Прощай, пепелище?

Оказывается, репортаж может иметь немедленный эффект.

А Следственный Комитет, случается, возбуждает дело по делу.

Не успел я в своей программе «Двенадцать» рассказать о горе погорельцев Подольска и показать их — всё стронулось.

«И.о. руководителя ГСУ СК России по Московской области поручил незамедлительно возбудить уголовное дело по факту халатности должностных лиц администрации города Подольска (ч. 1 ст. 293 УК РФ). Также он поручил организовать служебную проверку в отношении сотрудников следственного отдела по городу Подольску ГСУ СК России по Московской области».

Официальное обоснование — «в эфире федерального телеканала вышел сюжет о том, что в городе Подольске нарушаются жилищные права граждан».

Вообще-то, по всей стране нарушаются и попираются, что я и показал в том самом сюжете и по поводу чего непрестанно рассылаю депутатские запросы.

Но если удастся решить конкретную задачу, помочь несчастным подольским погорельцам и дать им достойное жильё — это будет большая победа.

Уже сейчас погорельцев стремительно начали вызывать в СК «в качестве потерпевших».

Тех, кто всё ещё обитает в недогоревшем страшном доме, обещано в кратчайшие сроки расселить в новостройки.

Что ж, надо дожимать.

Хочется верить, следующий репортаж об этих людях выйдет уже скоро — с их новоселья. И пусть будет это новое жильё хоть каким-то утешением после всего того, что они испытали.

А испытали — немало.

Этот дом в городе Подольске, на улице Плещеевской, сгоревший, с человеческими жертвами. Но и те, кто живы, те с кем я общаюсь, к кому приехал — тоже жертвы. Дом, который догорает каждые полгода. Потому что неисправна проводка. Здесь люди ждут гибели. От огня или под завалами.

Они — погорельцы, прикованные к пепелищу.

«Погорельцы разбили тут стан», — стихи Николая Некрасова. Вечная русская тревога и беда. Остаться без крова. Как на картине художника-передвижника Иллариона Прянишникова с простым и понятным именем «Погорельцы». Слово, от которого сжимается сердце. Но то деревня, 19 век, а это возле Москвы, нынешнее время.

Стать погорельцем — сделаться лишним для всех. Чужаком, отверженным.

Первый большой пожар случился здесь в 2007-м. Тогда же дом признали непригодным для жизни и подлежащим расселению. Однако по-прежнему все эти годы его, разрушенный и чудовищный, словно переживший танковый расстрел, и не думают расселять. Так, если бы всё было тип-топ, no problem.

Как будто бы их вычеркнули из списка живых, этих людей, обычных наших граждан, зацепившихся от безнадёги за ту опалённую часть, где они каким-то чудом выжили и которую вот-вот дожрёт очередной пожар.

И, получается, неважно, что живут здесь и старики, и дети, и что все их законные права давно, годами нарушаются. И вдруг начинает казаться, им самим уже всё неважно. В этом отчаянном фатализме — тот вызов, который порой единственно доступен русскому человеку. Говоря с ними, я иногда улавливал в их словах какое-то упоение этим диким абсурдом. Всему назло — бедности, горечи убогого бытия, чиновной безучастности, ожиданию нового пожара — всему назло — сквозь слёзы прорывается смех.

Смеются по поводу деревьев, вольно растущих на крыше их дома, у них над головами: «Полы будем перекрывать, окна делать новые».

На вопрос: «Как живётся?» блаженно улыбается старушка: «Лучше всех».

Среди собравшихся возле родного и проклятого дома и те, чьи квартиры истреблены пожаром дотла. Это Ольга Дикова, чья семья признана «малоимущей». Мать двоих детей. Чиновники пытаются запихнуть её с детьми в клеть в коммуналке — навязать жильё вдвое меньшее положенного по закону.

Настоящее их жильё, их собственность — здесь: пепел да зола… Чёрные провалы окон за ними закреплены.

Мой репортаж не получился бы без одного из пожарищ, снятых на телефон одним из очевидцев-погорельцев, 12-летним мальчиком Захаром.

Адское пламя.

Последнее время мне часто присылают своё видео именно юные люди.

Они и показывают правду наглядно, создают незаметно и по нарастающей атмосферу непримиримости к кошмару.

Стараюсь делать всё от меня зависящее, чтобы государство не теснило их, а наоборот, поддерживало. И с удовольствием снова и снова называю имена талантливых ребят.

Например, на очередной смене молодёжного образовательного форума «Территория смыслов» победа в одном из конкурсов досталась тамбовчанину Даниилу Желтову, который предложил создать детскую телестудию. Цель проекта — появление возможности у детей, которые интересуются журналистикой и медиа-сферой, попробовать себя в роли режиссёра, монтажёра, ведущего.

Главное, по-моему, чтобы с детства были честны и самостоятельны. Хорошо? Конечно.

А на Плещеевской улице Подольска ужасно? Несомненно.

Они здесь все заодно. Но неизвестно, кому повезло больше. Тем, кто пытается жить в той полуразрушенной половине дома, которую окрестные мальчишки зовут бомжатником, или тем, у кого всё сгорело. Последние ютятся во временных съёмных тесных жилищах, им не принадлежащих.

Подольские погорельцы понимают, что их много таких по стране. Их ропот под траурными стенами — перекличка с другими, которые, как и они, мечтают обрести пристанище. Одно из мест, откуда взывают в поисках крова — Среднеуральск, что на берегу Исетского озера. Там тоже сгорел многоквартирный дом. Раскиданы по всему городу и живут, где получится. Сначала обитали в промёрзшем общежитии, теперь целыми семьями снимают одну комнату, в неё набившись. И каждый день рассылают жалобы все пять лет.

А в Подольске ходят по кабинетам тринадцатый год.

Жутко, когда твой дом домом назвать нельзя. И так бредово-буднично, когда человек стучится в кабинеты, упрашивая: ну признайте же, что я не живу дома, не дома я живу, потому что у меня дома нет.

И просят они всего-то выполнения закона и чтобы дали им — положенное. Положенное и, между прочим, обещанное. Рядом с обугленным зданием бывшего их дома словно в насмешку выросло две новостройки, куда и этих погорельцев могли бы отправить, и много кого ещё, из тех, у кого в аварийном жилье в любой момент может начаться свой пожар.

И бродят вокруг новостройки обреченно-зачарованные, всё ещё надеясь на обещанное, которого уже вечность ждут.

Теперь, читая постановление о возбуждении уголовного дела, хочется верить: дождались!