По команде сердца

…Юная журналистка, не скажу, с какого телеканала, на моих глазах допытывается у участника шествия «Бессмертный полк Грузии» — пожилого мужчины, только что подошедшего с портретом своего близкого, возможно, отца, к Вечному огню у Могилы Неизвестного солдата в Тбилиси: по чьей команде проводится шествие «Бессмертного полка» и что за человек за этой акцией в действительности стоит?

Естественно, всем своим видом она показывает, что уж кому-кому, а ей прекрасно известно, кто этот человек, и даже то, где он сейчас обитает и чем занимается, пишет колумнист украинского еженедельника «2000» Вадим Анастасиади. Кстати, допытывается весьма профессионально, с коварством матерого провокатора: старается запутать вопросами, на чем-то подловить, заманить в капкан, разоблачить. Впрочем, возможно, она просто не в состоянии представить, что взрослому человеку может прийти в голову столь нелепая мысль — выйти с портретом своего родственника, погибшего много лет назад, на улицу, куда-то с ним пойти…

Мужчина слегка растерян, не может понять, какую информацию из него хотят вытянуть.

«Скажите, милая, а в вашей семье есть люди, воевавшие с Германией в 41-м, есть погибшие на войне?» — осторожно задает он вопрос.

«Не знаю, — не задумываясь, скороговоркой отвечает журналистка, — не интересовалась. Наверное, есть. Вы ведь знаете: в Грузии нет семьи, которая не пострадала бы в той войне»

«Вот вы сейчас на работе, — продолжает мужчина, — у вас, наверное, есть задание: подготовить передачу на определенную тему. Но ответьте, пожалуйста, на такой вопрос: если бы у вас вдруг появилось свободное время, не захотели бы вы прийти с портретом своего погибшего на войне родственника 9 мая сюда, в этот парк, к Вечному огню, и тем самым хоть как-то отблагодарить его за то, что он когда-то сделал для всех нас?»

«Не надо переводить разговор на другую тему, — волнуется девушка. — Вы лучше ответьте на вопрос: кто…»

«Эх, милая, никуда и ничего я не перевожу. Дело в другом. Для тебя события той поры, наверное, простой факт из истории, для меня — священная страница жизни», — сокрушается мужчина.

Я прислушиваюсь к этому диалогу, а перед глазами встает другой, такой же весенний, слепленный из солнечного света, как и сегодня, день — 9 мая 1975 года. Запомнился он мне по такой причине. В Тбилиси в тот день должно было произойти важное событие, рождение нового памятного места — Могилы Неизвестного солдата. Ждали этого события давно. Было даже удивительно: почему в столице республики, внесшей столь весомый вклад в разгром фашизма, такой могилы нет. В городах многих зарубежных государств — есть. А в Тбилиси — нет.

И вот, наконец, этот момент настал. На дворе, как я уже сказал, стоял май 1975 года. Погребение было приурочено к 30-летию победы над фашистской Германией. Было известно, что останки Неизвестного солдата уже извлечены из братской могилы в Керчи, уложены в гроб, доставлены в Тбилиси. В 12 часов дня 9 мая должна была начаться транспортировка гроба из аэропорта в парк Ваке, где и намечено было захоронение.

Весь город стоял на ногах. По обеим сторонам проспекта Руставели, по которому должен был проехать артиллерийский лафет с останками воина, толпились люди. Естественно, были там я и мои друзья Джумбер Джапаридзе и Нариман Габайдулин. По национальности Нариман был казанским татарином. Накануне к нему из столицы Татарии на праздники приехал дядя, участник Великой Отечественной войны, в честь которого Нариман накрывал стол. Украшением стола должен был стать купленный в Марнеули, и там же закланный барашек. Дома у Наримана все было готово к приему гостей. Но сначала надо было поучаствовать в процессии на проспекте Руставели.

Ждать пришлось долго. Из аэропорта артиллерийский лафет выехал в назначенный час, но двигался медленно, гораздо медленнее, чем ожидалось.

Впрочем, часа в четыре мы были уже за столом. Тамадой был Джумбер. День Победы, гость из Казани, совсем еще не старый тогда человек да еще участник войны — все это придавало застолью определенную направленность. Тамада чувствовал себя как рыба в воде. Часов около двенадцати ночи он провозгласил прощальный тост. Стали собираться по домам.

И вдруг кто-то из нас (по-моему, это был именно я) предложил поехать в парк Ваке и поклониться праху погибшего Солдата. Конечно, это было не по пути. Я жил не в Ваке, а в Сабуртало, Джумбер — не в Ваке, а в Нахаловке, Нариман — вообще в Варкетильском массиве, т.е. в противоположном конце города. Но ехать решили дружно.

Разумеется, мечтать в те годы о такси даже не приходилось. Поймали частника.

Могилу Солдата в парке искали долго. Это сейчас ее расположение всем известно, а тогда, в день захоронения, никто толком ничего не знал. Нашли ее по горе цветов, в которых был утоплен могильный холмик. Разумеется, могила никем не охранялась: никакой полиции-милиции…

Что было дальше? А ничего. Постояли, поклонились праху погибшего Человека, разлили по стаканам вино, вылив его тотчас же, как велит обычай, на могилу. И разъехались по домам.

И вот думаю я: а если рассказать эту историю той самой юной журналистке, поверит ли она мне? Или станет допытываться, по чьему повелению мы на могилу Солдата в ту памятную мне ночь 9 мая 1975 года съездили?