Клиника абсурда. Бюрократия вмешалась в физиологию

Уже более 10 лет идут реформы столичного здравоохранения, декларативно направленные на сокращение стационарной помощи и увеличения амбулаторной. Проходят они путём закрытия больниц, объединения больниц и поликлиник в один агломерат, переносом спектра медицинских услуг из одного района столицы в другой.

Территориальное удаление медучреждений от пациента привело к снижению доступности медицинской помощи, когда, к примеру, больному нужно ехать в один район города, чтоб сдать анализы, а затем в другой, чтоб попасть на приём к врачу, к которому нужно записываться чуть ли не за недели.

Такие формы медицинских обследований, как МРТ, становятся почти недостижимой мечтой, а отток врачей бьёт все рекорды. Описывать «чудеса», что творятся с медициной, можно и не в одной статье, да и сказано об этом немало, ведь в Москве закрылось множество больниц.

Это, по словам инициаторов изменений, должно было привести к большей доступности медицинской помощи, что прямо противоречит здравому смыслу. Как уменьшение числа медицинских организаций при росте населения столицы может увеличить их доступность?! Нонсенс.

Закрытием соматических больниц дело началось, но не закончилось. Продолжилось закрытием психиатрических клиник. Из 17 их в столице осталось всего 3, клиника неврозов да детская психиатрическая больница. В 2016 г. реформа психиатрии проводилась под лозунгами расширения амбулаторной службы, с декларацией развития реабилитационной службы, открытием новых психоневрологических диспансеров, дневных стационаров и медико-реабилитационных отделений (по новой номенклатуре Минздрава именуемых «психиатрический дневной стационар для психосоциальной реабилитации»).

Но все декларации оказались ложными, и с декабря прошлого года в Москве было закрыто последнее специализированное психиатрическое медико-реабилитационное отделение…

К чему всё это в итоге привело? К тому, что медицинская помощь, в том числе психиатрическая, стала малодоступной. Пациентов в психиатрических стационарах стали держать всего 21−25 дней, выписывая, как правило, в дневные стационары при ПНД (психоневрологический диспансер), где пребывание также ограничено 21 днем.

Порой доходит до абсурда, когда из психиатрической больницы выписывают человека в худшем состоянии, чем он туда поступил… И, конечно же, о достаточной и необходимой психиатрической и реабилитационной помощи можно в настоящее время забыть.

Для понимания процессов придется раскрыть некоторые медицинские аспекты. Психиатрическим пациентам для лечения их заболевания назначают антипсихотические препараты, действие которых только начинается через 2−3 недели, а клинический эффект от терапии можно оценивать не ранее, чем через 1,5 месяца.

И это при условии, что препараты сразу начинают действовать, но подбор терапии в психиатрии — это самый сложный процесс, и сразу, с первого раза подобрать схему лечения не представляется возможным, для этого необходимо время. Но такова патофизиология течения психических расстройств.

Поэтому до сокращения службы психиатрии в стационарах всегда лечили не менее двух месяцев, которые были просто необходимы для правильного подбора терапии и оценки состояния пациента. Одновременно это было противорецидивным и профилактическим средством от суицидов. В среднем же для стабилизации психического состояния требуется не менее 3−4 месяцев.

Физиология человека подчиняется природным законам, но не бюрократическим, поэтому проделываемые изменения без учёта естественных процессов деструктивны. Это также абсурдно, как, к примеру, приказом какого-нибудь министерства отменить гравитацию…

Но что приходит на смену системе, основанной на научных данных, патофизиологии течения психических расстройств, отечественном опыте психиатрической службы, на школе русских психиатров с мировым опытом и в конце концов нашем менталитете? А вместо этого приходят новомодные словечки, за которыми, собственно, скрывается разрушение.

Открываются «центры», «клиники», которые имеют непонятный медико-юридический статус, не прописанный ни в одном подзаконном акте или приказе Минздрава. Когда под красивыми названиями, картинками, яркими презентациями, по-особому визуально оформленными, создающими позитивный настрой и вид, скрываются по факту потёмкинские деревни.

И на эти медицинские «деревни» выделяются немалые финансы… Которые можно было и нужно израсходовать на улучшение имеющейся психиатрической структуры и условий труда специалистов, следовательно, на увеличение помощи пациентам.

Происходят дискриминирующие изменения, когда из-за «клиентов» и пациентов всего лишь с одной диагностической номенклатурой страдают пациенты остальных спектров психиатрических расстройств. Многим профессионалам, с опытом работы и понимающим суть медицинских процессов, это не нравится, и они уходят из государственного здравоохранения. Молчаливый протест!

Правительством Москвы объявлено о планах на 2024−2026 гг. строительства более 30 объектов здравоохранения: пяти больничных корпусов, 14 поликлиник и подстанции скорой медицинской помощи. О чём это говорит? Да о том, что спустя 10 лет после закрытия больниц чиновники спохватились, а значит, признали оптимизацию ошибочной.

А ещё это даёт понимание того, что закрытие больниц и/или их открытие — это финансовые потоки… То есть суть реформы здравоохранения сводится к денежной составляющей, где пациенты и врачи лишь побочный продукт и не более того, иначе без открытого обсуждения с пациентским и профессиональным сообществами изменения не проводились бы. Таким образом, по факту это не реформы, а чистой воды профанация, не реформаторы, а «профанаторы» здравоохранения.

Конечно, мир не стоит на месте, и жить с системой, которой несколько десятков лет, тоже неправильно. Но почва изменений должна быть не финансовая, а исходящая из динамики развития страны, с опорой на отечественный опыт, мнение независимых экспертов, более того — под общественным контролем и в интересах пациентов.

Что можно было сделать, да в общем-то, и сейчас можно и нужно делать с психиатрией? Необходимо исходить из принципиального понимания, что стационарная помощь является основой опыта и развития психиатрической науки.

Именно на стационарной помощи держится психиатрия. Поэтому необходимо сохранение психиатрических больниц, но с определёнными изменениями. В настоящее время нагрузка на врачей-психиатров огромна, но формально она неизменна последние несколько десятков лет, когда на 1 ставку врача приходится 25 пациентов, что недопустимо в современных условиях возросшей интенсивности жизни.

Если взять мировой и европейский опыт, на врача-психиатра приходится 10, максимум 15 пациентов. Снижение нагрузки на отечественных психиатров до уровня общеевропейской позволит сократить численность стационарных коек при сохранении необходимой длительности госпитализации пациентов.

Психиатрия отойдёт от конвейерной гонки, замедлит эмоциональное выгорание врачей, сохранит опытные кадры с передачей клинических знаний молодым врачам и в целом уменьшит финансовую нагрузку на здравоохранение. Это позволит сохранить психиатрические стационары, которые необходимы в наше сложное время, тем более, численность психических расстройств растёт.

Сохранение полустационарных отделений при ПНД с последовательной логической структурой маршрутизации пациентов: отделения интенсивной помощи — дневной стационар — медико-реабилитационное отделение — амбулаторная помощь, позволит выдержать необходимый естественный срок для достижения стабильности психического состояния пациента, приведёт к уменьшению случаев повторного помещения в больницу и увеличению сроков ремиссии. Как следствие — улучшит социальное функционирование общества.

В советское время уже в поликлиниках была представлена психиатрическая служба в виде психотерапевтов. Их нужно вернуть и дополнить клиническими психологами, но без ущерба амбулаторной психиатрической работе, откуда специалистов просто «изымают» для работы в «единых окнах». Всё можно сделать просто, без пафоса и красивых картинок. Будет не так эффектно в отчётах, зато действенно и практично.

А при открытии новых больниц не нужно забыть вернуть закрытые психиатрические. Ту же психиатрическую клиническую больницу (ПКБ) № 15, самую уникальную в столице, в которой ещё с советских времён работал подростковый центр, куда приезжали пациенты со всего Союза, функционировал центр Альцгеймера, что особенно актуально в наше время, была великолепная клиническая база и психиатрическая кафедра МГМСУ.

Работали клинические непсихиатрические службы, по факту больница была не только психиатрической, но и выполняла функции психосоматического стационара с удобнейшим местоположением для пациентов — в трех минутах ходьбы от метро Каширская…

Настало время эффективности, а не эффектности, профессионализма, а не профанации.