Кураж в общероссийском масштабе

Прежде всего, прошу не путать имитацию «общероссийского» одобрения с имитацией одобрения же, но «всенародного». Почему важно не путать и в чем разница в терминах?

Всенародное, как известно, означает участие всего народа. И в организации, и в агитации за ту или иную позицию, и в голосовании, и в контроле за его ходом и подведением итогов. То есть, всенародное сымитировать можно (не привыкать), но трудозатраты велики, а результат все же не вполне гарантирован.

То ли дело «общероссийское»!

«Общероссийское» — как это понятно и из самого термина и как это блистательно подтвердилось на практике — участия народа, собственно, вообще не требует. Проводится по всей стране — России. Это, само по себе, уже должно внушать священный трепет.

А вот кто участвовал? Объявят, разумеется, что более двух третей, а из них те же более двух третей якобы «одобрили». Чтобы в итоге получилось более половины от всего населения.

Но ни намека на какую-либо общественную дискуссию — народ не участвовал. Аналогично с организацией голосования: членов избирательных комиссий, как выяснилось, можно просто изгонять — чтобы не мешали «общероссийскому». Наблюдателям, в частности, журналисту, пытавшемуся что-то прояснить, можно запросто безнаказанно сломать руку. И впрямь: что тут выяснять и вообще наблюдать, если бюллетени все равно целую неделю лежат без какой-либо даже чисто теоретической возможности независимого контроля…

Списки избирателей? Кто и где фактически голосовал? И в принципе существует ли такой человек, который якобы всё одобрил абсолютно и бескомпромиссно — это никак прояснить невозможно. Паспортные данные в принципе не сверяются и не записываются. Элементарная фиксация того, сколько человек проголосовали на участке, а сколько на дому — вообще не предусмотрена.

Отдельная «песня» — электронное голосование. Где на самом деле независимые центры фиксации данных — такие, чтобы сфальсифицировать что-либо и впрямь было невозможно? Где гарантированные возможности независимого контроля против прямых фальсификаций? Ни намека. И этот «положительный» опыт уже планируется распространить далее на выборы…

Вот, что значит быть авангардом для всего мира!

Не то, что эти отсталые англичане, с их без малого восьми сотнями лет парламентаризма: не способны применить электронное голосование даже в своем парламенте. Нет, чтобы сделать «типа блокчейн», со всеми блоками в цепочке лишь в руках своей правящей партии, разумеется, и гуляй малина! А продолжают, видите ли, по старинке выходить из зала через разные выходы (означающие «за» или «против»), да еще и под параллельным контролем представителей основных противостоящих партий…

Ну что, будем всерьез спорить, сколько человек на самом деле приняли участие в «общероссийском» фарсе и какая часть участвовавших поправки одобрила?

Как еще понятнее объяснить?

Вот футбол у нас, вроде, любят и, вроде, принципы игры понимают. Представьте себе, что судей поставили не по договоренности между сторонами или решению иной независимой инстанции, а лишь по выбору одной из команд, даже прямо из ее запасных игроков. И зрителям на трибунах глаза завязали — мол, судьи вам честно все расскажут. Но это днем. Ночью же, когда зрителей даже с завязанными глазами нет, да и игроков противника нет тоже, тем не менее, голы забивать (хозяевам мероприятия) разрешено — и так целую неделю. Окончательный результат, не волнуйтесь, уважаемые любители футбола, мы вам сообщим.

Что дальше с таким футболом? Дальше и мяч вбрасывать не надо: знай себе сообщай, что семьдесят процентов голов забили те, чьи судьи. А кто не согласен, тот, сами понимаете — футбол не любит, да так и норовит предать его в пользу заокеанского бейсбола…

Так что, будем всерьез спорить о том, сколько нашей команде забили и забили ли? Или же подобный «матч» в принципе признавать нельзя? Это если речь всего лишь об игре. А если о жизни: о стране, о государстве, о системе власти и о том, можно ли ее — власть — фактически пожизненно узурпировать, при, якобы, полном нашем добровольном одобрении?

Вот если бы описанный мною вариант футбольного чемпионата был бы организован в каких-нибудь забытых богом «Васюках», то на будущее понятие «общевасюковский» стало бы символом чего? Чего-то, в общем, весьма дурно пахнущего.

Но давайте задумаемся: признаком чего теперь, да еще и с полным тому основанием, станет термин «общероссийский»?

Станет ли это символом чего-то приличного? Честного? Хотя бы минимально упорядоченного и соответствующего сколько-нибудь цивилизованным правилам игры? Сколько-нибудь вызывающего уважение?

Конституция 93-го формально продержалась почти 17 лет. Но как результат якобы массового народного волеизъявления, то есть миф о ее принятии — совсем недолго. Достаточно быстро признаваться в ее поддержке стало неприличным. И здесь особого лукавства не было — большинство за нее и впрямь, есть основания полагать, не голосовало.

Сейчас у нас формально — вовсе не новая Конституция, хотя в одном из вариантов рекламы призывали голосовать именно за «принятие Конституции». Формально — всего лишь поправки. Но основанием для «обнуления» стала именно якобы радикальность изменений, мол, это уже «новая» должность, с новыми полномочиями для президента.

Одновременно политологи нашли лукавую фигуру речи: мол, вопрос «обнуления» как-то постепенно отошел на второй план. Вроде как, сам «отошел» — как будто никому не интересен. Не могут сказать честно, что для того его и еще несколько ключевых вопросов так тщательно замылили в пене из еще двухсот поправок-пузырей, чтобы сделать вид, что поправки — это о чем-то совсем другом, о хорошем и достойном.

Что ж, сакраментальный вопрос: долго ли ждать, когда пена окончательно сойдет, пузыри лопнут и за ними не окажется ничего, и за признание, что кто-либо искренне голосовал в 2020-ом за «путинские поправки», будут, скажем мягко, совсем не гладить по головке, а всяким артистам, так проникновенно призывавшим «поддержать русский язык», окончательно не будут подавать руки?

Ведь что это был фарс, никто, собственно, всерьез и не скрывал. А фарс, да еще и навязываемый столь в наглую, редко обходится без куража.

И вот уже всю неделю мы слышим по якобы либеральному радио так называемые «партнерские программы» (это такой метод стыдливого прикрытия откровенной рекламы) под названием «События и акценты». Что в этих программах? Неприкрытое прямо-таки восхищение от того, как здорово организован процесс «общенародного». Якобы «независимые наблюдатели» и зарубежные гости, что называется, в полном восторге: столь тщательных мер защиты населения от вирусной угрозы и, одновременно, транспарентных процедур голосования — в жизни своей еще не видывали. Чья это была реклама, кто ее оплатил и из каких бюджетов? Останется тайной нынешней «общероссийской» спецоперации…

А в сам день голосования, в противоречие и установившейся цивилизованной практике, и требованиям закона (правда, на «общероссийское», естественно, не распространяющегося), почти весь день (когда на большей по населению части страны участки для голосования еще не закрыты) — официальные сообщения о всеобщем и безусловном одобрении, якобы, по результатам подсчета голосов там, где участки уже закрылись.

Зачем, почему?

Центральная избирательная комиссия нам сообщает: для повышения «объективности», мол, мы действуем «в интересах открытости и легитимности».

Это ли не кураж? Если учесть, что основные правила действа, в том числе, можно ли таким путем воздействовать на колеблющихся, определила сама же — «в интересах открытости и легитимности» — Центральная избирательная комиссия…

Вот так.

Может ли этот кураж теперь враз вдруг прекратиться?

Никак не может. Успех (спецоперации) ведь окрыляет.

Мы еще увидим «общероссийские» конкурсы, когда ценные призы будут присуждаться за как можно более уверенный и звонкий ответ «семь», а то и все «девять» — на элементарный вопрос, сколько будет дважды два…

Вспоминается провидческая (применительно к нынешнему «общероссийскому») фраза из «Формулы любви» Марка Захарова: а соседям мы сказали, что материализация состоялась, многие верят…