Какой будет российская высшая школа?

На протяжении последних полутора месяцев продолжаются интенсивные споры о будущем векторе развития российского высшего образования, вспыхнувшие с новой силой после того, как 24 мая министр науки и высшего образования РФ Валерий Фальков сообщил, что Россия выйдет из Болонского процесса.

Впрочем, проблема эта не нова, и никакого консенсуса по ней не существовало ещё с конца советских времён. И хотя власть до недавнего времени предпочитала закрывать глаза на катастрофическую обстановку в сфере подготовки квалифицированных и конкурентоспособных на мировом уровне отечественных специалистов, прикрывая собственные провалы данными бессмысленных рейтингов, представители наиболее здоровых, прежде всего — левопатриотических сил российского общества настаивали на том, что без эффективной реанимации российского высшего образования невозможно не только дальнейшее плодотворное развитие нашей Родины, но и даже само её сохранение в долгосрочной (а, может, и в среднесрочной) перспективе.

Только та страна имеет будущее, в которой процесс обучения и, что не менее важно, воспитания молодых граждан налажен должным образом, идёт бесперебойно и является предметом непрестанных забот как народно избранной власти, так и непосредственно самого народа.

И вот — свершилось. О необходимости перемен заговорили в федеральном министерстве, и тут же спохватились представители «Единой России», причём, как водится, с таким видом, будто это они — главные «реформаторы», а не с точностью наоборот. Ну что ж, их можно понять — паразитическая природа этой партии давно и хорошо известна. Однако совершенно очевидно, что решение судьбоносного вопроса — какой будет российская высшая школа? — не может быть отдано на откуп нынешнему правительству и партии власти, уже не раз и не два доказавшим свою онтологическую импотенцию и нежелание на деле, а не на словах перестраивать страну в соответствии с вызовами времени.

Только в диалоге с гражданским обществом, в сотрудничестве с силами конструктивной оппозиции, только с учётом богатейшего опыта и кадрового потенциала левопатриотической коалиции возможно в России создание самобытной, подлинно народной национальной системы высшего образования. В противном случае нас ожидает лишь очередной провал и новый виток деградации.

Ведь, в конце концов, именно так — волюнтаристски, без опоры на мнение профессионального сообщества и широких народных масс, без учёта исторического опыта и специфики нашей страны, — было в 2003 году принято решение о включении России в Болонский процесс, активно продвигавшееся Владимиром Филипповым, занимавшим в то время пост министра образования. По сути, тогда был проведён лишь один «паркетный» семинар «Интeгpaция poccийcкoй выcшeй шкoлы в oбщeeвpoпeйcлyю cиcтeмy выcшeгo oбpaзoвaния: пpoблeмы и пepcпeктивы», чем «дискуссии наверху» и ограничились. Сейчас чрезвычайно важно избежать аналогичной ситуации, ведь во времена, подобные нынешним, любое необдуманное решение может стать роковым. Совершенно верно сказал Геннадий Зюганов: «Я не против выхода из Болонской системы, но, вылезая из неё, надо продумать, чтобы из одной крайности не бросаться в другую».

В свете вышеизложенного актуальными видятся следующие тезисы:

1. Необходимо чётко отделять содержание образования от формы обучения, и осознавать при этом, что требования, предъявляемые к странам — участницам Болонского процесса, касаются только второго названного аспекта*, который, при всей своей несомненной значимости, сущностно менее важен (особенно — в условиях нашей страны), нежели первый. Проще говоря, то, чему учат, важнее, чем то, как именно этому учат.
2. Следовательно, вопрос об участии в Болонском процессе, решённый в настоящий момент отрицательно, не только не исчерпывает спектра проблем, стоящих перед российской системой высшего образования, не только не является его смысловым центром, но и вообще принадлежит к числу периферийных.
3. Тем не менее, подход к выбору формы обучения в российских вузах должен быть ответственным — то есть основанным не на требованиях зарубежных или отечественных «циркуляров», а на реальных условиях и объективных требованиях той или иной предметной отрасли, — и характеризоваться комплексностью и диалектичностью.
4. Разумеется, учитывая уже имеющиеся в этой области наработки и достижения, не следует полностью в директивном порядке отказываться от использования формата «бакалавриат + магистратура». Однако и насильственная «бакалавризация» вузов, против которой неоднократно выступали КПРФ и Левый Фронт, должна быть прекращена. Безусловно, должна быть увеличена доля специалитетов, но, опять же, — не в директивном порядке, но сообразно с потребностями производства и кадрового спроса (здесь нужно понимать, что далеко не все специальности совместимы по своей природе с форматом «бакалавриат — магистратура» — это, прежде всего, медицина, инженерное дело и другие высокоточные научно-технические и естественнонаучные области).
5. Критически важными задачами становятся декоммерциализация и нравственное оздоровление системы высшего образования, борьба с тлетворными внутренними и, в особенности, внешними влияниями — прежде всего, неолиберального толка. Речь идёт не о введении государственной идеологии, но об эффективном (а не фиктивном, как в настоящий момент) возвращении принципа «обучать, воспитывая». Патриотическое воспитание студентов в стенах вузов, формирование у них ответственного отношения к своей стране, к её прошлому и будущему должно стать значимой частью содержания образования и протекать органично, не в «палочном» режиме, а осуществление такого воспитания должно быть возложено на людей более компетентных, чем проходимцы-мединские.
6. Разумеется, никакое усовершенствование системы высшего образования невозможно без гармонизации всех ступеней образовательного процесса — общего и профессионального. Здесь одной из главных проблем был и остаётся ЕГЭ, этот Полифем на ниве российского просвещения, который должен быть либо ликвидирован, либо (что, может, и предпочтительнее) глобально реорганизован и дополнен другими механизмами оценки результатов обучения в школах. Так, право устанавливать профильные дополнительные вступительные испытания должно закреплено быть за всеми вузами** - равно как и должна быть усилена борьба с коррупцией в ходе этих испытаний. Решение проблемы ЕГЭ позволит добиться формальных и содержательных изменений в ходе процесса школьного обучения, сделать его, как и подобает, частью единой образовательной траектории, начинающейся в детском саду и заканчивающейся — для наиболее упорных «учащихся» — с защитой докторской диссертации. Серьёзных реформ требует и существующий институт аспирантуры, нужны они и в области дошкольного образования — этот список можно продолжать и дальше. А подобные реформы, повторюсь, могут быть разработаны и воплощены в жизнь только при активном участии наиболее здоровых сил российского общества, представленных широкой левопатриотической коалицией.
   Читайте также

   Зеленский доигрался: Одесса объявит себя «вольным городом» Чем дальше бьют американские РСЗО, тем сильнее они добивают украинское государство

* В частности, в Болонской декларации 1999 года первыми в числе «первостепенных целей для создания Зоны европейского высшего образования и продвижения европейской системы высшего образования по всему миру» названы:

«Принятие системы четких и сопоставимых степеней, в том числе путем внедрения Приложения к Диплому, в целях расширения возможностей для трудоустройства европейских граждан, а также повышения конкурентоспособности европейского высшего образования;

Принятие системы, в основе которой лежат два цикла высшего образования: дипломный и последипломный. Доступ ко второму циклу должен быть разрешен лишь при успешном завершении программ первого цикла с продолжительностью обучения не менее 3-х лет. Степень, присуждаемая по завершении первого цикла, должна быть востребована европейским рынком труда как квалификация соответствующего уровня. Второй цикл должен вести к получению степени Магистра и докторской степени согласно практике, существующей во многих европейских странах.

Введение Европейской системой переводных зачетных единиц (ECTS) как инструмента, необходимого для всемерного расширения студенческой мобильности. Переводные единицы (кредиты) могут быть востребованы не только в контексте высшего образования, но и других видах, включая «обучение на протяжении жизни», при условии, что будут признаваться принимающими университетами".

** В настоящий момент право проводить ДВИ по общеобразовательным предметам имеют только МГУ и СПбГУ, в также МГЮА им. Кутафина. МГЛУ, НГЛУ им. Добролюбова и МГИМО (только по утверждённым специальностям). Кроме того, ДВИ предусмотрены для поступающих на творческие и медицинские специальности, а также в вузы, обучение в которых связано с поступлением на государственную службу и наличием у граждан допуска к сведениям, составляющим государственную тайну.