Ватерлоо начинающего Гапона

«Западные партнеры» усиливают давление на Киев. О том, что украинской власти не стоит расслабляться, свидетельствует материал, опубликованный влиятельным и самым популярным немецким изданием Bild под названием «Коррупция и непрозрачные сделки. Германия угрожает президенту Украины», пишет украинский еженедельник «2000».

Об эмиссаре, который прилетит и объяснит, как все серьезно

Автор материала Петер Тиде делает акцент на недовольстве персонально Петром Порошенко:

«Канцлер Меркель недовольна курсом президента Украины Порошенко в качестве президента и бизнесмена» — это подпись к фото лидеров двух стран. В качестве подзаголовка выбрана фраза: «У дружбы тоже есть границы». А вот другие цитаты из материала.

«Норберт Реттген, председатель комитета по иностранным делам Бундестага: «Петр Порошенко должен решить, хочет он быть президентом или олигархом — страна или бизнес!» Он считает, что Украина должна принять «решительные меры против необузданной коррупции»: «И эта коррупция берет начало на самой вершине власти».

Но больше всего подвергается критике Порошенко в качестве сверхбогатого предпринимателя (шоколадного олигарха): он расширил свой бизнес на посту президента, а не продал его, как обещал много лет назад (2 апреля 2014 г. Порошенко пообещал в интервью Bild отказаться от акций своей компании: «Если меня изберут президентом Украины, я буду играть честно и продам концерн «Рошен»). «Вместо этого множатся жалобы из Украины о том, что Порошенко только расширил свой бизнес (судоверфи, банк, заводы по производству семян, пищевого крахмала, вооружения и автомобилей, средства массовой информации) — а также взялся за другие отрасли экономики».

«Особенно знаково выглядит с точки зрения Берлина попытка парламента и Министерства юстиции в Киеве ограничить независимость Антикоррупционного агентства Украины (НАБУ), которое потерпело неудачу только из-за международного давления».

А завершается статья Петера Тиде фразой: «На следующей неделе эмиссар из Берлина и ЕС должен вылететь к Порошенко, чтобы объяснить ему „абсолютную серьезность ситуации“, как это называют в Берлине и Брюсселе».

О выдающемся антипиаре

Между тем минувшая неделя показала, что обострение обстановки в столице, а тем более падение Порошенко не входит в планы Запада. События, которым мы стали свидетелями, полностью подтверждают сделанный нами прогноз, что в обмен на прекращение атак на НАБУ, следование другим рекомендациям западных партнеров в антикоррупционной сфере (а может, и не только в ней) режим Петра Порошенко получил некие гарантии защиты от неистового Михаила Саакашвили. Эти гарантии выразились в «понимании» возможных шагов по пресечению его деятельности (в «разумных» пределах) или в рекомендациях самому «лидеру протеста» быть сдержаннее (а скорее всего, и в том, и в другом).

Видимо, поэтому (а также из-за негативной реакции своих более последовательных сторонников на возможные компромиссы с властью) Саакашвили начал, что называется, вилять, чередуя то «примирительные», то «решительные» заявления. И наконец лишь в субботу призвал сторонников на «марш наступления на власть воров, беззакония и барыг».

Все это заставляло ожидать, что воскресный марш окажется самым тусклым из проводившихся в последние недели, но вышло с точностью до наоборот. Воскресный марш, видимо, стал самой многолюдной из всех его акций. Если 10 декабря СММ ОБСЕ расценила численность участников в 5—10 тыс., то 17 декабря — в 10 тыс.

Однако успех любого длительного протеста определяется не только наращиванием численности его участников, но и прежде всего расширением возможностей протестующих. Важно, чтобы сегодня они могли делать то, чего не могли сделать вчера, а завтра — то, что не могут делать сегодня.

Поэтому было логично, что после завершения марша лидер «Движения новых сил» заявил, что в Октябрьском дворце на улице Институтской будет обустроен «координационный штаб». Речь по сути шла о повторении действий «евромайдана», когда такой штаб функционировал в Доме профсоюзов.

Почему именно Октябрьский дворец? Думаю, отнюдь не потому, что Саакашвили он приглянулся своей архитектурой, а также историей здания, вызывающей далеко идущие ассоциации. Ведь Октябрьский дворец был построен как Институт благородных девиц. Таким же институтом по своему назначению был и Смольный, пока его в 1917-м не заняли большевики. Но не знаю, проскальзывала ли у Саакашвили подобная ассоциация, и вспоминал ли он при этом, что в 1930-е во дворце размещалось НКВД УССР. Думаю, он все же в первую очередь руководствовался прагматическими соображениями.

Ведь Октябрьский дворец — неофициальное название (а потому не декоммунизированное). Официально это — Международный центр культуры и искусств профсоюзов Украины, и принадлежит здание Федерации профсоюзов, как и Дом профсоюзов, который сгорел в ходе событий «евромайдана». Когда в 2014 г. Янукович пытался разрулить ситуацию с «евромайданом», то был принят закон об амнистии его участников, который вступал в силу после того, как они освобождали захваченные государственные здания (закон этот был реализован, но вскоре вспыхнуло новое и уже последнее обострение конфликта).

Для нас же интересно прежде всего то, что амнистия не связывалась с уходом из негосударственных зданий, т. е. Дома профсоюзов, ибо более ничего негосударственного майдановцы не захватили. И — по их версии — они договорились с профсоюзами о своем размещении (возражений же со стороны последних не было, хотя на уровне ФПУ и не принималось каких-либо решений в поддержку протестов).

Очевидно, Саакашвили хотел повторить этот опыт: занять здание или часть его помещений, а потом договориться с профсоюзами (или — как минимум — с кем-то весомым в их структуре), подкрепить это договором об аренде, чтобы можно было утверждать: мол, протестующие находятся там с согласия собственников.

Разница с тогдашней ситуацией была лишь в том, что Дом профсоюзов был сугубо административным зданием, а Октябрьский дворец — это концертный зал, и его полный захват привел бы к отмене или переносу культурных мероприятий. Сама попытка захватить дворец, когда там проходил джазовый концерт, конечно, была выдающимся антипиаром со стороны протестующих.

Пойдя на обострение в минувшее воскресенье, Саакашвили преследовал несколько целей.

Во-первых, подбодрить своих радикальных сторонников, заждавшихся активных действий и начавших сомневаться в лидере. Силовой же характер захвата Октябрьского дворца «ненавязчиво», но лишний раз подчеркивал революционный характер движения Саакашвили, то, что оно не намерено «терпеть» до выборов в конституционные сроки, что оно лишь ждет подходящую ситуацию и всячески ее приближает. В этом контексте, скажем, просто аренда подходящего здания в центре столицы воспринималась бы как неумолимое скатывание движения Саакашвили в «статус» банальной и весьма привычной для украинцев радикальной оппозиции.

Во-вторых: Саакашвили пытался поднять свои ставки в политической игре, показать потенциал и возможности, а относительно собственно киевской власти — что он представляет для нее реальную угрозу. Такое напоминание было особенно важно накануне неизбежной новогодней паузы в протестах, грозящей, как я неоднократно отмечал, их полным затуханием.

И тут есть еще один, сугубо практический момент — «переход на зимние квартиры», из палаточного лагеря в относительно комфортабельное здание, которое, в случае чего, и удержать проще, чем палаточный городок. К тому же потенциальный штаб расположен в сакральном месте, что должно было вызывать правильные ассоциации с «евромайданом» (да еще совсем рядом с квартирой Саакашвили). При «игре в долгую» Октябрьский дворец как раз и должен был стать тем самым «киевским Смольным», о планах создания которого я говорил еще пару обзоров назад.

Об Октябрьском, не ставшем Смольным

Однако штурм Октябрьского дворца стал для Саакашвили Ватерлоо: его боевикам — несмотря на сопротивление Нацгвардии — удалось прорваться в фойе. Однако в целом Нацгвардия действовала решительно, и хотя попытка захвата Октябрьского дворца стала для «публики» совершенно неожиданной, к приходу туда «активистов» правоохранители очень серьезно подготовились.

Т. е. можно полагать, что в самом ближайшем окружении Саакашвили завелся крот. Ведь сомнительно, чтобы его близкие сподвижники (тем более после истории с записями «от Генпрокуратуры») доверяли электронным средствам связи конфиденциальную информацию о ближайших планах (а расчет на эффект неожиданности при попытке захватить Октябрьский дворец, безусловно, был). Теперь неизбежны попытки вычислить этого крота, что монолитности команде Саакашвили не добавит.

Но еще важнее то, что впервые правоохранители (а значит — власть) взяли верх над протестующими в силовом противостоянии. Удержав ординарное и сугубо цивильное здание, они показали, что государственные объекты будут защищаться с еще большим упорством и решимостью. Т. е. такой козырь Саакашвили (и тех, кто за ним, вне всякого сомнения, стоит), как угроза захвата отрядами боевиков ключевых органов госвласти (т. е. государственный переворот) при слабом сопротивлении правоохранителей (как было при прорыве Саакашвили через границу и установке палаточного лагеря возле Рады), — однозначно бит.

И, тем не менее, нельзя категорически утверждать, что в любом случае столкновения у дворца закончились бы так, как они закончились (без большой крови), если б не сказали свое слово западные дипломаты. «Попытки захвата и уничтожения публичных зданий — это злоупотребление правом на мирный протест», — написал в Твиттере посол Канады Роман Ващук, а через 9 минут посол Великобритании Джудит Гоф заявила в той же соцсети о полном согласии с канадским коллегой. А вот американское посольство солидаризировалось с ними лишь спустя четыре часа, когда ситуация совсем разрядилась. Представительство ЕС и вовсе воздержалось от комментариев, видимо, сочтя, что реакции англосаксонских коллег для обозначения позиции «коллективного Запада» достаточно, а слишком масштабно критиковать нынешнего украинского «главпротестанта» не стоит.

Однако мы говорим о публичной стороне дела. Если же брать непубличную, то — по всей вероятности — именно американское посольство и сыграло главную роль в предотвращении беспорядков, не исключено — посредством прямых контактов с Саакашвили. Просто американцам не нужно без крайней необходимости выставлять их роль в украинских политических процессах. Ну а Канада и Великобритания — это традиционно наиболее близкие к США государства, и их дипломатов легко можно было склонить к участию в американской игре.

И сыграли они решительно. Если в случае с «евромайданом» Запад на словах также не одобрял захвата протестующими зданий, но оформлял свое неодобрение предельно мягко, то сейчас представители Великобритании и США обвинили сторонников Саакашвили даже в том, чего те не делали. Ведь не пытались же «михомайдановцы» уничтожить Октябрьский дворец — кто ж место своего предполагаемого штаба уничтожает! Другое дело, что развитие столкновений могло бы привести к незапланированному побочному результату. Да, английское слово damagе, употребленное дипломатами, означает в переводе «нанесение ущерба», а не «уничтожение». Однако твиты послов были изначально двуязычными, и украинское слово «нищення» («уничтожение») употреблено ими, а не является неверным переводом.

Но главный удар по самому себе нанес Саакашвили сам. Его поведение во время этих событий, когда он вначале призвал сторонников занять Октябрьский дворец, а затем на голубом глазу объявил происходящее провокацией властей, было перебором даже для видавших виды в украинской политике.

Не далее чем через полтора часа после провала штурма Саакашвили изложит «Свободе» свою «официальную» как бы версию: «То, что сегодня произошло, было классической провокацией. Наши депутаты нам сказали, что там есть две комнаты, которые можно брать на пути в парламент, где жены задержанных офицеров должны создать штаб. Мы туда пошли, и что мы там увидели? Мы увидели большое количество Нацгвардии, и они сразу начали стычки. После этого я забрался на машину и сказал: люди, отходим, мы не должны идти на провокацию. Мы отвели наших людей на Майдан, я сказал, что наш путь — это мирный путь, они хотят насилия, мы осуждаем любой захват административных зданий».

Но, как видим из репортажей различных СМИ об акции, Саакашвили нигде перед своими сторонниками не говорил о «паре комнат», которые-де нужны женам пленных. Речь шла о дворце как о штабе акции. Но что-то произошло около 16 часов, что заставило его отступить (и то не сразу — сначала лишь отмежеваться от штурма, а спустя 11 минут призвать к отходу). По всей вероятности, западные представители звонили ему и уговаривали (неоднократно и настойчиво, о чем свидетельствует сама тональность посольских твитов). Видимо, это было следствием того, что уговоры оказались долгими и трудными.

Извините, но чтобы охарактеризовать реакцию противников нынешней власти, трудно не привести цитату из культового фильма: «Этот нехороший человек предаст нас при первой же опасности». Так что Саакашвили (может, и не планируя заранее) выступил в роли начинающего Гапона.

Итак, в этот раз Запад одернул Саакашвили, однако не из-за боязни кровопролития в Киеве, а потому, что масштабная дестабилизация на Украине, повторюсь, не входит в его планы. В общем, по всей совокупности факторов «михомайдан» сдувается, что я неоднократно предсказывал, в случае, если ему не удастся выйти на «качественно иной» уровень протестных выступлений. Понял это и сам Саакашвили, объявив мораторий на дальнейшие митинги по причине недавних столкновений. Правда, и тут он начал вилять, делая хорошую мину при плохой игре, уточнив на следующий день: «Неблагодарное дело украинцев дергать на новогодние и рождественские праздники. Это связано только с этим».

Рискну предположить, что и «михомайдан» будет «временно» распущен на новогодние праздники с весьма туманными перспективами «второго созыва». Саакашвили, конечно, пытается удержать беспардонно присвоенную им роль эдакого неформального лидера оппозиции и якобы единого протестного движения, с надеждой на новое «наступление», но шансов у него крайне мало. Ажиотаж вокруг него, вызванный рядом громких «побед» над властью (от прорыва границы до освобождения в зале суда), когда в нем видели таран, способный свергнуть ненавистную власть, сошел на нет. Более того, накал страстей нивелирован его недостойным для серьезного политика (но типичным для большинства украинских политиков) поведением и общей неудачей возглавленного им протестного движения.

О теме войны в Донбассе, «забытой» Вакарчуком

Есть еще один момент, играющий не в пользу Саакашвили. По мере того как протест принимал «хронический характер», тот факт, что его единственным лидером, «мутящим воду» в стране и спонтанно угрожающим государственным переворотом, является изгнанный с родины экс-глава другого государства, вызывает все более крепнущее непонимание даже среди «патриотического сообщества». И вопрос: «а кто ты такой, собственно?» задают все чаще и чаще.

Т. е. в обществе есть положительный фон для полного подавления этих протестов без серьезной дестабилизации ситуации в стране. Но такой вариант означал бы резкое усиление Порошенко, в котором Запад тоже не заинтересован. Да, сейчас Запад фактически поддержал президента, но наверняка это сделано на определенных условиях. Посмотрим, что будет с законом об антикоррупционном суде и с развитием ситуации вокруг НАБУ. В то же время нынешнее сдерживание Саакашвили отнюдь не означает, что эти акции не нужны Западу вообще. Только они необходимы ему не как революция, а как инструмент принуждения Порошенко к принятию нужных решений и ослабления президента к выборам-2019 — с тем чтобы у власти встал желательный для Запада кандидат.

Думаю, помимо этого, власть получает достаточно публичных и не очень сигналов о том, что спустить на тормозах данные в этот раз обещания выполнить все требования (уже не рекомендации!) не получится. Тем более, повторюсь, Западу нужен абсолютно управляемый смотритель за Украиной.

И здесь надо обратить внимание на программные лозунги, которые озвучил 11 декабря в своем видеообращении Святослав Вакарачук, точнее на 10 задач, которые, по его словам, политикам необходимо сделать сегодня. Среди них особенно примечательны:

1. Создание Антикоррупционного суда.
2. Изменение избирательного законодательства и состава ЦИК (введение открытых избирательных списков, формирование нового состава ЦИК из профессиональных экспертов, уменьшение «роли олигархов и больших денег в выборах»).
3. Реформа государственной службы. Чем Вакарчука не устраивает нынешний закон как в старой, так и в недавно принятой редакции, он не пишет, т. е. обходит вопросы назначения губернаторов по конкурсу и обеспечения объективности подведения итогов конкурсов, чтобы последние не стали профанацией (…)
4. Отказ от политического лоббизма. Здесь Вакарчук подчеркнул, что именно непрозрачные схемы, а «никоим образом не приватизация земли или медицинская, образовательная реформы», делают бедными 99% населения.
5. Изменение правил поведения политиков. «Они должны стать проще, более открытыми, доступными» и не вести жизнь миллиардеров, если всю жизнь работали на госслужбе.
6. Политики должны научиться выполнять свои обещания, «а если это невозможно, объяснять, почему так произошло».
7. Политики должны внедрить культуру прозрачной коммуникации. «Каждый шаг политика должен иметь четкое и главное — истинное объяснение».
8. Введение «красных линий», пересекать которые запрещено всем.

Под конец обращения Вакарчук повторил, что «лично не имеет никаких властных амбиций» и «с радостью поддержит того политика, провластного или оппозиционного, или партию, которая представляет их, если они смогут выполнить эти 10 пунктов».

Ясно, что он в дальнейшем объявит: мол, поскольку политики не выполняют упомянутые 10 пунктов, ему ничего не остается, как выдвигаться в президенты. Впрочем, о том, что данное обращение является именно предвыборным, подробно писал Александр Прохоров. Я же обращу внимание именно на программные идеи.

Это не просто типичная программа «за все хорошее». Эти 10 пунктов — образец специфического популизма современного типа, когда электорату пытаются вбить в голову, что все проблемы решаются борьбой с коррупцией, скромностью жизни политиков, а экономическое развитие, геополитический вектор, реальная независимость страны от других государств и стоимость медицинских услуг — это проблемы второстепенные.

Борьба с коррупцией, конечно, вещь хорошая, но и социальная справедливость — тоже вещь хорошая. Тем не менее, выпячивание идеи справедливости привело к массе проблем, а сама идея часто вырождалась в шариковское «все поделить». Точно в такую же шариковщину вырождается и абсолютизация борьбы с коррупцией.

По сути, Вакарчук видит украинского политика скромным исполнителем продиктованных Западом рецептов. Но программа так упакована, что у среднестатистического избирателя не возникнет вопросов по поводу опасностей внешнего управления. Тем более что последнюю тему игнорируют все политические силы.

Однако примечательными видятся несколько моментов. Так, полностью отсутствует тема войны в Донбассе. Бесспорно, игнорирование этой темы — это политтехнология, формирование в обществе мнения, что проблема не столь уж важна. Но, с другой стороны, это свидетельство того, что Украина перевела войну в удобный для себя формат, когда тема войны действительно не важна очень многим. Ибо если б она была однозначно первостепенной в обществе, Вакарчук не мог бы ее игнорировать, или бы на игнорирование обратили внимание комментаторы его программы. Но и они смолчали.

Главное же, что идеи этой программы и идеи Саакашвили не просто абсолютно совместимы, но зачастую и повторяют друг друга. И если экс-президент Грузии закрепится в Украине и не совершит особых глупостей, вполне возможно, что ближе к выборам появится лозунг «Вакарчук — президент, Саакашвили — премьер». Стоящего за обоими Джорджа Сороса он должен вполне устраивать.

Ну а что касается перспектив превращения лидера «Океана Эльзы» в лидера страны, то ранее я уже высказывал свое скептическое мнение относительно прошедшего в прошлом месяце исследования социологического консорциума из четырех служб под эгидой «Социса». Однако, думаю, что следует обратить внимание на обнародованный 18 декабря опрос центра социсследований «София». Эта фирма, в отличие от других регулярно публикующая свои исследования, до сих пор давала Вакарчуку весьма низкие рейтинги (в октябре — 2,7%). Однако по опросу, проведенному с 1-го по 10 декабря, он вырос почти втрое — 7,9% (намеренных участвовать в выборах) и 9,8% (определившихся избирателей). Да, этот показатель почти в 1,5 раза ниже, чем у консорциума, но с ним Вакарчук переместился с 8-го места в предыдущем исследовании «Софии» на 4-е, уступая лишь Порошенко (12,8%), Тимошенко (12,5%) и Бойко (9,1%). Главное же — такая динамика достигнута при явном бездействии самого потенциального кандидата, не только как политика, но и как музыканта.

Cергей Бурлаченко.

---

От редакции: Этот материал представлен в рамках совместного проекта «Свободной Прессы» и украинской газеты «2000». Сегодня еженедельник «2000» остается одним из немногих объективных украинских СМИ.