Перед окончательным удушением — только добрые вести!

Первая реакция на сообщение СМИ о засекречивании Доклада о состоянии экологии в городах Сибири: вот, гады-правители (на какой-то другой планете) — запретили ученым публиковать правду о том, чем мы дышим и что пьем. И это, напомню, в год, провозглашенный у нас «годом науки»!

Читай: наука, так и быть, пусть будет. Но в режиме: «Тихо у нас тут!». Исследования — на стол только начальству. А до народа затем доведем лишь то, что ему знать положено…

Но уточнение информации шокирует еще больше: оказывается, по данным СМИ, не региональное и не федеральное начальство, а сами ряд членов Сибирского отделения РАН выступили за то, чтобы перед выборами столь шокирующую информацию не публиковать, а что-то там еще, допустим, «перепроверить», а также «разработать план мероприятий по улучшению ситуации»…

Сказано — сделано. Более того, ролик с трансляцией заседания и обсуждением доклада — из сети удалили.

«Перепроверить» и «разработать план» — это, надо понимать, в ожидании, что за это время «то ли ишак умрет, то ли эмир». Ключевое здесь — что «перед выборами».

Замечательно. А если бы случилось наоборот: если бы в докладе содержалась бы не менее шокирующая информация о том, каких, напротив, потрясающих успехов удалось добиться благодаря неустанной заботе начальства об экологии — что было бы тогда? Тоже, раз перед выборами, а наука, надо понимать, вне политики, постановили бы не торопиться публиковать (тоже чтобы не влиять на результаты выборов — не улучшать результаты правящей партии), а отложить, еще «перепроверить»?

Кстати, а ведь информацию о всесокрушающем гиперзвуковом оружии — тоже ведь, наверное, надо было сначала перепроверить? Провести реальные испытания, заснять их, зафиксировать документально результаты и предъявить публике именно перепроверенные данные, а не крутить перед самыми президентскими выборами волшебные мультики?

Правда, здесь есть одна принципиальная разница.

Информация об оружии, пусть хоть и трижды гиперзвуковом, тем не менее, подлежит засекречиванию — при необходимости.

Информация же об экологической ситуации — принципиально не подлежит засекречиванию. Ее категорически нельзя скрывать, засекречивать, в том числе, запрещено нашим законодательством.

Неужто участвовавшие в заседании ученые, прежде всего, руководители Сибирского отделения РАН таких элементарных вещей не знают? Или знают, но есть что-то важнее, что заставило прямо нарушить и элементарные моральные, этические требования к настоящим ученым, и действующий в России (все еще теоретически действующий) закон?

Приходится напомнить. Есть страны, которым, может быть, в жизни так повезло, что вопрос о возможности или недопустимости засекречивания информации о состоянии окружающей среды для них носит сугубо абстрактно-теоретический характер. Можно допустить, что кого-то этот «жареный петух» еще не клевал. Но у нас есть печальная предыстория: как менее широко известная на Южном Урале и в Сибири, так и ставшая всемирно известной — катастрофа на Чернобыльской атомной электростанции.

Кроме прямых последствий самой катастрофы и тяжелейшей работы по локализации ее последствий, она преподнесла нам страшный урок. Замалчивание информации о том, что на самом деле случилось, сокрытие данных о распространявшейся радиации привело к тому, что ничего не знавшие об аварии люди спустя несколько дней после катастрофы радостно, зачастую с детьми, вышли на первомайскую демонстрацию. Прямо под радиоактивные ветер, пыль, дождь…

Казалось, эта тяжелейшая прививка — навсегда, хотя бы надолго. Оказалось — нет.

И вот, спустя всего тридцать пять лет, не какой-то полуграмотный средней руки чиновник или алчный деляга, допустим, где-то на аварийном заводе или складе после разлива или сброса каких-то отходов пытается замести следы своего сравнительно мелкого, может быть, разового проступка или преступления. Нет: целое Сибирское отделение Российской академии наук и/или его руководство добровольно или даже, допустим, по принуждению начальства (пресс-секретарь президента это отрицает, но, в любом случае, это никого не оправдывает) идет, по существу, по чернобыльскому пути — по пути целенаправленного сокрытия информации о состоянии окружающей среды от общества, от граждан.

Что тут скажешь?

Скажу так: понимаю, зачем РАН так методично ломали, травили и уничтожали. Понимаю, в каком непростом положении находятся ученые, руководители научных институтов и РАН в целом. Но если есть у России, у российской науки враги (а они, безусловно, есть), если ставят они перед собой цель дискредитировать и российскую науку, и тех, кто в ней работает, то лучшего они придумать не смогли бы.

Речь и о здоровье людей, и о чести науки — о том, кому и чему она служит. Напомню, наука у нас финансируется народными деньгами из бюджета. И у каждого есть выбор: выполнять прямо противозаконное решение о сокрытии информации о состоянии окружающей среды в городах Сибири или же следовать своему долгу ученого и гражданина, а также элементарно закону, повторю, прямо запрещающему засекречивать информацию о состоянии окружающей среды.

Добавлю к этому, что, к сожалению, «ничто не ново под луной», в том числе, и в наше новейшее время. Не новы преступления, но не новы и методы противостояния им.

Поделюсь всего двумя примерами из своей собственной практики.

Не только информация о состоянии окружающей среды не подлежит засекречиванию. Аналогично не может и не должна скрываться информация о выявленных нарушениях в исполнении бюджета. Во всяком случае, так было во времена моей работы в Совете Федерации и в Счетной палате.

И вот в 1997-м году мы закончили масштабную проверку, выявившую противозаконное изъятие президентом и правительством из федерального бюджета 1995-го года целой его трети! Через механизм изначально противозаконных льгот при ввозе спиртного и сигарет, а также через механизм столь же противозаконных «компенсаций» в связи с отменой парламентом введенных ранее (сразу после переворота осенью 1993-го года) указом президента и постановлениями правительства льгот.

Обсуждаем итоги проверки на заседании Коллегии Счетной палаты. И вдруг один из аудиторов, по существу, от тогдашней партии власти (первые шесть аудиторов от Думы были делегированы в рамках пакетного соглашения между партиями) предлагает … не публиковать результаты проверки. Обоснование: «народ неправильно поймет». Обоснование, как видим, вполне аналогично тому, что мы только что слышали на заседании в Сибирском отделении РАН.

Я, как, в отсутствие председателя Счетной палаты, ведущий заседание, напоминаю, что мы не имеем на это права — независимо от любых обоснований: наша деятельность по закону — публична. Но неожиданно в поддержку выступает еще несколько аудиторов, и я понимаю, что с ними предварительно «поработали». А они требуют поставить вопрос на голосование.

Признаюсь: ставить вопрос на голосование не собирался — настаивал на том, что вопрос о том, чтобы нарушить закон, мы просто не имеем право рассматривать. Но тут один из аудиторов, из тех, что поприличнее, подсказывает: давайте голосовать, но поименно. Соглашаюсь — только поименно: чтобы для истории остался документ, фиксирующий позицию каждого. После недолгого спора — инициаторы сокрытия информации совсем не хотели, чтобы ответственность за предложенное ими нарушение закона оказалась персональной — тем не менее, голосуем поименно.

Результат голосования: не передавать информацию в СМИ. То есть, предварительно «поработали» с каждым из них крепко. После чего использую свое право на «особое мнение» — публичное несогласие с принятым решением и немедленно передаю информацию в СМИ. В нарушение противозаконного решения Коллегии.

Но со СМИ тоже уже успели «поработать». А YouTube и вообще сети в сегодняшнем понимании — тогда еще не было. Успели что-то более или менее объективно сообщить только «Аргументы и факты». Тогдашнее НТВ сообщило уже с существенным искажением: деньги из бюджета увели, но якобы не президент и правительство, ответственные перед нами и прямо нарушившие закон, а всего лишь некий нехороший «Национальный фонд спорта» (через который, в том числе, президент и правительство осуществляли махинации)…

То есть, сокрыть информацию полностью им не удалось — она вышла из Счетной палаты наружу. Препятствием широкому распространению информации стало другое, от нас не зависившее: основные СМИ были, по большому счету, в сговоре.

Другой пример — тоже незаконного засекречивания важной для общества информации. Год уже 1999-й. По результатам проверки Центрального банка наши сотрудники передали председателю Центробанка акты проверки — чтобы он мог приложить к ним свои объяснения, возражения, замечания, которые затем будут учтены при подготовке итогового отчета и останутся в общем пакете. Но вместо подготовки своих пояснений и возражений председатель Центробанка взял и написал на актах: «Секретно». То есть, засекретил наши документы.

По закону председатель Центробанка относится к категории лиц, имеющих право засекречивать документы. Подразумевается — свои документы, но это не было уточнено. А рассекретить без согласия того, кто засекретил — нельзя.

Пришлось мне, как заместителю председателя Счетной палаты, организовывать судебный процесс против Центробанка по факту незаконного и необоснованного засекречивания председателем Центробанка материалов проверки Центробанка Счетной палатой.

В первой инстанции мы проиграли. Во второй выиграли — решение первой инстанции было отменено. Но тут наступил 2000-й год, воцарился новый руководитель государства, был сменен председатель Счетной палаты. Председатель Центробанка обратился к нему неформально с предложением далее не судиться, а пойти на компромисс, на что новый председатель Счетной палаты согласился. Позднее Коллегия Счетной палаты одобрила это его решение.

В итоге «стакан наполовину пуст», но он же и «наполовину полон».

То есть, прецедента окончательной отмены судом незаконного засекречивания документов добиться не удалось, но сами наиболее значимые документы в ходе выработки компромисса все же были рассекречены.

Вывод. Понятно, что нынешние времена — куда более волюнтаристские, жесткие, подталкивающие к безусловному послушанию начальству, особенно, если оно тем или иным путем принуждает к нарушению своего долга. Да, за правду, за следование долгу во все времена приходится платить. Иногда — и лишением должностей и званий, потерей работы, запретом на профессию. Знаю об этом не понаслышке.

Но кто нам обещал легкую жизнь?

Применительно же к вопросу сокрытия информации об экологической ситуации, необходимо напоминать вновь и вновь о чернобыльском прецеденте. Ведь только разреши себе и тем, кто вокруг скрывать подобную информацию — и завтра дышать уже точно будет совершенно нечем.