О производстве замолвите слово

«Опыт нахождения внутри съедаемого» — можно так назвать. Горько, когда видишь крушение того, что тебе дорого и ценно, что строилось и поддерживалось десятилетиями… Что при этом можно чувствовать, и что сделать?

Обычные люди в не самых простых обстоятельствах, на необычном заводе. Но что же в нем особенного? А вот:

Олимпийского Мишку знают все. Точнее сказать, знали все, но и помнят многие. А ведь здесь, недалеко от Москвы и совсем рядом с Сергиевым Посадом, в НИИ резиновой промышленности (НИИРП), проводили часть работ по его созданию. Но предприятие может гордиться не только этим.

НИИ начали строить еще в годы войны. В 1944-м совсем еще девчонки из дивизии аэростатов заграждения ПВО Москвы приехали в Загорск испытывать резины. Первые лабораторные исследования проводились в пустовавшем тогда Черниговском Гефсиманском Ските… В 1945-м демобилизовались мужчины, дело пошло живее. Лес расчистили, построили здания, открыли лаборатории, заработало производство. Мощно работали. Коллективно.

В НИИ однажды приезжал Сергей Павлович Королев. Ему сказали, что здесь могут помочь. Помогли. Успешно работали для космической отрасли. Космические станции «Луна-9» и «Луна-13» совершили мягкую посадку с помощью разработанного в НИИ надувного амортизатора. Заказы были разные, уникальные. Нигде такого не делали, а здесь — да. Однажды на предприятие обратился необычный заказчик: клоун. Для циркового номера ему был нужен сдувающийся и надувающийся… живот! Сделали, конечно. Повеселились заодно.

Диапазон изделий — огромный. Вертолетам нужны надувные баллонеты для посадки на воду, газопроводам — герметизирующие заглушки для ремонта, медицине — тончайшие трубки. Воздушные аэростаты на городской праздник, резиновые лодки, огнеупорные ткани, приводные ремни, морозостойкие резины и многое, и многое другое.

Завод пережил девяностые, двухтысячные годы, сохранился и выстоял. До сегодняшнего дня не опустел поселок. Работает детский сад. Ходит общественный транспорт. Ну а что? Есть же, куда ходить и кого возить. Есть кому работать на заводе, пусть и не за самую большую зарплату.

Дружная команда — отдельное чудо. Целое содружество людей, не равнодушных к своему месту работы, знающих и любящих свое дело, имеющих опыт, активных, веселых. Еще каких веселых. На заводе есть актовый зал с еще советскими фресками. Под Новый Год там ставится ель макушкой в потолок. Каких только танцев и плясок эта ель не видела! Ни одной корпоративной и не снилось! Как гуляет завод — никто не гуляет. И млад и стар отплясывает, и начальник и рабочий цеха, и завскладом, и завгаражом. А уж бухгалтерия-то… В общем, живи завод с таким коллективом, пыхти, гуди, да радуйся. Не подведут, ни покинут. Все знают, все умеют. И работают отлично, ну и отдыхают — с душой.

Казалось бы.

Оказывается, ракурс может быть и иным. И даже — противоположным. Можно сказать, что «эти люди не умеют работать», «они там совсем расслабились в своем институте, в своей домашней атмосфере.» «Как так: уходят домой ровно в 17.00? Ну и что, что работают с 8 утра? В сутках — двадцать четыре часа!»; «Чтобы заставить русского человека работать, надо создать ему невыносимые условия!»

Ну мало ли, кто ведет такие речи, скажем мы. Наверное, человек просто-напросто ничего не понимает ни в производстве, в производительности труда, ни в русском человеке. И все было бы ничего, если бы эти слова, а главное, мысли, не принадлежали бы руководителю, которого назначили управлять предприятием, выдав ему, по всей видимости, полный карт-бланш. Это за какие такие «заслуги» завод, который только совсем недавно получил в Посольстве Социалистической Республики Вьетнам орден Дружбы за «вклад в долгосрочное хранение тела президента Хо Ши Мина», вдруг был записан в «неэффективные»? И акционеры Госкорпорации Ростех, к которой с недавнего времени относится НИИРП, произвели резкую и полную смену руководства.

Более года продолжается оптимизация, одним из результатов которой явилась небывалая для предприятия текучка персонала. Грамотного, опытного, ключевого. Рассыпание схем учета производственных операций — тоже результат.

Процесс отмирания и развала — болезненный для всех участников, которые это понимают. Если подобные катастрофические вещи обусловлены общей экономической ситуацией, или развалом страны, как было, например, в 90-х, — это еще более или менее понятно, ну, или по крайней мере, обосновано. Но сейчас?

Нам рапортуют о возрождении промышленности, о новых управленческих кадрах, грамотных и способных восстановить и запустить нерабочее, и создать с нуля ранее не бывалое. О новом поколении эффективного менеджмента, которое знает все о рынке, умеет ориентироваться в нем; умеет, в общем, то, о чем не очень разбираются люди, выросшие при социализме.

Ну, хорошо. Пусть так. Старшее поколение — мало того, что терпеливое, оно — мудрое, и согласно научиться новому. Почему бы и нет? Давайте, показывайте, как это работает. «А мы переймем».

А работает это так: сходу врубается особый режим экономии. А как иначе добиться скорого эффекта? «Премии прочь! Какой детский лагерь? Канцелярка? Купите сами. Персонал? Да тут вообще никто не работает! Все лентяи! Какой-такой опыт? Незаменимых у нас нет! Ушло три сотрудника, а вы один теперь работаете за четверых? Ну и что, вы разве не специалист?» И так далее. Вследствие чего создается впечатление, что не внутренние проблемы привели к экстренным мерам, а новое руководство носит свой кризис с собой.

Далее, механика управления. Когда человек не разбирается (и не хочет) в текущем процессе, из механизмов управления остается только прямое манипулирование. Вызвать чувство вины, повысить голос, запугать, наконец, — вот и весь перечень применяемых новым руководством методик. Оптимизация работы путем грамотной бизнес-аналитики? Нет, не слышали.

Точнее, слышали-знаем: позиционируем себя как избавителя от всего закостеневшего, старого, отжившего свое. Внедряем новое, прогрессивное, действующее и единственно верное.

Но это только на словах. На деле получается чуть иначе. Например, после ухода специалистов (грамотных, любящих предприятие, но не готовых больше участвовать в шабаше полярных управленческих решений), нужно принять новых. Должности ответственные, для оценки принимаемого персонала, необходимо квалифицированное заключение, а не только разговор с директором, при котором малограмотный, но уверенный в себе (это часто тесно взаимосвязано) потенциальный кандидат, глядя честно красивыми голубыми глазами, уверяет, что «да-да, здесь вообще все просто, да-да, ваши требования вполне справедливы, а если они не выполняются, то это вина и леность некомпетентных сотрудников, да-да.»

После чего, кандидат со свистом проходит символический испытательный срок (т.к. испытывать его по большому счету некому), а еще через несколько месяцев с тем же свистом увольняется, потому, что «не все так просто». Да, увы. Производство — один из самых сложный процессов, и одной демагогией, еле прикрывающей общую безграмотность, ни каши не сваришь, ни уважения коллег не заработаешь.

Вот и получается, что так называемое «внедрение новых схем работы» на деле оказывается банальной неспособностью организовать нормальный рабочий процесс. И так, увы, много месяцев подряд.

Все «лишнее» — убрать. «Автобусы? Вон. Гараж закрыть. Медпункт в поселке? Пусть едут в город. Далеко? Старенькие бабушки? А где выгода, где прибыль? Нет от бабушек прибыли — ну и молчите.»

Итог: люди уходят. Уходят люди. «Да это все слабаки. Не умеют работать современно, правильно, единственно верно.» «Какой-такой коллектив? Социализм — самое большое зло. Только личная инициатива правит миром.»

Откуда прорастают корни этих высказываний, знаете?

Это же незабвенная Алиса Зиновьевна Розенбаум, известная, как Айн Рэнд и ее идеалогия. Атлант расправил плечи широко в 70-е годы в Америке, когда неолиберализм, основанный в том числе на постулатах Рэнд, стал частью мейнстрима. У нас же, с отставанием на несколько десятилетий, уже в начале 2000-х, возник приличных размеров клуб фанатов «объективизма», состоящих в большой степени как раз из топ-менеджеров среднего звена. Амбициозным людям очень импонирует система аргументаций, превращающих собственное людоедство по пути к успеху, в обоснованное «тру», в правду жизни. «Первое право на Земле — право собственного „я“». Это все оттуда.

Получилось очень интересно и даже исторически в некоторой степени: философия рационального индивидуализма, противостоящего коллективизму, пришла на предприятие, которое сохранило в себе дух социализма.

Какие же результаты этого взаимодействия противоположностей, и возможен ли симбиоз?

Во-первых, плодотворного сотрудничества не сложилось: к сожалению, одна из сторон, многочисленная, была готова и шла на уступки, чего нельзя сказать о другой стороне, малочисленной, которая заняла жесткие позиции (поддерживающиеся исключительно внешне установленным статусом руководителя, не признанным при этом, и не уважаемым в коллективе). Что ж, индивидуализм так индивидуализм. «Наш временный директор-то того, тёпленький» — формулирует народ.

Во-вторых, в данной ситуации в проигрыше все. Подход «мне на вас всех плевать», попытки строить свою утопию без учета окружающих факторов и вообще, действительности, приводят к управленческому коллапсу.

Впрочем, надо отдать должное: за более, чем год, цифры в отчетных (для вышестоящей организации) таблицах Excel более или менее ровные. Растущие куда нужно. Но дело в том, что эти цифры отнюдь не фиксируют будущее. Это — инерция многолетнего процесса. Сбить ее не так-то просто. Но можно при желании, конечно. Проблема в том, что ушедший в большом количестве грамотный персонал не заменишь в кратко сжатые сроки. И в скором времени это станет влиять на результат. И удивительно, что это происходит в то время, когда компании вкладывают деньги в подбор, адаптацию персонала. Эйчары (HR — менеджер по работе с персоналом) рулят вполне, собирают, подбирают, стараются удержать людей на рабочих местах, уменьшить текучку, оптимизировать работу. Пренебрегать пользой от уже слаженного грамотного коллектива — как минимум, недальновидно.

В третьих, складывается стойкое впечатление какой-то игры. В куклы или в «почти собственный заводик». «Вы не понимаете, это мой завод!» — такие речи слышали многие. Но для работников это совсем не игра. Это их судьбы, это их жизнь. Это ощущение собственной полноценности, свободы, которое здесь стали гасить. Систематические унижения, к тому же, бессмысленные, не повысят работоспособность. А невыносимые условия работы отнюдь не «заставляют людей работать лучше» — что за чушь! — а делают предприятие непривлекательным для персонала, вот и все.

В итоге, философия индивидуализма, помноженная на фанатичное к ней отношение и ограниченность в понимании реалий, привела к потере конкурентоспособности, увы. Рынок труда среагировал.

Вот, что пережил коллектив НИИРПа за истекшие пятнадцать месяцев. Пережил распад прежнего уклада, и сам отчасти рассыпался. Может быть, в этом есть какое-то рациональное зерно, но найти его крайне трудно. Люди честно пытались приспособиться, привыкнуть, понять. Поняли, и отказались в этом участвовать.

И это все, что может нам предъявить сегодняшний топ-менеджер? Праздник слепого индивидуализма, танец безликих таблиц, предвзятость во всем, неумение и нежелание ни во что вникать, комплекс большого управленца? Печально, если так.

Справедливости ради: теоретической частью руководство более или менее владеет. Некоторые экономические расклады вполне убедительны. Но ведь этого мало. Где прикладная часть? Полностью нежизнеспособна, увы. И если мы таблички Excel, даже с относительно правдоподобными цифрами, поставим выше настоящей организации и учета производственного процесса, то… Впрочем, есть время полюбоваться: все это еще продолжается.

Система работает просто: старые работники уходят, не передав свой опыт, знания, дела. А новые, молодые, с минимальными знаниями, но максимальным гонором и желанием зарабатывать сразу и много, надолго не задерживаются. Оборудование старое, условия работы — тоже.

И самое главное, принципиальное отличие: молодежи все равно. Ну, пришел, ну, ушел. «Не понравилось, чо.» А вкладывающее душу в свою работу поколение, уходит с горечью и болью. С начисто содранной внутренней кожей.

Это, собственно, и рассказано для общего понимания картины теми, кто принимает серьезные решения. От этих решений зависит очень многое, и необходимо понимать последствия загодя, чем потом качать головой: «Ой, ну надо же. Как же так получилось. Крепкий был завод. Ах-ах, он мог бы приносить прибыль! Ну ладно, пойдем спасать другой»

Это написано еще и из чувства справедливости по отношению к тем, кто терпел с болью в сердце и ушел с сожалением. Для тех, кто вместо заслуженного уважения получил унижение. Для тех, кто неравнодушен, кто понимает жизнь, кто умеет создавать и сохранять, а не хапать и разваливать. И кто точно знает, что если бы он был тем самым «разумным индивидуалистом», не шел на определенные жертвы в трудные времена, то ничего бы сохранить к нашему времени не удалось. А скорее всего, и построить тоже.