Философия презумпции невиновности

Я пишу эту статью по горячим следам скандала с российской паралимпийской командой. Международный паралимпийский комитет ее дисквалифицировал, а спортивный арбитражный суд CAS отклонил апелляцию на это решение. Оказались наказаны без вины люди, которые и так обижены судьбой, но мужественно борются со своей инвалидностью. «А как же презумпция невиновности?» — возмущенно спрашивают швейцарских юристов.

Вот о ней и надо поговорить — вряд ли есть еще один юридический термин, который вызывает так много дискуссий. Давайте для начала рассмотрим юридический казус, который внесет ясность.

Хороший человек Х умер в результате отравления: он откупорил обычную бутылку с водой, а в ней был яд. Свидетель Y — бывший член преступной группировки, ныне раскаявшийся, заявляет, что его товарищ по этой банде, подсудимый Z, взял эту бутылку, унес, а когда вернулся, то радостно сказал: «Уж теперь этот Х за все ответит!» На крышке бутылки появились какие-то царапины. Z свою вину отрицает, утверждает, что на него клевещут. Производители бутылки утверждают, что вскрыть ее, чтобы залить яд, а потом закрыть, невозможно.

Может ли суд вынести Z обвинительный приговор? Конечно, нет. Обвинение не сумело объяснить, как именно подсудимый влил яд в бутылку. Любые сомнения в его вине должны быть истолкованы в его пользу. Это и есть презумпция невиновности: мы заранее считаем любого человека невиновным, а обвинение должно доказать его вину.

Нетрудно заметить, что в случае с допингом произошла та же самая история: возникли подозрения, что жидкость в герметически закрытой бутылке оказалась подменена. Об этом заявил соучастник действия, который сам не занимался подменой, но знал о ней. Можно ли считать, что нарушение доказано? Как ни странно, можно.

Вся разница в том, что в первом случае речь идет об уголовном преступлении, которое рассматривает суд. Этот суд связан жесткими рамками уголовного права, включенными даже в Декларацию прав человека. Дело в том, что уголовное наказание — крайне тяжкая мера, и общество должно быть стопроцентно уверено, что наказывает именно виновного. Оно готово, применяя презумпцию невиновности, смириться с тем, что часть преступников избежит наказания — главное, чтобы не был наказан невиновный.

А в случае с паралимпийцами все обстоит иначе. Они могут заниматься спортом, а могут и не заниматься. Могут объединиться в национальный паралимпийский комитет, а могут и нет. И международная ассоциация этих комитетов может регулировать и оценивать деятельность своих членов так, как считает нужным.

Предположим, вы с двумя друзьями любите играть в преферанс. К вам попросился новичок, вы его приняли, а он вас обыграл — раз, другой, третий. Может, он жульничал, а может — просто лучше играл, но вы больше его не зовете. Юридически это можно сформулировать так: общественная организация любителей преферанса исключила из своих рядов человека без доказательств его вины — имеет право, хотя это и некрасиво.

На самом деле суд в Лозанне не проверял, были ли манипуляции с допингом у паралимпийцев России. Он проверял, имел ли право Международный паралимпийский комитет приостановить членство организации, входящей в его состав — Российского паралимпийского комитета. Счел, что такое право было.

Месяц назад на основании того же расследования другой международный комитет — Олимпийский — тоже счел доказательства достаточными. Он дисквалифицировал руководителей российского спорта, но не исключил Россию из участников Олимпиады. Многие зарубежные спортсмены остались недовольны этим решением — они считали, что участие России в Олимпиаде ставит под сомнение правила честной игры. Но если бы кто-то обратился в суд с жалобой, то получил бы тот же ответ: общественная организация делает так, как считает нужным, лишь бы не нарушала свой устав.

Вот в еще одном случае CAS вспомнил о презумпции невиновности и вступился за спортсменов. МОК вдруг решил, что россияне, однажды отбывавшие наказание за допинг, не могут участвовать в Олимпиаде. Все, кто подали апелляцию, ее выиграли: нарушены права отдельного человека, нельзя за одно прегрешение наказывать дважды, это не предусмотрено уставом МОК.

Конечно, это парадоксально и выглядит издевательством: чохом наказывать всех спортсменов страны можно, а в индивидуальном порядке — нельзя. Хотя в первом случае страдают и те, кто никогда ничего не нарушал, а во втором — заведомые нарушители, отбывшие наказание. Но таковы полномочия CAS, и он не имеет права их превысить.

Поэтому здесь важно перенести вопрос из юридической плоскости в моральную. Каждый из нас ежедневно без всякого суда, прокурора и адвоката принимает решения наказать кого-либо. Не пустить ребенка в кино, перестать покупать у торговки мясо, если однажды оно оказалось тухлым, снять премию с подчиненного, осудить в интернет-дискуссии кого-либо за что-то. Насколько в этих действиях надо пользоваться презумпцией невиновности?

Начнем с пресловутого МПК. Конечно, его решение — громадное свинство. Для лишенных соревнований инвалидов этот удар не менее тяжкий, чем для другого — незаслуженное тюремное заключение. Нарушена не только презумпция невиновности российского спортивного начальства — нарушены права и этих людей, потому что их реальная возможность образовать вместо действующего скомпрометированного Российского паралимпийского комитета другой, правильный, ничтожна.

Значит ли это, что презумпцию невиновности надо распространить на все сферы жизни? Вероятно, нет. Например, такой случай. Чиновник, занимающий очень взяткоопасную должность — например, распределяющий какие-либо лицензии — при зарплате в 20 тысяч в год строит себе особняк за миллион.

На вопрос об источнике доходов он излагает такую правдивую историю. Шел вдоль реки и увидел, что тонет ребенок. Он спас его, и счастливые родители тут же вручили ему чемоданчик с миллионом евро наличными. А потом сели в машину и уехали, не назвав своего имени.

Можно ли этого деятеля посадить за коррупцию? Нет, потому что вина его не доказана, а история о получении денег не опровергнута. А выгнать с работы и отобрать дом? Наверное, можно. Потому что в вопросе о доходах чиновников презумпции невиновности не существует. Наоборот, они сами должны доказать легальность приобретения ими имущества.

Чтобы определить баланс между применением и неприменением презумпции невиновности в повседневной жизни, приведу два общеизвестных анекдота. После ухода гостей пропали дорогие серебрянные ложки. Хозяева устроили скандал, разорвав отношения. Через какое-то время ложки нашлись, но этих людей в гости все равно не зовут: осадок-то остался.

Некто заподозрил жену в измене и нанял детектива следить за ней. Тот принес видео: жена сидит в комнате с огромной кроватью. Открывается дверь, заходит предполаемый партнер по измене, они радостно целуются, обнимаются и быстро раздеваются донага. Жена ложится в постель, а мужчина выключает свет — видео заканчивается. Обманутый муж говорит: «Опять эта проклятая неизвестность!» и просит детектива продолжить работу.

Очевидно, что герой первого анекдота нарушил презумпцию невиновности и наказал сам себя — потерял друзей. Герой второго чрезмерно увлекся ею и остается жертвой обмана. А может, он выигрывает от того, что сохраняет семью?

Мой рецепт такой. Презумпция невиновности — это не абстрактный термин уголовного права, с которым, будем надеяться, никогда не придется столкнуться лично. Это — важнейшая этическая норма, определяющая поведение нормального человека и позволяющая сохранять ему хорошие отношения с окружающими. Отступать от нее можно только в исключительных случаях, которые сам для себя заранее определил.