Ножом по Сталину

Не думаю, что у тех, кто читает эти строки, есть непреодолимое желание оказаться в Усть-Нере — небольшом поселке в Якутии.

Этот поселок славен не только тем, что буквально в нескольких километрах от него находится Полюс холода, где в разное время была зафиксирована температура от -67,7 градуса до -77,8. Он известен еще и тем, что на территории нынешнего Оймяконского района было расположено более 30 лагерей ГУЛАГа.

Место мрачное, серое, поселок находится в котловане, окружен горами хребта Черского и сам напоминает лагерь для спецпоселецев — потому что абсолютно очевидно, что по доброй воле здесь жить не захочет никто.

Как рассказала директор Усть-Нерского краеведческого музея Светлана Закусило, когда выбирали место для спецпоселения в отчетах значилось, что оно самое непригодное для жилья — весной ежегодно затапливается рекой Индигиркой, летом здесь полчища гнуса, спастись от которого невозможно в принципе, зимой лютый мороз. Местные жители, кстати, на градусники и не смотрят — они выходят на улицу и понимают сразу, какая температура: «Если воздух начинает „шуметь“ — все, точно за минус 50».

Но когда-то лица, которые принимали решение, где именно будут построены лагеря, на все эти условия сказали: «Для спецпоселенцев в самый раз». Потом сюда стали прибывать партии геологов — искать золоторудные месторождения.

Так появился поселок Усть-Нера.

Судя по экспозиции музея, поселок развивался в лучших советских традициях — сюда приезжали со всей страны, кого-то направляли на работу по распределению. А на фотографиях 40-х годов есть жизнерадостная молодежь и даже девушки в туфлях. И практически ничего не выдает, что место это проклятое. Потому что вокруг находились лагеря и даже нынешняя федеральная дорога «Колыма», по словам хранителя музея, построена на трупах — умерших не хоронили, а прямо так, складывали в основание дороги. Теперь водители по трассе ездят всегда без шапок.

В музее есть специальная комната, которая называется «Запретная зона». Заходя в нее, Светлана Анатольевна заметно понизила голос. Она часто водит сюда школьников из местных школ — «показать, как все было и чтобы помнили». Нам она показывала на экспонаты, рассказывала, брала в руки пайки, которые были собраны на местах бывших лагерей. «Вы посмотрите, разве мог нормальный мужчина, который работает на пятидесятиградусном морозе быть сытым баландой из этой…», — она даже не смогла подобрать правильного слова, чтобы описать эту маленькую жестяную миску.

Рассказала, что зимой в лагерях по стране в день умирало до пятидесяти человек. На стенах висит справка о смертности заключенных по всей системе ГУЛАГа СССР: 13 тысяч 197 человек в 1932 году, 67 тысяч 297 — в 1933 году, 352560 тысяч в 1942 году, 30 тысяч 715 человек в 1946 году, 66 тысяч 830 в 1947 году, 50 тысяч 659 в 1948 году… И так вплоть до 1956 года. «Итого» — 1 миллион 606 тысяч 748 человек.

Посредине на столе стоит вырезанная из дерева фигурка девушки, рядом — истрепанные пачки документов, полупробитая тачка, лопаты, ватники, какие-то головные уборы, в углу — крест, обмотанный колючей проволокой, окна — зарешетчены.

А под самым потолком в свете тусклой лампы — портрет Сталина. Спросить — «его, что ли, тоже заключенные написали» — язык не повернулся. Зато, сама от себя не ожидая, развернулась и спросила: «А как вы относитесь к личности Сталина?»

Директор музея помолчала, опустила глаза и сказала: «У меня нет однозначного ответа на этот вопрос. С одной стороны, то, что было и что вы видите — это… не передать словами. Это ужасно, невыносимо. А с другой, — мы же все знаем, что он сделал для страны, сколько всего, даже и не перечислишь, и ведь люди, которые хоронили его, плакали искренне».

А меня как током пробило.

Мы стоим здесь, в самой невозможной глуши, над вещами умерших от сталинских репрессий, этой машины для убийств людей, на стенах здесь висят выдержки из Солженицына и Шаламова, а местный смотритель, который сам воочию видел эти лагеря, который собирал этот музей по крупицам, который каждый день призывает всех ныне живущих помнить об ужасах ГУЛАГа, не имеет четкого отношения к Сталину?!

Но понять это можно. Особенно тем, кто некогда жил здесь и видел, какой была Усть-Нера, да и весь Оймяконский район Якутии. Жизнь кипела. Здесь было все: строились дома, объекты, школы, больницы, был свой совхоз, телевизионная станция «Орбита», в 1962 году открылся Дом культуры, в котором народный театр дал премьеру спектакля «Барабанщица». Автомобильная база в селе Артык была оснащена по последнему слову техники — таких машин даже по Союзу-то не было. Да что там — 6 августа 1937 года здесь приводнился первый гидросамолет!

Теперь Усть-Нера — это Богом забытое место. Молодежь стремится уехать отсюда любыми способами, дороги разбиты, многие дома стоят заброшенные, с выбитыми стеклами, улицы почти не освещаются, нет кинотеатра. Народ находится в депрессии — это ощущается по всему. Местные, встречая приезжих, горько усмехаются: «Хотите посмотреть на наш Алеппо?» Хорошо живут только артельщики, которые моют золото. Да и те по большей части работают сезонно, и до развития поселка дела им нет.

… Портрет Сталина, который нашли на месте бывшего лагеря, был истыкан ножами. Музейные работники отреставрировали его и принесли в музей, в «Запретную зону».

А, кажется, могли бы повесить и у себя дома.

Да я бы и сама повесила.