проедающей огромные деньги, которые стоило бы отдать на развитие паралимпийского движения.

Тем не менее, правила есть, и нарушать их не стоит. Касается это всех сторон — и России, и МПК. Если в России действительно спортсменам инвалидам давали допинг перед Паралимпиадой в Сочи, то тех, кто это делал надо наказывать строже, чем за допинговые программы для обычных атлетов. Но и МПК должно придерживаться одного из главных правил всего спорта, а именно работать открыто. Филип Крэйвен огласил информацию о подмене 35 проб паралимпийцев, но при этом не назвал ни одной фамилии ни тех, кто пробы мог подменить, ни тех, кто их сдавал. Понятно, что доверять такой информации невозможно, анализировать ее тем более, поэтому решение МПК может оцениваться исключительно эмоционально.

Правы те блогеры, которые в Интернете сравнивают решение МПК и спортивного арбитража с законом Димы Яковлева. В принципе природа обоих явлений одинакова и вызвана желанием использовать беззащитных людей для реализации политических или каких-то иных задач. Меня удивляют те, кто осуждает закон Димы Яковлева и при этом горячо поддерживает отказ в допуске наших спортсменов на Паралимпиаду в рамках, по их словам, международной борьбы с путинским режимом.

Но вообще попытаться разобраться в причинах очередного решения спортивной бюрократии, принятого не в пользу России, стоит. Тем более что паралимпийский спорт у нас в стране находится на правах пасынка, что, наверное, и создало почву для санкций со стороны МПК.

Дело в том, что в Международном паралимпийском комитете Россия не представлена никак. Кения представлена, а Россия нет, поэтому и повлиять на позицию спортивных чиновников мы никак не могли. Если в МОК у нас остались остатки еще советского влияния, то в МПК его никогда не было.

Да и сам Паралимпийский комитет России (ПКР) представляет из себя довольно печальное зрелище. Возглавляет его с 1997 года бывший вице-спикер Думы и Уполномоченный по правам человека Владимир Лукин, играющий роль свадебного генерала. Он сам, кстати, признался, что в пятичасовом судьбоносном заседании CAS выступал всего десять минут. Реально руководит паралимпийским спортом в России председатель исполком Павел Рожков, сосланный туда на почетную пенсию с поста замминистра спорта. Понятно, что влияние и вес этих руководителей чрезвычайно низок не только для влияния на международной арене, но и внутри страны. В итоге наш крупный бизнес вкладывается в футбольную Лигу Чемпионов, как «Газпром», или в Единую баскетбольную лигу, как ВТБ, а генеральным партнером ПКР является, лотерея Спортлото. Кстати, и адвокатов в CAS оплачивал не ПКР, а вице-президент Федерации профессионального бокса, бизнесмен Андрей Рябинский.

Даже вчера никаких громких заявлений ПКР не сделал, в отличие, кстати, от Паралимпийского комитета Белоруссии. Его президент Олег Шепель сказал, что его спортсмены вместе с флагом своей страны понесут российский триколор. Подопечные сэра Крэйвена уже пригрозили белорусским атлетам санкциями, но Шепель не взял свои слова назад.

Следственный комитет же после объявления решения CAS вдруг решил рассказать о расследовании уголовного дела против Григория Родченкова. Оказалось, что ведомство Бастрыкина хочет допросить президента WADA Крэйга Риди и автора скандального доклада Ричарда Макларена, потому что якобы Родченков был в их прямом подчинении.

На самом деле для российского спорта было бы лучше, если бы следователи поменьше общались на тему борьбы с допингом с журналистами. Дело в том, что ни РУСАДА, ни «Антидопинговый центр» никакого отношения к WADA не имеют. Учредителями РУСАДА являются Минспорт, Олимпийский и Паралимпийский комитеты России, Российский государственный медицинский университет, Российская академия образования и организация «Лига здоровья нации». Руководимый же некогда Родченковым «Антидопинговый центр» вообще ФГУП, который подведомственен Минспорту. Поэтому допрашивать имеет смысл начальников Родченкова в лице Виталия Мутко, замминистра спорта Юрия Нагорных и бывшего главы антидопингового департамента ведомства Натальи Желановой. Этим людям есть что рассказать про деятельность информатора WADA и обстоятельства его назначения после истории с уголовным делом о снабжении спортсменов допингом, осуществлявшимся самим Родченковым и его сестрой.

Кстати, именно Минспорт регулярно рассказывает, что Россия перестает финансирование WADA, собственно, такой и была реакция главного спортивного ведомства на вчерашнее решение CAS, а правительство вынуждено это опровергать, видимо, как некую шутку. Дело в том, что Россия финансирует антидопинговую организацию не по зову сердца, а в связи с ратификацией России международного соглашения по борьбе с допингом в спорте.

Однако никаких обязательств содержать антидопинговые лаборатории внутри страны у России нет. В США, скажем, они частные, и государство никакой ответственности за подмену или потерю в них проб не несет, поэтому американские спортсмены дисквалифицируются только в индивидуальном порядке, а далее санкциям подергаются сами лаборатории. У нас же WADA задает вопросы по пробам государству как хозяину лаборатории, и хозяин же вынужден отвечать, даже если назначенный им чиновник уничтожал анализы по собственной воле.

И теперь уже понятно, что для России еще ничего не кончилось, а только началось. После Паралимпиады велика вероятность пропуска зимней Олимпиады в корейском Пхенчхане. Нужны невероятные усилия в реформе антидопинга, чтобы этого не произошло. Например, никуда не деться от честного расследования того, что произошло в Сочи, от выведения антидопинга из-под государственного управления, реформирования олимпийского и паралимпийского движения. Пока же даже реакция белорусских спортивных чиновников на решение CAS представляется более адекватной, чем российских, которые отделываются дежурными штампами про мировой заговор.