Свободный человек в несвободном мире

Кроме своих книг, свой удивительной, уникальной жизни, ставшей очень яркой, хотя и небесспорной литературой, он оставил нам еще и опыт сопротивления.

И касается это не только и не столько политики.

Победить судьбу, смеяться и плевать на обстоятельства, быть самим собой, верить в себя, следовать своему (и только своему!) творческому импульсу — вот ценности Лимонова, которым он никогда не изменял.

Ценности свободного и творческого человека и настоящего патриота своей страны.

Казалось бы, это же всё естественно, даже банально. Но почему же эти естественные ценности жизни и творчества стали для нашей страны в 20-м веке такой проблемой?

Лимонов не вписывался и не мог вписаться ни в литературные, ни тем более в поведенческие форматы советской жизни. Ему, возможно, не повезло со временем. С его огромной энергией, жаждой стать, воплотиться, заявить, прокричать о себе он мог бы развернуться в «героические» 20-е, 30-е, в послевоенные 40-е, названные им в своей книге «великой эпохой», но тогда он был еще ребенком. Правда, в эти времена легко было не только вознестись, но и упасть и пропасть, погибнуть, сгинуть… Но ведь такой «опасной» жизни, исполненной больших страстей и желаний, напряжения, борьбы и игры он всегда искал, это была его стихия, как для рыбы вода.

Читайте также

Конец великой эпохи или Немного панка в холодной воде

Эпоха уходит как волна, унося с собой своих героев. На смерть Эдуарда Лимонова

В 60-е, а особенно в 70-е было гораздо безопаснее, но и скучнее. Жизнь была разбита на коммунально-трудовые ячейки, обязательные для каждого советского человека. У тех, кто оказывался вне ячеек, или хотел создать свою, неофициальную, возникали неизбежные и довольно серьёзные проблемы. Эту систему отношений прекрасно описал А. Зиновьев в своей книге «Коммунизм как реальность».

Ни в какие чужие ячейки Лимонов, естественно, вписываться не хотел, он признавал только свои, как, впрочем, и Зиновьев не захотел оставаться в ячейке «советского философа», хотя это было условием его благополучной жизни и успешной карьеры. Стремление к истине и независимость мысли были для него важнее. Их, кстати, сближает и то, что, потерпев от тогдашней власти (Зиновьева уже в эмиграции, в ФРГ пытались элементарно уничтожить, отравить — см. его биографию в серии ЖЗЛ; Лимонова вербовали в «стукачи», поставив вопрос ребром: или сотрудничество, или эмиграция), они до конца оставались убежденными патриотами и сторонниками СССР. Страна, созданная усилиями и жертвами миллионов русских людей, и власть, узурпировавшая национальную революцию и в конце концов разрушившая страну, были для них далеко не одно и то же.

В эмиграции легко и естественно возникла его связь и сотрудничество с Андреем Синявским, тоже, как и Лимонов, желавшим не бороться с властью, а быть самим собой, писать то, что он хотел и считал нужным. Синявский, как и другие крупные диссиденты (А. Солженицын, В. Максимов, А. Зиновьев), оценивали «реформы» 90-х в общем отрицательно. Не таких перемен они хотели для своей страны.

Не всё и не всем нравилось то, что он делал (и мне нравилось не всё). Но он не мог этого не делать. Иначе это был бы другой человек и писатель, не Лимонов.

Для меня он последний человек, и писатель русской революции с её надеждами и иллюзиями, с её огромной правдой, увы, во многом не воплотившейся, и с её же немалой неправдой, увы, во многом реализованной…

Читайте также

Почему лгут о пленных?

С «легкой руки» либеральных публицистов бывшие фашистские каратели и полицаи стали «жертвами политических репрессий»

У Лимонова есть замечательный, довольно грустный рассказ с каким-то даже символическим подтекстом — «Корабль под красным флагом».

Его автобиографический герой, трудно, сложно и в общем неудачливо проживающий свою нью-йоркскую жизнь 1977 года, забрёл в Си-порт, чтобы увидеть советский корабль «под красным флагом» и, может быть, пообщаться с его экипажем. Герой Лимонова, безработный эмигрант, не имеющий американского гражданства, но имеющий проблемы с ФБР (не только в Москве, но и в Нью-Йорке он живёт не так, как надо), общаясь с советским капитаном, вышедшим на берег, и, видимо, надеясь на национальную солидарность, расчитывает на его участие и поддержку, ждёт от него приглашения на корабль.

Но эти расчёты и надежды оказываются совершенно безосновательны: у капитана есть своё «ФБР» («политрук настучит»), могут возникнуть проблемы… Вместо героя Лимонова он приглашает на свой корабль американца, потому что «он член международного Геодезического общества, и вообще друг нашей страны». Капитан жалеет уже, что затеял этот разговор с бывшим соотечественником, но это вообще произошло случайно: он просто принял его за американца.

Не принятый ни на советский, ни на американский борт, Лимонов своей волей и талантом создал свой, собственный «корабль» и поплыл на нём туда, куда сам захотел плыть…

Не ждите приглашений на чужие корабли, стройте и плывите на собственных.

Это тоже завет Лимонова…