Партия «мутной воды»

В Москве разразились — и продолжаются — очередные народные гуляния в честь сдачи (не сдачи) подписей на выборах депутатов Московской городской думы.

Про либерально-болотных давно всё сказано и всё понятно. Их «честность», «справедливость» и «демократизм» если кто и забывает, то они всегда напомнят — разнузданной травлей кандидатов «не из нашей песочницы» (даже если они тоже оппозиционны властям), срывом подготовленных массовых акций протеста (в том случае, если намечается возможность их согласовать). Их задача — вовсе не борьба за власть, а только и исключительно борьба против власти. А это значит — на любой развилке надо выбирать тот путь, который ведёт к обрыву, тот вариант, при котором вода мутнеет, а атмосфера начинает вонять.

К сожалению, у нынешнего «хлопка» — как и всегда бывает — не одна, а две ладони.

Кто — вторая ладонь? Жёсткая авторитарная власть, ограничивающая оппозицию и проводящая свою линию? Тут необходимо уточнить. И начнём со скучного, можно сказать технического, вопроса — о сборе подписей в поддержку выдвижения кандидатов в депутаты (или президенты, или губернаторы).

Все подобного рода механизмы — сбор подписей избирателей, сбор подписей муниципальных депутатов, денежный залог — это цензовые механизмы. Их цель — отфильтровать слабых, несерьёзных или ещё по каким-то причинам неугодных кандидатов. Критерий «неугодности» в данном случае устанавливается законодателем.

В разные времена демократии ключевую роль играли разные цензы — сословный, имущественный, половой (голосуют только мужчины), расовый. Возрастной ценз сохраняется в разных вариантах и сегодня. Избирательный залог и подписи отбраковывают, по идее, кандидатов, не пользующихся никакой общественной поддержкой — они не могут ни подписей собрать, ни денег, а потому нечего избирательный бюллетень засорять.

Иногда возникают цензы, скажем так, мотивированные политически. В Государственную думу Российской Империи депутатов избирали по куриальному принципу — разные курии, представлявшие различные сословия, обеспечивали разное представительство для рабочих и крестьян (самое малое), мещан, купцов, дворян и т. д. В раннем СССР действовала обратная социальная дискриминация — в правах поражались «лишенцы», представители бывших господствующих классов.

Есть и другие примеры. Так, согласно Конституции Исламской Республики Иран, принятой в 1979 году, все кандидаты на высшие должности в стране, в том числе кандидаты в президенты и в депутаты Маджлиса (парламента), утверждаются решением Совета стражей конституции, состоящего из 6 юристов (назначаются Маджлисом) и 6 мулл (назначаются высшим руководителем — рахбаром республики аятоллой Али Хаменеи). Критерий один — благонадёжность, определяемая Советом. Председателю Совета Ахмаду Джаннати — 92 года, свою должность он занимает 30 лет подряд и считается покровителем наиболее радикальных исламских политиков. Что не мешает проведению альтернативных президентских и парламентских выборов с непредсказуемым заранее исходом.

Важно здесь вот что. Решение «стражей» может не нравиться, может быть «не демократичным», но оно в каком-то смысле честное и верифицируемое: да, у нас так установлено, что 92-летний Ахмад и его «стражи» вправе отказать кандидату Аль-Яшину просто потому, что считают его плохим. Так принято. И именно так — честно — они и говорят. Не нравится — избирайтесь в Маджлис и меняйте Конституцию. Если «стражи» выдвинуться разрешат.

Но вот чего никакие «стражи» — ни Конституции, ни исламской революции (корпус стражей исламской революции — КСИР — самая могущественная спецслужба Ирана) — да что там, никакой рахбар не делают, так это не финтят. Не объясняют отказ в регистрации кандидатки Собулии ошибкой в написании своего имени вот этими их витиеватыми буквами. А ещё — не отдают вопрос отбраковки неправильных кандидатов на усмотрение дехканского (деревенского) муллы — чтобы потом, если что-то пойдёт не так, свалить всё на него и прикрыть свои тылы от гнева Аллаха.

Сохранение в избирательном законодательстве России механизма сбора подписей (включая подписи муниципальных депутатов) в том виде, в котором он находится сейчас, — это никакой не авторитарный режим. Это — обеспечение анархического произвола на всех уровнях власти и на всей территории страны.

Впервые этот механизм отрабатывался в России перед выборами 12 декабря 1993 года. Мне тогда хватило авантюризма в это дело вписаться — и везения собрать за одну неделю (говорю же — авантюра) подписи для выдвижения кандидатом в депутаты Госдумы. Собрал! Нужно было 5000. Сборщики были любители, в основном — студенты Физтеха (там меня ещё помнили), деньги для них были небольшие, рисовать подписи не умели. Собрали на энтузиазме своими силами к вечеру последнего дня 8300. Хватило.

Думаю, и в те времена уже рисовали изрядно. Но честно набрать нужное количество — при реальном напряжении сил — было доступно даже для относительно небольшой инициативной группы. Хорошо помню, что никто не заморачивался над «г. Москва» или «гор. Москва», никто не считал точки над «Ё», и отслеживать было нужно только две вещи — чтобы все необходимые (по закону) сведения были указаны (не забыты и не пропущены) и чтобы информация толковалась однозначно (в этом смысле г. от гор. не отличается ничем). Нормально собирались подписи — хотя и с трудом — и на губернаторских выборах в 2003 году (присутствовал в одном там любимом городе). Дело было трудное, придраться можно было много к чему, но — реализуемое. Тебя контролируют — а ты крепчай, и к выборам допущен будешь.

Сегодняшняя ситуация — и признают это (ну, неофициально) ВСЕ — принципиально иная. Сказать, что она выгодна власти, будет не совсем правильно — потому что стратегически она для власти губительна. На деле же решение вопроса о допуске кандидатов к выборам отданы на откуп произволу неустановленной группы лиц, ситуативно возникающей вокруг каждых новых выборов.

Где-то власть авторитарна, консолидирована и не вошла в контры с населением — там система сбора подписей попросту управляема. Где-то власть слаба, население относится к ней плохо, и в дело вступают разные региональные и федеральные группы влияния, для которых целью избирательной кампании является аппаратная победа над конкурентами (пусть даже ценой проигрыша выборов). А где-то ситуация загнана в тупик грубейшими ошибками пиар-консультантов, противонаправленными стремлениями очень крупных игроков и дикими косяками ошалевших от всего этого низовых чиновников и избиркомов.

Ничего худшего, чем действующая система сбора подписей, не удалось бы придумать и самому страшному оппозиционеру. Практика сбора подписей на сегодня принципиально не верифицируема: с одной стороны, во многих регионах задаются нереальные пороги (3 процента для Москвы летом — это запредел), с другой — специфика обработки бумажных носителей информации оставляет слишком много возможностей для неконтролируемых манипуляций. Если говорить о политической коррупции — незаконном вмешательстве в избирательный процесс на стадии регистрации кандидатов, — то сбор подписей в его нынешнем виде не является «точкой входа» для коррупционеров. Он является основным коррупциогенным фактором. То же самое относится и к «муниципальному барьеру», который никакого отношения к цензовой системе в сложившихся условиях не имеет: в подавляющем большинстве случаев муниципалы представляют партию большинства и становятся жертвами той самой анархии решений, прилетающих с разных сторон — от них то требуют подписей за «своего» (в полном соответствии с требованиями партийного устава), то (вопреки уставу и здравому смыслу) требуют в приказном порядке отдать подписи за кандидата от враждебной партии, согласованного где-то в другом месте в рамках аппаратных договоренностей.

О других возможных вариантах сказано не раз — и все они позволяют простым и прозрачным способом избавить «ценз предварительной поддержки» от манипуляций, произвола и подозрений в фальсификации. Евгений Минченко обоснованно предлагает перейти к сбору подписей за кандидатов через портал «госуслуги» — эта система даёт гарантии чёткой верификации процесса. Ещё в процессе подготовки к выпуску знаменитого ельцинского Указа № 1400 в кулуарах обсуждался (но никуда из кулуаров не вышел) другой вариант — «предварительного рейтингового голосования» за кандидатов в кандидаты на избирательных участках, где существуют верифицированные списки избирателей. В любом случае, именно такие подходы позволяют вводить самые суровые цензы, которые не будут при этом несправедливыми и жульническими: да, набрать три, пять или семь процентов при такой процедуре трудно, но ещё труднее что-то сфальсифицировать — и сборщику подписей, и проверяльщику в избиркоме. А вот повышать свою известность и узнаваемость депутат может сам — и результат его работы зависит во многом от него и его команды.

Выскажу провокационную, но серьёзную мысль. Можно пойти и по иранскому пути. Например, принять закон (можно референдумом) о том, что депутатом в России не может быть человек, отрицающий её территориальную целостность по состоянию на день голосования (да-да, власть в России — только для крымнашистов). Или создать Совет стражей репутации какой-нибудь, который будет отстранять кандидатов, репутация которых не нравится главе государства. Это будет отступлением от демократии. Но не будет отступлением от элементарной честности. Право, лучше действовать грубой силой, чем трусливыми подтасовками и очевидным для всех враньём.

А то, что происходит сейчас в Москве, работает, конечно, на разрушение. «Чемхужетемлучше-оппозиция» набирает неслыханную и незаслуженную поддержку, недостаточную для электоральной победы, но позволяющую замутить воду до полного помрачения. А нелепое, недееспособное законодательство, отданное на откуп анархической и безответственной избирательной практике, делает нелегальную партию мутной воды правящей. Правда, на очень недолгий период — пока всё само собой не развалится.