Страна экстремистов

Я сижу в российской тюрьме. И я — экстремист. В январе 2018 года я пополнил армию осуждённых и подозреваемых — за выступление на митингах, за листовки о полицейских-коррупционерах, за футболки с надписями ультраправого или ультралевого, не важно какого толка, за лайки и репосты, за смешные и не очень картинки в сети.

Меня арестовали за то, что в 2012 году я провёл социологическое исследование в Казахстане. По версии следствия, так я создавал экстремистское сообщество с целью расшатать государственный строй. Вы, наверное, не верите? Думаете: старая песня, все преступники говорят «не виноватый я»? Но читайте сами, это из моего уголовного дела: «Милосердов П. К. выехал в ноябре 2012 года в г. Алматы Республики Казахстан для личного знакомства и встреч с представителями широкого спектра оппозиционных движений, национальных объединений, сбора и получения от них, а также из местных СМИ сведений о политической и социально-экономической обстановке в государстве, об имеющихся межнациональных и социальных проблемах и противоречиях, имевших место в прошлом политических и социальных событиях, которые возможно было использовать для проведения массовых противоправных акций».

Я — политтехнолог. Я выполнял свою работу, как и вы. А это значит, что и вы, как и я, в один момент можете стать экстремистом.

Если дошло до лайков, то так же стремительно и незаметно поход в библиотеку за томом «Истории…» Ключевского превратится в «посещение специализированного учреждения с целью сбора информации о попытках насильственной смены социального строя, имевших место в прошлом, с умыслом их дальнейшей реализации». Уличный соцопрос будет трактоваться как «несанкционированное массовое мероприятие по сбору данных об имеющихся социально-экономических проблемах и использование этого в противоправных целях». А поход с детьми в музей запросто трансформируется в «вовлечение несовершеннолетних в деятельность по сбору и анализу информации для противоправных акций».

Нас, экстремистов, с каждым годом становится больше.

Но почему?

Я полгода сижу в Бутырке, и всё это время отбываю ещё одно наказание: мне приходится смотреть телевизор. В нашей маленькой камере пять на два метра сидят четверо, а он — пятый арестант. На воле я уже много лет не видел ТВ, совсем забыл, что это. А тут выяснил, что российское телевидение — это старые фильмы, новые сериалы, видео с ютьюба с закадровыми комментариями, политические шоу и — новости. Их краткое содержание: в России — экономический рост, на Украине — нищета, в ЕС — геи и мигранты, американцы — ну, тут говорить нечего. Не буду ни обсуждать это, ни даже спорить. Просто зафиксирую факт: Россия — сильная, мы всё преодолеем.

Но нет ли чего-то странного, диссонирующего и противоречивого в том, что страна, способная серийно выпускать С-400 и «Искандеры», победить ИГИЛ*, построить Крымский мост, дойти до четвертьфинала чемпиона мира по футболу — что вот такое государство боится слов, картинок, лайков?

Ведь получается, что Россия с одной стороны — мускулистая, уверенная в себе держава, медведь с президентом на спине, а с другой — мышиный страх, какая-то кротовая работа по поиску нелояльных, просеивание всех нас через сито в дрожащих руках в поисках песчинок экстремизма.

Так какая же у нас власть — медвежья или мышиная?

Мой старый товарищ, писатель и депутат Госдумы Сергей Шаргунов выступил с инициативой — убрать из УК часть первую статьи 282, чтобы хотя бы приостановить происходящее безумие. Узнал я об этом не из телевизора — о таком он не рассказывает. В газетах вычитал. И понял, что Госдума в общем-то кисло отреагировала — мол законопроект аргументирован слабо, ещё что-то такое же невнятное. Поэтому — как политтехнолог политику — дал бы Сергею аргумент, который надо донести до коллег-депутатов. Это очень простой, очевиднейший, лежащий на поверхности факт: правоприменительная практика по ст. 282 напрочь дискредитирует всю пропагандистскую работу по созданию имиджа России.

Ретивый дурак в погонах, который из ничего лепит дела по 282-й, перечеркивает все усилия государственной медиа-махины. И хотя бы из цинично-прагматичного соображения о престиже российской власти — уверенной в себе, сильной — эта позорная статья должна быть декриминализована. Сильное государство, если оно на самом деле сильное, не сажает людей за такой минимально возможный квант эмоций, как лайк. Сильное государство, если оно хочет таким стать, не делает из своего народа экстремистов.

…Примут, Сергей, твой законопроект. Уверен, что примут. Не сразу, попозже, и, возможно, всё будет выглядеть так, что сделала это «Единая Россия», как это уже неоднократно бывало. Делиться лаврами с тобой не захотят. Ну да бог с ними. А ты иди дальше, Сергей. Гнойным чирьем назрело принятие массы других поправок — в УПК, УИК, другие законы. Само содержание этих изменений, по большому счёту, уже известно, всё это много раз обсуждалось среди адвокатов, правозащитников, самих арестантов, наконец. Находясь в Бутырке, я отчётливо увидел, насколько архаична наша тюремно-лагерная система, многие порядки сохранились ещё с царских времён, кое-что добавилось в сталинские. Запрос на перемены здесь огромный, и, что интересно, перемены эти не вызовут сильных возражений со стороны ФСИН — там, в принципе, к ним готовы. Не хватает лишь небольшого толчка, чтобы преодолеть инерцию системы, которая, как и любая другая бюрократическая, стремится к ничегонеделанью, покою.

Речь идёт как об отмене глупых запретов и ограничений бытового характера — например, нельзя носить часы, — так и о вещах, характеризующих Россию тривиальным полицейским государством. Давеча прочёл в интервью Егоровой [председатель Мосгорсуда Ольга Егорова — прим.], что за прошлый год в Москве суды 23 (!) раза отпускали подозреваемого под залог, в остальных случаях был отказ.

Или следствие. Так, по моему делу была назначена абсурдная, глупейшая баллистическая экспертиза макета автомата Калашникова. Сделано это было исключительно для того, чтобы продлить мне срок содержания под стражей. Естественно, экспертиза признала макет игрушкой. Но экспертиза стоит денег, немалых, сотни тысяч рублей. Так может, взыскать их с самодура-следователя? Пара таких исков со стороны государства — и идиотизма станет меньше.

Пришла пора все эти идеи аккумулировать и депутатскими силами продавливать через Госдуму. Как тебе идея, Сергей? Возьмёшься?

Такой вопрос задаю я, Пётр Милосердов, политический заключённый по экстремистской статье. Об этом же, несомненно, спросили бы и все те, кого экстремистами назначили. И это, уверен, интересует каждого, кто понимает: завтра экстремистом может стать он.

---

* «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ) решением Верховного суда РФ от 29 декабря 2014 года было признано террористической организацией, его деятельность на территории России запрещена.