Кремль и майдан, или будущее Украины

Известно, что Тарас Шевченко в бытность в Киеве показывал друзьям фокус: он клал на середину стола зерно и говорил: «Оце Цар» (Это Царь), потом сыпал горсть зерна на него и говорил: «Оце мы». Такое «горизонтальное» представление общества отрицает иерархию и вертикальную власть. Мы с Андреем Пустогаровым провели три беседы на страницах «Свободной прессы» семь лет назад о будущем Украины. Вашему вниманию предлагается оригинальная статья автора на ту же тему.

Юрий Нечипоренко

Взгляд Шевченко на украинское или малороссийское общество напоминает теорию т.н. социального атомизма, в которой я бы выделил следующий тезис: человек, дескать, может полностью освободиться от влияния негативных внешних факторов, под которыми, в первую очередь, понимается государство и связанные с ним общественные институты. Нетрудно заметить, что спустя полтора века мы имеем почти повсеместно в т.н. развитых странах социальную атомизацию общества, то есть разрыв социальных связей, что, несомненно, ведет к повышенной подверженности этого общества манипуляционным механизмам со стороны власть имущих. Примером такой атомизации и открытости для манипуляций является постсоветское украинское общество.

Шевченко затронул и тему «вертикального и «горизонтального» в общественной жизни. Тут уместно вспомнить вышедшую в 2017 году книгу гарвардского профессора Нила Фергюсона «Площадь и башня», что применительно к нашему разговору я бы переформулировал как «Майдан и кремлевская башня». Фергюсон противопоставляет государству как «вертикальной» иерархической структуру так называемые сетевые «горизонтальные» структуры. Последние, по мнению Фергюсона, не управляются напрямую государством или иерархически организованной корпорацией, кроме того, положение человека в иерархии этой горизонтальной сети определяется не назначением «сверху», а взаимодействием этого человека с другими членами сети, как бы «естественным» образом. То есть главное различие между «вертикальным» и «горизонтальным» для Фергюсона состоит в отсутствии централизованного управления «горизонтальной» сетью.

Тут легко заметить аналогию с т.н. цветными революциями, которые тоже, дескать, выросли из самой гущи народного протеста и т. д. и т. п.

Я же не верю в отсутствие управляющего центра у более-менее значимой «горизонтальной» сети. (Если его нет сразу, так он появляется потом).

К примеру, сети криптовалют, обеспечивающие анонимное пересечение финансовыми потоками государственных границ, сознательно устроены так, чтобы нельзя было обнаружить управляющие центры. Что, естественно, не отменяет существование таких центров. А сеть Фейсбук ответила на начало спецоперации на Украине массированной пропагандистской атакой на российских пользователей.

Если говорить о «вертикальном и горизонтальном» и в качестве «вертикали» рассматривать государство, то я бы противопоставил государство и транснациональные корпорации. И государство, и корпорация иерархичны, но государство опирается на свою территорию, транснациональная же корпорация, по определению, ведет свою деятельность на территории разных государств. Государство и корпорация уже давно научились использовать друг друга, поэтому корпорация находится под определяющим влиянием какого-то одного государства - гегемона в регионе или мире.

(Сейчас совершенно отчетливо стало видно, как, к примеру, европейские транснациональные корпорации через свои правительства подчиняются правительству США).

Заходя на территорию «не своего» государства, помимо получения и вывоза прибыли, транснациональная корпорация также проводит интересы государства — ее управляющего центра. Одновременно, отчасти при содействии таких корпораций, в «не своем» государстве создается сеть т.н. некоммерческих организация (НКО), которые работают на осуществление планов стоящего за их спиной мирового или регионального гегемона.

Всему этому может противостоять только «свое», «местное» сильное суверенное государство. На Украине такого государства не оказалось. Ее власть имущие — украинские олигархи — были включенными в транснациональную систему колониального вывоза из страны и, соответственно, стали управляемыми из США.

После государственного переворота 2014 года Украина стала полностью подконтрольна США. До этого на Украине постоянно раздавались сетования на отсутствие украинской нации. После 2014 года она начала ускоренно создаваться.

Под нацией я понимаю общность, которая формируется вокруг некоторого политико-экономического проекта. Есть такой проект — есть нация. Нет проекта или он перестал существовать — нет и нации. Этническая общность упрощает создание нации из этнических групп, но и только.

Наличие в стране гражданской войны как раз и говорит, что в этот момент единой нации в ней нет. Иначе, что же это за нация, когда к части «своих» относятся хуже, чем к чужим.

Однако нация может быстро сформироваться, если есть привлекательный политико-экономический проект. К примеру, мы полагаем, что нация «советский народ» сформировалась в период от конца Гражданской войны (1920 г.) до завершения в основном Коллективизации (1929−30 гг.), то есть лет за десять. Формирование советского народа шло под лозунгами «Свобода, Равенство, Братство», однако главным было следующее экономическое содержание: преодоление колониальной зависимости России и направление дохода от индустриализации крестьянства (вовлечения его в промышленное производство) на развитие своей страны. С этой задачей была тесно связана задача отстоять свою независимость в военном столкновении с бывшими колонизаторами.

В 70-е годы XX века в СССР завершилась урбанизация, массовое вовлечение крестьян в промышленное производство прекратилось, Советский Союз вошел в период политико-экономического кризиса, которых завершился его распадом. Исчез экономический проект — распалась страна, прекратила существование нация «советский народ».

С начала XXI века началось формирование новой нации «россияне». Смысл этого проекта, на мой взгляд, преодоление новой колониальной зависимости от Запада, использование для развития страны доходов от экспорта сырья и труда гастарбайтеров. Опять же связанная задача — защита страны от военных угроз со стороны неоколонизаторов.

Но вернемся к Украине. В основу формирования украинской нации после 2014 года было положено создание армии для военного конфликта с Россией. На начало спецоперации численность украинских военных формирований оценивалось в 300 тысяч человек (+ 250 тысяч резервистов). Для наглядности сравним с США: американская армия превышает по численности украинскую немногим более чем в четыре раза (без учета резервистов) при населении США, превосходящим украинское почти в 10 раз. То есть милитаризация Украины, так сказать, на душу населения, по крайней мере, в 2,5 раза больше, чем в США.

На создание этой армии все это время с Запада шли финансовые ресурсы. Для оснащения этой армии работала значительная часть украинской промышленности. Немалые средства направлялись на информационную поддержку этого проекта, что подавалось как развитие независимого украинского государства. В этом информационном проекте принимала участие практически вся украинская гуманитарная интеллигенция. Для граждан Украины, непосредственно не вовлеченных в этот проект, он увязывался с вхождением Украины в ЕС и НАТО, что сулило гражданам Украины попадание в «золотой миллиард».

Вот нам сейчас и противостоит на Украине сообщество-нация, сформированное вокруг идеи военного противостояния с Россией (соседствующей с идеей вхождения в Запад). Срок в восемь лет, как показывает пример СССР, вполне достаточен для формирования такой нации.

Вполне возможно, что как только украинская армия будет разгромлена, начнет осыпаться и ныне существующая украинская нация. России следует предложить Украине свой проект — участие в экономическом преобразовании мира, первым этапом которого и является украинский военный кризис.

Говоря о непосредственном будущем Украины, следует начать с того, что, скорее всего, окончательного плана урегулирования ситуации у российской власти пока нет. Это и естественно, поскольку такой план должен создаваться с учетом развития общей ситуации, с учетом выявления настроений населения Украины и т. п.

Напомним, что 24 февраля 2022 года В. Путин так сформулировал цель российской спецоперации на Украине: «Её цель — защита людей, которые на протяжении восьми лет подвергаются издевательствам, геноциду со стороны киевского режима. И для этого мы будем стремиться к демилитаризации и денацификации Украины, а также преданию суду тех, кто совершил многочисленные кровавые преступления против мирных жителей, в том числе и граждан Российской Федерации. При этом в наши планы не входит оккупация украинских территорий».

Согласитесь, фраза «мы будем стремиться к демилитаризации и денацификации Украины… При этом в наши планы не входит оккупация украинских территорий» довольно расплывчата.

Тем не менее, цель операции «защита людей» тесно связана с задачей демилитаризации Украины. Если оккупации всей Украины не будет и не будет проведена полная, а не частичная, денацификация, то уничтоженная в ходе спецоперации украинская военная техника и военная промышленность может возродиться при активном содействии стран НАТО. Тогда снова возникнет угроза гражданам Донбасса да и самой России.

Как этому воспрепятствовать при отсутствии полной оккупации Украины на длительный срок?

Я полагаю, на решение этой задачи направлены крайне непопулярные в нашей стране переговоры с киевским режимом. В. Путин назвал этот режим «шайкой наркоманов», однако не сказал, что цель операции — смена этого режима. Цель переговоров с киевским режимом может состоять во внесении в конституцию Украины ее демилитаризованного статуса: подтверждение отказа от ядерного оружия, отсутствие своих вооруженных сил, невхождение в военные блоки.

Вспомним Рейнскую демилитаризированную зону, которая была создана на территории Германии после Первой Мировой войны. Подобная зона может быть распространена на территорию всей Украины.

Если демилитаризованный статус будет внесен в конституцию Украины, то Россия получит право пресекать возрождение милитаризации Украины, в том числе военным путем за счет нанесения ударов по военным объектам.

Проще всего это будет осуществить при наличии на территории Украины нескольких российских военных баз.

В этом — демилитаризированном статусе Украины при наличии на ее территории российских военных баз — и может состоять итог российской спецоперации. Для закрепления этого статуса в украинском законодательстве и нужны переговоры с киевским режимом.