Товарищ Правда и товарищ Время

Трудно забыть, как в начале 90-х выдающийся актер Сергей Юрский в интервью писателю Дмитрию Быкову утверждал, что пьесы А.Н. Островского безнадежно устарели и современному театру не нужны.

В это же время радиостанция «Эхо Москвы» отлучила от эфира замечательного культуртрегера Виталия Вульфа только за то, что он поставил рядом с А.П. Чеховым — А.М. Горького как равноценного драматурга.

Возможно, данные факты остались бы незамеченными, если бы в наших театрах именно в те же годы не вспыхнул интерес к этим именам. Триумфальное шествие «Банкрота», «Бешеных денег», «Талантов и поклонников» наряду с «Вассой Железновой», «Последними» и особенно пьесой «На дне» было налицо.

Но если к творчеству этих авторов был (и есть!) общественный интерес, значит, был запрос и на подобных авторов нашего времени? Но их почему-то не было. И тогда один из самых успешных, ярких и яростных «инженеров человеческих душ» взял на себя это бремя. Даже не догадываясь об этом.

Это был Юрий Поляков. Он сам признался в том, что стал писать пьесы поневоле — надоело смотреть в театрах бредятину.

Помню, как на неофициальном Конгрессе соотечественников, проходившем под председательством Виктора Сергеевича Розова, Поляков подарил мне свою повесть «Козленок в молоке» и сказал: «Вот что надо ставить сейчас».

Прочитав, побежала к любимому режиссеру с предложением Полякова, но он охладил: «Сейчас не время». Испугался. Жаль. «Надо годить» — мы это проходили и видели, чем кончилось.

И все-таки Поляков прорвался к подмосткам. На премьере спектакля «Контрольный выстрел» во МХАТе им. А.М. Горького в 2001 году яблоку негде было упасть. Его и соавтора С. Говорухина завалили цветами и оглушили аплодисментами. Причем, самый большой букет преподнесло семейство Георгия Вайнера, способного оценить лихо закрученную сюжетную интригу.

И вот у Юрия Полякова позади полтора десятка лет театрального романа, а число оригинальных пьес приближается к горьковскому списку.

Наблюдая все эти годы за ним со сцены и из зрительного зала, неизбежно задумываешься о нишевой судьбе его драматургии. Корневая связь с великими творцами ХIХ и ХХ веков А.Н. Островским и А.М. Горьким очевидна. Да, он законный и достойный их наследник.
Кстати, в преддверии Года Горького, каким обещает быть 2018-й (150 лет со дня рождения), почему бы специалистам не обсудить темы и традиции горьковского театра в современном театральном быту?

Новая пьеса Ю. Полякова «Золото партии», только что поставленная «у Дорониной» (уже пятая в активе этого театра!), режет глаза сопричастностью традиционному драматическому жанру а ля Островский и Горький. Видевшему спектакль захочется вспомнить и К.С. Станиславского с В.И. Немировичем-Данченко (ах, какая древность и редкость для «продвинутого пользователя»!).

Зная пьесу, нетрудно заметить, как искусно этот театр приспособил ее к своей сцене, как мощно и богато развернул (даже лепнина потолков в доме банкира Марлена авторская!). Работа постановщиков впечатляет и обязывает назвать всех поименно: режиссеры В.В. Клементьев и М.В. Кабанов, художник В.В. Федотьев, композитор В.С. Соколов, художник по костюмам Е.Е. Ярочкина (женский глаз особо внимателен к модным «прикидам»). Чтобы полнее раскрыть все ремарки и предельно насытить образный строй спектакля, свой вклад сделали И.А. Верушкин, С.А. Щербаков, А.В. Патутин.

В определении главной темы пьесы и ее сценического воплощения интересно переплелись Александр Николаевич с Алексеем Максимовичем: пенсионер всесоюзного значения и коммунист до мозга костей Петр Лукич Барабаш в непримиримом диалоге с нуворишем-сыном, банкиром-банкротом, от которого в финале сбегает молодая жена с преданным охранником, а младшая дочь клянется в верности юному радикалу-«экстремисту» и убежденному революционеру Вене Зильбертрудту по кличке «Чегеваров» (привет классикам!).

Заявленная в Прологе тема 1917 года поддержана кадрами кинохроники, а в финале усилена пробивающей душу песней Игоря Шамо на стихи Роберта Рождественского «Товарищ Правда» из кинофильма «Как закалялась сталь».

Театр посвятил свою работу юбилею Великой Октябрьской социалистической революции и это, возможно, самое достойное исторической памяти посвящение на фоне художественной «клюквы» вроде «Матильды» или «инкрустированных» современностью «демонов революции».

А пьеса-то по жанровому определению автора ни много ни мало — семейная комедия! Да, внимательный рентген семейной истории в трех поколениях заставляет зрительный зал откликаться постоянными взрывами смеха и рефлекторными аплодисментами. Но тем дороже щемящая тишина, когда…

Когда сиделка при главном герое Оксана Тарасовна Сметанка вспоминает «неньку Украину» или видит своего бывшего мужа-историка в роли сантехника: всего два слова произносит он по-украински, но как западает на них зал в эти минуты…

Так бывает у классиков: у Чехова все пьесы — комедии, а сколько гибнущих сердец в прямом смысле!

И пьеса, и спектакль (за исключением Пролога) являют нам главный принцип «замшелого» классицизма в чистом виде. Это прежде всего единство места, времени и действия, которое не сразу различишь благодаря динамике сцен и разнообразию мизансцен. Плюс говорящие имена и фамилии: сын коммуниста Марлен, сотрудник ФСБ Волковец, полиглот Турусов, тирольский отрок Теодор, та же аппетитная Сметанка. Конечно, формально это и комедийный прием…

Но главное — главный герой. Это он, Петр Лукич Барабаш (родня Бумбарашу?), олицетворяет собой истинное золото партии, по меткому замечанию сиделки с высшим образованием. Его имя в списке действующих лиц — это ЧП в нашей театральной жизни: впервые за постсоветскую историю на сцену вышел живой, полнокровный коммунист, непримиримый враг капитализма, несокрушимый, не сдающийся, морально не безупречный, человечески привлекательный. Далекий от героев-коммунистов Евгения Урбанского или Михаила Ульянова, но «генетически» родственный.

Он редко отлучается со сцены, по старой фронтовой привычке спит и все видит, он в каждой «бочке» острая «затычка», а «пиквикский синдром» не мешает ему быть энергичным, реактивным и ловким даже в инвалидной коляске. Его репризы — почти анчаровы стрелы: одинаково бьют и своих, и чужих, не минуя зрителей: «Наше поколение Магнитку строило. Что нам магнитная буря!». Или: «Революция без евреев — как тесто без дрожжей. Главное — не переборщить…» (привет Алексею Максимовичу!) Или — сыну-банкиру: «Знаю я твои дела: трудовой люд объегоривать да обгайдаривать…». Ну и ну: неологизмы!

Народный артист России В.Л. Ровинский экономен в средствах, рисующих небезгрешного представителя власть имущих из прошлой жизни, и расточительно щедр на проявления своего героя в качестве резонера. Он точен в диагнозах старой и новой эпох, он — беспощадный отец и мудрый покровитель молодости, он дальновиден и бесстрашно предусмотрителен: не жену ищет на склоне лет, а вдову, чтобы за его могилой ухаживала.
Вздохнем с облегчением: наконец-то увидели не карикатуру, не зверя и не презренное homо soveticus, а Человека с государственным умом и неспокойной совестью, который в советское время руководил областью, равной трем Франциям (неужели Тюменью?). Правда, сыночка-балбеса когда-то по блату засунул в экономический вуз, не ведая будущих метаморфоз с «безобидными финансами».

Тема финансов (ау, Александр Николаевич!) проходит через весь спектакль, обнажая любопытную подноготную нынешней банковской системы с ее кредитами, векселями, санкциями. И с ужасом — перед могущественной «банкоправительницей» Хабидулиной (опять говорящая фамилия). Какой сигнал нам посылает автор, столь профессионально раскрывая аферы этой сферы? Тут знаний — на отдельный трактат. И тут сыночек Марлен вроде бы преуспел, но… «И всюду страсти роковые, и от судеб защиты нет…»

Влиятельный банкир Марлен (заслуженный артист России С.Э. Габриэлян) абсолютно беззащитен перед внутренними страстями и внешними напастями. С его страданий и начинается действие. Более того, приговор его герою как элементу системы вынесен в начале спектакля, но посмотрите, как актер борется за своего персонажа, как он легко и без нажима играет красками, комическими и драматическими -- даже проникаешься некоторой долей сочувствия…

Хороши женские роли (две Маши): Е.Ю. Кондратьева — Мария, четвертая жена банкира («мисс Тамбов») и А.А. Алексеева — Мария, дочь банкира от третьего брака. Наверное, найти характерные краски для первой Марии было проще: таких «мисок» пруд пруди, и актриса не жалеет «грима» для своей зарвавшейся выскочки. Сложнее выявить двойственную суть избалованной банкирской дочки и подпольной жены революционера Чегеварова. Кажется, здесь актрисе не достает убедительности. Напротив, И.А. Архипова в роли сиделки Оксаны из Луганска убедительна до полного отождествления актрисы с ее героиней: как будто сошла с луганского поезда и пришла на московскую сцену. Боязно касаться этого характера — это же приговор всем москвичам, эксплуатирующим поневоле чужой труд.

Однозначно отрицательные персонажи: полиглот и скрытый агент Турусов (народный артист России В.В. Клементьев), майор-хищник Волковец (народный артист М.В. Кабанов), блатной эксперт Пумпянский (А.Ю. Оя), зверь-коллектор Перезверев (А.Р. Хомятов) действуют в комедийной стихии — согласно «утвержденному штату» — и омерзительны до полного неприятия. Но если первые двое способны заострить свои роли до сарказма и пролить свет на социальную сущность явления, просматриваемого в этих героях, то два последних артиста ограничились плакатной карикатурой. Впрочем, этого достаточно, чтобы в предпоследней сцене замереть от страха: и Пумпянский, и Перезверев — отпетые бандиты-отморозки, истинные «герои» нашего времени.

Да, чем дальше в глубь этой семейной комедии, тем больше пугающих мыслей о дне сегодняшнем, который представлен во все своей неприглядной красе. Эпитет «семейная» начинаешь понимать шире: это мы все нынешние, глубоко несчастные, заблудившиеся, потерявшие родину и с каждым днем теряющие надежду на лучшее будущее.
Финал пьесы — открытый: «вольтова дуга» времени замкнула столетие, высветив (и высмеяв) убогую изнанку утраченного счастья.

Финал спектакля — обнадеживающий: Петр Лукич жертвует на грядущую революцию, которую ему обещает Веня Чегеваров (колоритный типаж Т.В. Ивашины) — дореволюционный вексель, обеспеченный золотом. Мечтает, чтобы нарождающуюся правнучку назвали Марсельезой. Утопия? Как знать…

«Ты только будь, пожалуйста, со мною, Товарищ Правда, Товарищ Время, Товарищ Песня…» — недаром же поется в заключительной сцене?

Примиряющую ноту пытается внести в семейный раздор старший сын банкира священник Василий (блистательная работа М.В. Бойцова, отсылающая к брату Алеше из «Братьев Карамазовых»). Спор деда и внука — настоящая дискуссионная площадка на религиозную тему с актуализацией «вечной проблематики». Вот краткий фрагмент:

«ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Ленина вашего из Мавзолея давно пора вынести и зарыть. Залежался.

БАРАБАШ. Не ты положил, Вася, не тебе выносить наши советские мощи.

ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Не мощи, а мумию консервированную.

БАРАБАШ. Кому мумия, а кому и мощи. Все от веры зависит.

ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Какая вера у вас, безбожников?

БАРАБАШ. Это как посмотреть. Была такая вера, что Царство Божие на земле можно построить, что человек разумом может встать с Богом вровень, что наука способна сотворить чудо — рукотворные мощи. Были у нас свои пророки и мученики. Вот и лежит наш Ильич в Мавзолее, будто вздремнул после Совнаркома…"

Ба, да это почти цитата из Алексея Максимовича, мечтавшего о «новом типе человека, сочетающего силу и культуру, гуманность и решимость, волю и сострадание» (Д. Быков). Добросовестный исследователь Горького, Быков приходит к выводу, что романтические идеалы писателя в наше потребительское время привлекательны и спасительны.
Значит, когнитивный месседж автора пьесы и создателей спектакля нами понят правильно: надо бороться за нового человека. Без страха и упрека — как скачущие вереницей всадники в буденовках на кадрах видеоряда.

Верный критерий хорошей книги (и хорошего спектакля), это когда хочется перечитать или пересмотреть. Авторский язык «Золота партии» — россыпь неожиданных сравнений, метафор, афоризмов: «Слухи — это правда в кредит», «Брак — это как пакт Молотова-Риббентропа. Лучше не подписывать, но уж если заключил — не отступай, держись!», «Никого нельзя убивать, кроме врагов».

И вновь на тему главного послания:

«МАРЛЕН. Папа, народ — это всего лишь люди, которые смотрят телевизор.

БАРАБАШ, Народ, сынок, — это люди, которые на улицу вываливают, если по телевизору слишком много врут".

Вот такой агитпроп на сцене МХАТа им. А.М. Горького. А говорят, что у нас — цензура и диктатура. Не верьте! У нас чернухой и чепухой заполнены учреждения культуры по самое не хочу. Зайдите через дорогу (через Тверской бульвар) в Театр им. А.С. Пушкина: там не только Александром Сергеевичем не пахнет — там недавно выкинули из репертуара самого что ни на есть подлинного Чехова, заменив очередной голливудской дешевкой (пора уже писать на вывеске «Театр старых пьес из Голливуда»). Как будто нету жгучих современных комедий того же Полякова!

…А я знаю по жизни таких героев, как непреклонный и непоклонный Петр Лукич Барабаш. Слава Богу, они еще есть.

А еще: «…Есть у революции начало, нет у революции конца». Может, недаром поется? Почему-то у Октябрьской революции много хороших песен, а у контрреволюции 1991 года — ни одной!

Зато у нас есть Юрий Поляков. У него хороший слух на время и взвешенный — на историю. Он неплохо образован, знает, что главное в театре: художественная целостность спектакля. Этому учили классики, но их заветы выброшены «за окно современности». Поляков уважает классиков, оттого и любим по обе стороны рампы.

Галина ТЮРИНА,
лауреат премий Союза журналистов СССР