Как нас легко и красиво облапошили

Когда заходит речь о приватизации — я замечал это неоднократно — все понимают, что их обокрали, но как удалось это свершить средь бела дня без утайки, для многих и сейчас покрыто мраком. А я, рискуя навлечь на себя недовольство читателя, скажу наболевшее: никто нас не обокрал! И вот почему, пишет колумнист украинского еженедельника «2000» Виталий Бронштейн.

Понятие «приватизация» — от слова приват (частное, собственное), хорошо известно в цивилизованных странах, где любой общественный продукт, недра природы, все, что на земле и под землей, обязательно имеет хозяина. В одних случаях — это государство, в других — объединения людей, в-третьих — частные лица.

После революции 1917 года большая часть видов частной собственности была национализирована. И стало все вокруг — народное, все вокруг — мое… Правда, когда голодающий крестьянин брал с поля десяток-другой колосков, чтоб не умереть с голода, он делал страшное открытие: раз поле — народное, значит, он обокрал свой народ и сидеть ему теперь в тюрьме долгие годы.

Поначалу национализированное народное хозяйство, в условиях плановой экономики и жесткой дисциплины, давало неплохой рост. Но со временем выяснилось, что когда все принадлежит всем, то на деле оно не принадлежит никому, то есть не имеет одного настоящего хозяина, который пекся бы о нем, как о собственном. Оказывается, немало отраслей народного хозяйства, которые наиболее эффективно управляются конкретным владельцем или частным собственником.

Маленький пример. Много лет назад, еще в советские времена, я был в служебной командировке во Львове. И как-то голодный, влекомый вкусными запахами, зашел в кафе в центре города. Цены немножко кусались, но когда пахнет жареным… Сделал заказ, немолодая официантка неловко молчит, переминаясь с ноги на ногу.

— Что-то не так? — спрашиваю. И узнаю, что в кафе нет хлеба. То есть, если меня устраивает одно мясное — тут же подадут.

— Как же это вы, — удивляюсь, — разве можно так работать, это же неуважение к себе?..

И получаю емкий ответ:

— Пан может быть уверен: если я была бы хозяйкой, он бы имел хлеб, сколько ему угодно!

Конечно, я ушел, но тот случай запомнил: «Если я была бы хозяйкой!»

Купил в гастрономе хлеба, колбасы и молока бутылку, да пошел себе, несолоно хлебавши, в гостиницу.

Слово приватизация известно везде. В Англии приватизировали шахтно-рудную промышленность, во Франции — сталелитейное производство, в Америке — ряд железных дорог. Частная собственность на землю — вообще, в большинстве развитых стран. При этом приватизация, или разгосударствление, везде дает прекрасные результаты. Везде, кроме нас!

— В чем тут дело, — спросите вы, — разве мы чем-то хуже? Ростом не вышли? Цветом глаз? Волос? Или мы их глупее — тогда это большая беда…

Не переживайте, друзья: мы их ничем не хуже. И беда наша в другом. В том, что наши удачливые сограждане, неплохо нажившиеся на приватизации народного добра, как раз умнее своих коллег, занимающихся этим в других странах. Ибо там, заграницей, подлежат приватизации исключительно те отрасли хозяйства, которые малоэффективны в государственном управлении и владении. Невыгодные. Нерентабельные. Убыточные — все то, что тяжким грузом тянет государство вниз. И делается это предельно открыто, гласно и чисто. Хотя иногда тоже с нарушениями. Но о них, как правило, общество быстро узнает и — горе преступившим!

Другое дело у нас. Если бы в Книгу рекордов Гиннеса вошли наши приватизационные чудеса, мы бы навеки заняли первое место. Потому что здесь этот процесс, поначалу и в основном, затронул самые преуспевающие отрасли народного хозяйства. Те, что формируют государственный бюджет. Это ж надо: разгосударствить ликеро-водочную промышленность, которая, вкупе с табачной, практически, обеспечивала заработной платой работников народного образования, здравоохранения, культуры, силовых структур. И при этом жаловаться, что в бюджете денег — шаром покати…

Аппетит приходит во время еды. На следующем этапе приватизации уже разрушили систему государственного планового снабжения. То есть держава самоустранилась от закупочно-распределительных функций, и наступила эра частной торговли энергоресурсами. Бензин, нефть, газ, электричество пошли через частные компании, фирмы, а то и просто общественные организации.

Как это поначалу делалось? Предельно просто. Состав с нефтепродуктами тихо плетется из Сургута. За время следования на солнечную Украину нефть-сырец четырежды перепродается: через Южно-Уральскую, Вологодскую, Питерскую торгово-сырьевые биржи, пока не попадет, наконец, на Лисичанскую нефтепереработку. И каждая биржа имеет свой навар. И даже последний из этой спекулятивной цепочки, наш местный торговец, имеет с нищих сельхозкооперативов свои 20%. А мы жалуемся на дороговизну продуктов питания. Зато посмотрите — какие вокруг стоят красавицы-автозаправки! Какие там заправляются крутые иномарки! Вот что это такое — торговля энергоносителями!

А теперь вернемся к фразе «никто нас не обокрал», что была в первом абзаце этой статьи. Как же так — никто не обокрал, а стали нищими! Всё верно. Обокрали не нас, а мы сами дали себя обокрасть — своей бездумностью, безразличием, нашим исконным: «моя хата с краю». Забыв, что хата, «которая с краю», при пожаре занимается первой и сгорает дотла.

Ау, где вы, пожарники?

---

От редакции: Этот материал представлен в рамках совместного проекта «Свободной Прессы» и украинской газеты «2000». Сегодня еженедельник «2000» остается одним из немногих объективных украинских СМИ.