Уехать от рака

У меня всегда был повышенный интерес к онкологии, я прочел немало популярной и даже специальной (доступной для понимания дилетантов) литературы на эту тематику, поскольку некоторые из моих родных болели раком. И, самонадеянно думалось мне, я стал сведущ в вопросах онкологии. Но когда эта болезнь пришла ко мне, я не признал ее, пишет автор проекта и главный редактор украинского издания «2000» Сергей Кичигин.

Точный диагноз — большая удача

Это был рак поджелудочной железы. Небольшая, но, как оказалось, злокачественная опухоль перекрыла желчный проток, началась так называемая механическая желтуха. Пожелтели белки глаз, кожа. Начался сильнейший озноб: под тремя одеялами я не мог согреться.

В детстве я болел желтухой и знал, что болезнь в таком варианте не может повториться. Заглянул в интернет. Причин для такой, как у меня сейчас, «желтухи» было указано несколько — от камней в желчных протоках до все того же рака. Последний я тут же исключил и отправился в ближайший медицинский центр «МИГ».

Дмитрий Евгеньевич Патарушин, замечательный врач (он, так же как и легендарный Амосов, — выпускник Архангельского мединститута), понял сразу, что со мной происходит. И УЗИ, и эндоскопия ни камней, ни прочих «благоприятных» причин не показывали. Сомнений в диагнозе — даже без биопсии и специальных анализов крови — у Дмитрия Евгеньевича не оставалось.

Хотя в современном мире на абсолютную точность диагнозов могут рассчитывать далеко не все пациенты.

По ходу своего рассказа я буду приводить некоторые сведения, почерпнутые мной в зарубежной литературе. И для начала — несколько слов о точности диагнозов. Этой весной научные сотрудники известной американской клиники Mayo в авторитетном издании Journal of Evaluation in Clinical Practice опубликовали итоги двухлетнего исследования: 88% пациентов, поступающих в их клинику, уезжают домой с новым диагнозом!

Исследователи сравнивали первичный диагноз из направления, выписанного лечащим врачом, с итоговым — поставленным консилиумом клиники, проверяя соответствие выводов медиков и определяя вероятность диагностических ошибок.

Результаты поражают: однозначно подтверждается точность лишь 12% первичных диагнозов, 21% диагнозов полностью пересматривается, а 67% пациентов получают существенно дополненные (исправленные) диагнозы и назначения.

«Тревогу вызывает то, что диагноз каждого пятого пациента может оказаться абсолютно неточным и ошибочным», — было сказано в пресс-релизе клиники.

Причины столь прискорбной ситуации с диагностикой многогранны, но важнейшую роль играют три фактора.

Во-первых, лечащие врачи порой демонстрируют абсолютно неуместную уверенность в точности своих первоначальных выводов.

Во-вторых, наблюдается падение профессионализма врачей даже в наиболее развитых странах.

И, в-третьих, подавляющее большинство пациентов либо не знают о возможности получить подтверждение диагноза (т. е. обратиться еще за одним заключением к другому специалисту), либо считают посещение другого врача бессмысленной тратой времени.

Что делать? Возможно, следует прислушаться к авторитетной рекомендации Национальной академии медицины США (NAM), настоятельно советующей пациентам перепроверять диагнозы — обращаться за дополнительным заключением, — если вы не доверяете излишне самоуверенному врачу. Или, наоборот, в случае, когда лечащий врач не уверен в адекватности первичного диагноза.

Да и откуда быть этой уверенности у врачей даже в передовых западных клиниках? Я на этом вопросе останавливаюсь подробно, так как многие пациенты по-прежнему слепо доверяют западной медицине, а возможность лечения за рубежом постоянно расширяется, тем более сейчас, после решения вопроса безвизового выезда за рубеж.

Однако выбор врача и клиники — вероятно, самый ответственный момент на пути к лечению, поскольку, несмотря на впечатляющий прогресс медицины на Западе, в уровне профессионализма практикующих врачей там также наблюдается невероятный разброс.

Это актуально и для Великобритании, и для США, и для Канады, и для других «толерантных» стран, обожающих «понаехавших». Чаще всего это выходцы из Восточной Европы, с Ближнего Востока, из Азии, Африки и т. п., чья мечта — чистый офис врача в приличной стране, и они платят любые деньги за обучение ради достижения поставленной цели.

Среди этой группы эскулапов действительно есть настоящие доктора, профессионалы, специалисты. Но нередко встречаются и те, кто просто «отучивается» в приличных университетах, где основной упор делается на стандартизации процесса обучения, унификации учебных программ.

Скажем, студент получает задание — написать контрольную работу на определенную тему. В описании задания кратко обрисована тема, а максимум внимания уделяется правильности оформления работы: в каком формате ее подать (MLA, APA, Chicago или Harvard — просто стили оформления текста и библиографии), приводится перечень источников, которые в обязательном порядке необходимо процитировать в данной работе, указывается размер шрифта и межстрочный интервал и т. п. Самое главное, говорят им, — «никакого плагиата»!

Иными словами, от студентов, собственно, требуют лишь переписать чужие мысли, взять их в кавычки, правильно указать источник и красиво составить библиографию. Существует т. н. Rubric — шкала оценок качества работы, и если ее внимательно изучить, приходишь к выводу: главное — правильно оформить работу, а ее содержание вообще никого не интересует.

Но 90% студентов не утруждают себя и такой работой. К их услугам сотни сервисов: заказчики отправляют текст задания, пишут, какое качество хотят получить, платят деньги. А соответствующие конторы выполняют все их контрольные, курсовые и дипломные работы. Сегодня так пишут даже диссертации. При этом исполнителей совершенно не волнует научное/прикладное качество работ.

Вот такие «специалисты» (и это огромная проблема для медицины) выходят в итоге из внешне престижных западных вузов. Цель у них после получения диплома одна — поскорее «отбить» потраченное на обучение. Глубоких знаний, а тем более тяги к ним у них мало.

Отсюда и проблема: они пытаются в своей практической работе опираться на уже готовое и проверенное — т. н. протоколы. Нередко эти протоколы лечения составлены 20−30 лет назад и безнадежно устарели. Если врач действует по протоколу, никаких претензий формально предъявить нельзя — он все делает «правильно». А то, что он не «видит» конкретного — проблема самого пациента. Вот почему диагнозы порой должны подвергаться обоснованному сомнению.

О новых и старых друзьях

В моем же случае Дмитрий Евгеньевич был абсолютно убежден в серьезности диагноза и произнес сакраментальную фразу: «Надо ехать».

Так я оказался в руках специалистов Архангельской областной больницы, которые в экстренном порядке за несколько дней интенсивно провели такой объем разнообразных исследований, какой у их западных коллег (по их собственному признанию) занял бы не менее месяца. Опытнейший врач Анастасия Александровна Батова и заведующий хирургическим отделением № 2 кандидат медицинских наук Александр Анатольевич Кузнецов дали мне несколько важных советов в связи с предстоящим лечением.

Хирург Роман Юрьевич Смирнов выполнил мне процедуру с мудреным названием «чрескожная чреспеченочная холангиостомия», обеспечившую отток желчи, что было крайне необходимо в моем тогдашнем состоянии.

После диагностики на современном оборудовании Александр Анатольевич с коллегами подтвердили диагноз Дмитрия Патарушина.

Операция требовалась незамедлительно. И пока доктора занялись подготовкой моего организма к ней, я начал поиски клиники, наиболее успешной в проведении аналогичных операций. Конечно, такую операцию могли бы сделать и хирурги областной больницы, и в Киеве, но статистика однозначно свидетельствовала: из-за исключительной сложности операции она наиболее успешна там, где ее делают максимально часто. Но об этом я расскажу подробнее далее.

А пока хочу особо поблагодарить моего друга и друга редакции «2000» академика НАМН Украины Андрея Михайловича Сердюка, который поддерживал меня и всячески помогал на каждом этапе моего лечения.

И самые теплые слова должен я сказать Чрезвычайному и Полномочному Послу Украины в Республике Кипр доктору исторических наук, профессору, академику Международной славянской академии Борису Ивановичу Гуменюку.

В 80-х годах мы вместе с ним преподавали на кафедре стран Азии, Африки и Латинской Америки факультета международных отношений и международного права КГУ им. Т. Г. Шевченко и с тех пор сохраняем зародившуюся в те годы дружбу. Узнав о моей болезни, Борис Иванович оказал мне исключительную помощь в организации лечения.

Страшные 8% и 44 центра надежды

Итак, надо ехать. Но куда? Речь шла об одном из наиболее опасных онкологических заболеваний, в единоборство с которым не рискуют вступать в большинстве клиник даже Северной Америки, откуда постоянно приходят сообщения об очередных прорывах в хирургии.

На канадском специализированном сайте, посвященном этому виду рака, сказано: в 2016 г. заболевание было диагностировано у 5200 канадцев, 53 070 американцев и 338 000 жителей других стран. И примерно 4700 канадцев и 41 780 американцев не смогли побороть недуг.

Сайт информирует: в Канаде рак поджелудочной железы занимает 4-е место в рейтинге летальных исходов, вызванных онкозаболеваниями, а в США эта форма рака вышла на 3-е место, обойдя рак молочной железы. Статистическая вероятность развития рака поджелудочной железы у человека составляет примерно 1 из 79.

Вероятность выживаемости на протяжении 5 лет при этой болезни все еще не превышает цифры 8%, и упомянутый показатель не улучшался последние 40 лет. А поддающиеся идентификации факторы риска удается выявить лишь у малого числа пациентов с раком поджелудочной железы.

Болезнь сложно диагностировать, и зачастую диагноз удается поставить лишь на поздних стадиях. При этом диагностических инструментов выявления этого заболевания на ранней стадии (когда еще возможно проведение хирургического удаления опухоли) не существует. Примерно у 52% пациентов диагноз «рак поджелудочной железы» ставится, когда болезнь уже охватила прилегающие органы и надежда на выживание становится призрачной (только 2% живут 5 лет). А ведь именно своевременная операция обеспечивает наилучшие шансы на долговременное выздоровление. Но лишь у 15% пациентов удается диагностировать болезнь достаточно своевременно, что позволяет провести операцию.

Поэтому жертвами этой болезни стали даже такие не обделенные вниманием медицины знаменитости, как звезды советского театра и кино Любовь Орлова и Олег Янковский, Марчелло Мастроянни — звезда итальянского кино, Лучано Паваротти — звезда итальянской оперы, Стив Джобс — один из основателей и председатель совета директоров корпорации Apple, Уинтроп Рокфеллер — американский политик и филантроп, и многие-многие другие.

Для тех, у кого шанс еще не упущен, наиболее распространенным вариантом оперативного вмешательства является операция по удалению поджелудочной железы (т. н. процедура Уиппла). Поскольку мне предстояла именно эта операция, позже я расскажу о ней подробнее.

Итак, где практикуют врачи, способные дать надежду?

Результат общего поиска родными и коллегами совпал с мнением знакомых онкологов, к которым я обратился за советом, — Германия, университетская клиника в Гейдельберге, что в трех часах езды от Мюнхена или в 45 минутах от Франкфурта. Там оперирует легендарный профессор доктор Маркус Вольфганг Бюхлер.

Профессор Бюхлер известен уникальными операциями на поджелудочной железе.

По его словам, он пошел в медицину по стопам отца, однако отец ненавидел хирургов, считая, что они только убивают пациентов, которых он направлял в больницу на операции. Поэтому Маркус решил стать хирургом, чтобы доказать отцу, что он сможет делать операции лучше, чем другие.

В 1993 г. профессор Бюхлер возглавил кафедру висцеральной* и трансплантационной хирургии в клинике Бернского университета. В 2001 г. перешел на медицинский факультет Гейдельбергского университета, где заведует отделением общей, висцеральной и трансплантационной хирургии, а с 2003 г. является также управляющим директором университетской хирургической клиники.

Бюхлер специализируется по операциям на поджелудочной железе, печени, пищеварительном тракте, а также по трансплантации органов. Особое направление его практической и научной деятельности — хирургия поджелудочной железы, в частности при раке и хроническом панкреатите. На базе клиники при Гейдельбергском университете по его инициативе был создан Европейский центр лечения заболеваний поджелудочной железы.

Результаты лабораторных и клинических исследований доктора Бюхлера опубликованы в более чем 1000 статей в медицинских изданиях. Он также входит в редакционные коллегии многих международных медицинских журналов.

Доктор Бюхлер участвует в работе различных международных и национальных хирургических и медицинских обществ и ассоциаций. В частности, он являлся президентом Швейцарского общества висцеральной хирургии (1999−2000), президентом Немецкого общества общей и висцеральной хирургии (2010−2011), президентом Немецкого общества хирургии. Он — почетный член многочисленных медицинских обществ и ассоциаций разных стран мира. Имеет множество наград научных обществ Швейцарии, Финляндии, Испании, Греции и др.

…Перелет для меня был нелегким. Но встреча с еще одним обаятельным человеком вселила уверенность в лучшем. В Мюнхене меня ожидала выпускница Львовского мединститута Иванка Цвиль.

Эта миловидная женщина, которой была передана просьба моих друзей помочь мне, встретила в аэропорту, а затем и отвезла в Гейдельберг. В обе стороны — 700 км!

Иванка — врач-психотерапевт, после окончания Львовского мединститута поехала учиться в ординатуре в Мюнхен, где и осталась. Живет в Германии уже 18 лет, среди ее клиентов есть онкобольные. Она убеждает меня, что главное условие для успешной борьбы с раком — настрой больного. Мой настрой ей нравится.

Итак, я — в Германии, я еду в клинику Маркуса Бюхлера.

В небольшом Гейдельберге насчитывается около 140 тыс. жителей. Если учесть, что в местном университете обучаются 30 тыс. студентов, то получается, что каждый четвертый житель города — студент. Авторитет Гейдельберга как научного центра Германии столь велик, что в этом городке разместились 30 научно-исследовательских институтов.

В основе успехов клиники — десятилетия медицинских исследований и практики и столетняя история академической науки. Университетская клиника Гейдельберга функционирует на базе старейшего университета Германии: первую лекцию по медицине студенты прослушали здесь еще в 1388(!) г., а хирургическая клиника открылась в 1818-м. Именно здесь занимались исследованиями, преподавали и вели практику блестящие медики, в т. ч. лауреаты Нобелевской премии и первопроходцы медицинской научной мысли.

Сотни тысяч людей ежегодно приезжают сюда в поисках наиболее продвинутых и эффективных методик лечения. Здесь в десятках отдельно стоящих современных зданий расположены 44 специализированных клинических отделения. К услугам больных — незыблемый авторитет учреждения, основанный на высокоточной диагностике, безотлагательном практическом применении результатов новейших исследований, безукоризненной работе врачей мирового уровня, высочайшей культуре ухода за пациентами. Это целый город медицины. Когда впоследствии, уже после операции, мне нужно было попасть из отделения хирургии на консультацию к профессору в другом отделении, я был вынужден взять такси — такие там расстояния.

Лозунг клиники — «Наука во благо вашего здоровья» — стал реальностью благодаря неустанному труду 11 000 сотрудников (более 1600 из них — профессора).

Кроме того, в городе действует множество первоклассных научно-исследовательских институтов, таких как Онкологический исследовательский центр Германии, Центр молекулярной биологии Гейдельберга, Центр биохимических исследований Гейдельберга, Институт медицинских исследований Макса Планка, Лаборатория европейской молекулярной биологии. Здесь расположен единственный на Европейском континенте уникальный Центр ионно-лучевой терапии, Центр детской и подростковой медицины, Клиника торакальной онкологии, крупнейшая ортопедическая клиника Германии и Национальный центр злокачественных заболеваний. Эти научные центры обеспечивают Гейдельбергу статус лучшего в Европе места для высококачественного медицинского обслуживания.

Отдельного упоминания достойны красота здешней природы и архитектура города.

Таинственные руины наиболее посещаемого туристами в Европе (более миллиона человек в год) замка с самой большой винной бочкой в мире (212 422 л). Живописный Старый город посреди лесистых склонов, река Неккар, стремящаяся к равнинам долины Рейна: вот почему романтики ХIХ ст. увековечивали этот город в стихах, музыке и живописи.

В 1797 г. Иоганн Вольфганг фон Гете отзывался о Гейдельберге как об «идеальном», а в ХIХ веке Марк Твен называл его «пределом красоты». Очарование Старого города успешно сочетается и с приметами современности. 12 млн.(!) туристов, ежегодно посещающих Гейдельберг, наполняют город атмосферой молодости. Безусловно, такую атмосферу тоже можно считать целебной, и вклад ее в процесс послеоперационной реабилитации недооценивать нельзя.

Но до реабилитации было еще очень далеко. Впереди была операция.

Продолжение следует…

Сергей Кичигин, автор проекта и главный редактор «2000», главный редактор журнала Foreign Affairs Chronicles.

---

* От латинского viscera, множественное число viscus — любой внутренний орган.

---

От редакции: Этот материал представлен в рамках совместного проекта «Свободной Прессы» и украинской газеты «2000». Сегодня еженедельник «2000» остается одним из немногих объективных украинских СМИ.