Немой набат

В селе Тёплом Клинского района Московской области погибает шедевр архитектуры конца XVIII века — Знаменский храм. Его автор великий архитектор Николай Львов.

Посмотреть на церковь-шедевр приезжают крупные исследователи. Это пример палладианской архитектуры в России. Но если бездействовать — церковь скоро погибнет.

Таких гибнущих тысячи и тысячи по стране.

На фотографии — уникальный храм в Яропольце, под Волоколамском, всего в 100 км от Москвы по Новорижскому шоссе. К его созданию были привлечены лучшие архитекторы эпохи. Храм-усыпальница легендарного генерала-фельдмаршала Чернышова, храброго военачальника, руководившего успешным штурмом Берлина в 1760 году во время Семилетней войны.

Храм почти не пострадал в годы Великой Отечественной, хотя у его стен шли боевые действия. Но в наши дни оказался под угрозой гибели. Старания подвижников позволили остановить разрушение буквально в последний момент. Сейчас, чтобы завершить возрождение, по-прежнему нужны усилия. Счастлив поучаствовать в этом деле.

Московская, Тверская, Новгородская области — везде массовая гибель церковного наследия России.

Я решил по максимуму включиться в сопротивление страшному процессу — разрушения тысяч церквей в русской провинции, в селах и малых городах.

Дело не только в официальных запросах. Планирую в ближайшее время выпустить цикл телепередач. А главной задачей вижу — добиться поддержки государством национальной программы спасения памятников церковной архитектуры.

Так получилось, что большинство из этих храмов на сегодняшний день ничейные, а там, где есть приходы, зачастую не хватает средств для восстановления. Финансирование из бюджета происходит лишь в единичных случаях. Только в Тверской области гибнет несколько сотен церквей без каких-либо попыток их спасти. Ежегодно падают кресты и своды, осыпаются росписи, проваливаются полы, гниют ещё сохранные иконостасы. И этот кошмар ускоряется с каждым днём.

Повсюду — заросшие борщевиком святые руины.

Заброшенных храмов гибнет едва ли не больше, чем при их уничтожении во времена гонений на веру.

Между тем, среди таких храмов — памятники архитектуры и монументальной живописи мирового значения. Многие сельские церкви, бывшие в прошлом усадебными — это важнейшие мемориальные исторические объекты. Вокруг каждого храма есть некрополь, а часто и воинские захоронения, которые, как правило, находятся в ужасающем состоянии.

Поскольку количество памятников архитектуры, требующих спасения, очень велико, то единственным технологически доступным и экономически обоснованным способом их спасти является консервация, то есть выполнение первоочередных противоаварийных работ, что обеспечит длительное сохранение памятника церковного зодчества и позволит дожить ему «до лучших времён», до будущей полной реставрации.

Консервация храма позволяет оперативно сохранить все его подлинные элементы независимо от их технического состояния. Такой вид работ включает в себя создание или ремонт кровли памятника, укрепление стен, грунта, сводов, расчистку территории и прочее.

За деньги, сопоставимые с бюджетом на благоустройство нескольких улиц в Москве, можно спасти от разрушения все гибнущие храмы России.

Государство должно взять на себя обязательства по оформлению первичных документов и консервации всех порушенных святынь. Эти работы должны проводиться до того, как храм будет передан сельскому приходу, не имеющему необходимых ресурсов. Это может быть отдельная программа или же подраздел программы «Культура России».

Если храм спасён и сохранён, у окрестных жителей не только исчезает чувство обреченности села, но и появляется желание внести в его благоустройство свою лепту. Например, благоустроить сельское кладбище.

Да, в этих населённых пунктах, на заповедных русских землях стремительно вымирает народ. Многие, особенно молодые уезжают с горьких мест, бросают дома. В недавнем президентском послании был обозначен курс на поддержку семьи, будущих мам и детей. Кто-то подметил, что выступление случилось в день Серафима Саровского, как известно, пророчествовавшего: «Господь помилует Россию и приведет её путем страданий к великой славе». Печально, когда в русской судьбе слово «страдание» становится ключевым. Спасение семей нереально без их уверенности в завтрашнем дне, без условий для жизни и работы у себя — в селе, посёлке, городке. Тогда будет хватать сил и возможности обзаводиться потомством и обустраивать пространство вокруг, включая заброшенные храмы — великие и славные. Увы, те, кто мог бы решить их судьбу и спасти в два счёта, заняты чем-то совсем другим. И чиновники, и олигархи. Нет ни плана, ни ответственности, ни понимания, что есть ещё что-то важное, кроме бесконечного осатанелого стяжательства.

«Креста на тебе нет!» — говорят на Руси про того, кто ведёт себя не по-людски, бессовестно.

В среде элитариев-понторезов модно называться православными, как будто вера сводится только к ныркам в прорубь на Крещение.

Но я это всё говорю не в осуждение. А в надежде на пробуждение совести тех, кому ничего не стоило бы — начать спасать наследие предков. Чьих? Да, своих собственных, как правило.

Помните, у Симонова?

Как будто за каждою русской околицей,

Крестом своих рук ограждая живых,

Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся

За в Бога не верящих внуков своих.

Иначе что достанется потомкам — общим потомкам, и бедных, и богатых?

И какими они будут, потомки тех, для кого сердца и сокровища не в России?

Неслучаен большой успех народной комедии-сказки «Холоп». Про золотого мальчика, сынка крутого мэна. И про перевоспитание и сына, и отца. В кинотеатрах люди вздыхают и смеются, и громко комментируют. Потому что простой и динамичный фильм ярко высветил то, что волнует большинство наших чутких и сердечных людей — несправедливость, разрыв между узкой прослойкой всемогущих и всеми остальными. Разрыв не только в доходах, но прежде всего психологический. Когда отпрыски знати — ещё большие понторезы, чем их породившие.

Но что заставит перевоспитаться тех, кто ощущает себя князьями над «тёмным населением», вымирающими территориями, священными руинами?

Едва ли можно рассчитывать на самосознание прожорливой и дикой касты.

Возможно только принуждение. Принуждение — вкладываться в Россию.

Но кто будет принуждать в условиях круговой поруки? Страшные вопросы.

А ведь при сохранении существующего положения через 10−15 лет огромный пласт духовного, исторического и архитектурного наследия России может быть окончательно потерян. В стране, где не только 20 миллионов за чертой нищеты, но и 246 000 долларовых миллионеров.

И многое, многое ещё может быть нами утрачено…

Пока есть шанс и на другое — спасти и сохранить память и красоту.

Остаётся не молчать и помнить: начальствующие всё-таки тревожатся за свои должности и доходы, если о проблемах говорят во весь голос.

Во весь голос и надо — через доступные медиа, с думской трибуны, стоустым ропотом, живых и мёртвых.

Над Россией — немой набат.