Адресат Закона подлости

У нас не то чтобы Солнце взошло, но черное за окном сменилось серым, так что конец света пока отложен, а я надеялась отдохнуть. Последние три дня впахивала в Уфе, были длинные тренинговые дни, плюс из-за опоздания самолета совершенно сбился график сна, так что сил хватало только по полчаса вечером просмотреть новости и хоть с опозданием почистить троллей.

Одно из впечатлений: группа была более 30 человек, в основном психологи, работающие с приемными семьями и в профилактике сиротства. Кто-то год, кто-то два, кто-то больше. Хорошие, мотивированные, много чего уже знающие — понимающие. На второй день спрашиваю: коллеги, кто следит за ситуацией с запретом на усыновление детей американцами? Пять или шесть рук. Спрашиваю: у кого есть свое — любое — определенное мнение по этому вопросу? Один человек высказался.

Вообще, в Уфе все относительно неплохо с семейным устройством, может, поэтому тема иностранного усыновления неактуальна. Там был в свое время один из мощных патронатных центров, и это один из немногих регионов, кто оставил у себя патронат, несмотря на все усилия Лаховой и К. Кстати, в детском доме, которым когда-то руководила Лена Макушина и где и была создана эта самая патронатная служба, было тогда 400 детей, сейчас осталось 30 подростков, очень сложных. Теперь Лена — госчиновник. Вчера, провожая меня в аэропорт, на ходу разруливала наметившийся отказ от новорожденного, упаковывала по телефону молоденькую мамочку, тоже выпускницу детдома, которой некуда с ними пойти. Решала вопросы с ее жильем и учебой: «Послушай меня, успокойся. Мы все решим. Давай сделаем так…». Пятница, поздний вечер. У Лены начался отпуск. Все как всегда.

Участники семинара много говорили о том, как тяжело работать, как их бросили на эту сферу, ничему не научив (наши курсы были первыми, а работают на сопровождении они уже два года), как всё большую часть рабочего времени занимают документы и отчеты, и все меньше его остается на собственно работу с людьми. И — как закрыли очень нужный дневной приют в социально неблагополучном районе по причине того, что — следите за руками — ведомства за два года не смогли решить, по какой статье провести питание, и никто не решился поставить свою подпись (речь идет о супе с котлетами для пары-тройки десятков ребят, которых можно было бы и в детдом не отправлять, и голодными не оставить).

Все правильно говорят. Но говорят как о погоде. Вот мороз на улице. Что поделать. Может, через неделю потеплеет. Или через две. Постоянный лейтмотив: а что мы можем сделать? А что от нас зависит? А они там наверху непонятно, чем думают. А мы что, мы люди подневольные.

Сто раз это уже писала, но оно ж никуда не девается: виктимность — главная проблема этой страны. А не дураки и дороги. И даже не воры. Потому что именно в силу разлитой в обществе виктимности тут воры быстро становятся кровопийцами.

Все дискуссии последних дней пронизаны виктимностью. «Американцы нас всегда не любили, они нас в грош не ставят и нашего ребенка им замучить — только в радость». «Только американцы -- спасение для наших детей, сами мы не можем ничего, наши семьи их мучают в сто раз больше, вот такие у нас тут все уроды бездуховные». «Они нас за людей не считают» — «Да мы сами себя за людей не считаем». Вот и поговорили.

Все гадают: что за асимметричный ответ такой, американцам от него ни холодно, ни жарко. Да конечно. Потому что целевая аудитория — не американцы ни разу. Они тут вообще ни при чем. Нет, конечно, есть чисто психологический уровень, разборки реального пацана в духе «Кого-кого ты на х. послал?».

Но главный адресат Закона подлости, конечно «дорогие россияне». Путин глубоко виктимен сам (видимо, есть причины), поэтому язык виктимности для него родной, его символика понятна. Будете выступать? Возьмем заложников. Позовете на помощь (мирового) полицейского? Убьем заложников. И ничего вы не сделаете. Вот и все. Так что ответ действительно абсолютно адекватный, тут нельзя не согласиться.

И россияне, которым язык этот тоже внятен, потому и взвились так. Потому, что это правда, потому, что это самая суть зла, разлитого здесь, потому, что это вопрос не только про сирот, но и про всех нас. И тут как раз есть оборотная сторона.

Виктимность может изживаться постепенно, годами безопасности, защищенности, заботы и уважения. Увы, этот вариант не для нас. А может сбрасываться в один миг, одним мощным внутренним решением, этическим протестом, когда уже отходят на задний план все доводы рассудка, страхи, сомнения, потому что согласиться на это — значит перестать быть человеком вовсе. Что будет тут спусковым крючком, из-за чего взорвется — никто про себя заранее не знает. Видно по обсуждениям, что для многих таким триггером стал Закон подлости. Кто-то вообще впервые узнал о существовании Лаховой. Счастливые, завидую черной завистью. А для кого не стал, будьте уверены, о вас позаботятся. Ваш крючок еще впереди.

Много вопросов по конкретным моментам дискуссии, да и мне хочется кое о чем сказать точнее.

Прежде всего, я понимаю, что все возмущены. Но защищать от клеветы американских усыновителей с помощью клеветы на наших — это перебор.

Неприятно все время видеть аргумент, что в семьях российских усыновителей за это время погибло в сто раз больше детей. Это неправда. Вот здесь человек все подробно разбирает.

Дети умирают и погибают много от чего: от болезней, погибают в автокатастрофах, тонут и т. д. И очень редко это происходит от рук усыновителей или по их прямой вине (преступной халатности, как в случае с Димой Яковлевым). Это единичные случаи, хоть у нас, хоть в Америке, хоть где. Причем в целом с усыновителями, опять же и у нас, и не у нас, такое случается реже, чем с обычными родителями. Что понятно, ведь сама процедура усыновления предусматривает некий отбор более мотивированных и ответственных.

Если сравнивать, то сравнивать надо со статистикой учреждений. Но ее вы нигде не найдете.

Сравнивать цифры американского усыновления и российского, делая вывод, что у нас мало берут детей, не вполне корректно. В России усыновление — лишь небольшой процент всего семейного устройства, гораздо больше детей берут под опеку и в приемную семью. Именно наши граждане, не чужие, 10 лет назад разобрали детей из того самого уфимского детдома, в котором было 400 сирот. Так что не так уж наши граждане «не хотят», просто этого все равно недостаточно. Нам были бы кстати сейчас и российские усыновители, и американские, да хоть марсианские. Лишь бы детей хорошо растили.

Не надо писать, что «американцы берут больных, а наши не берут». Это неправда. И наши берут даже самых тяжелых, и американцы не все хотят больных. Другой вопрос, что ребенку-инвалиду там жить лучше и проще. И его родителям намного проще. Знаю много примеров, когда дети, за судьбу которых здесь было просто страшно, там очень хорошо реабилитировались и сейчас живут полноценной жизнью. Поэтому у нас берут, да. Но в сотни раз меньше, чем надо бы. Потому что растить ребенка-инвалида в России — это ежедневный подвиг, а героями поле не засеяно и не будет засеяно никогда.

Еще одно. Пожалуйста, не надо размахивать как кувалдой аргументом «А вот пусть они и возьмут». Ни одному приемному ребенку не нужна такая мать, как Лахова и др. Растить травмированного ребенка — дело, требующее силы духа, внутренней целостности, определенной системы ценностей. Это не работа для политических куртизанок.

Такое решение должно вырастать у человека из сердца. Упаси Господи, если сейчас начнется пиар-акция «депутаты ГД разбирают сирот». Им же что — им велят — они возьмут. Наймут няньку и запрут в отдельной квартире. А потом скажут, что он психбольной и по-тихому сплавят в ПНИ. Не надо этого.

И идея Прохорова дать денег тем россиянам, кто возьмет детей, не успевших попасть в США — плохая идея. Никакие 50 тысяч баксов вырастить такого ребенка не помогут. А люди демонстративные и нестабильные набегут.

Для того, чтобы детей разбирали, нужна система семейного устройства. И еще система профилактики сиротства. Кампаниями, взятием на «слабо» и деньгами это не решить.

Следующий вопрос — иностранное усыновление как таковое. Это довольно сложная проблема. Это палка о двух концах в условиях коррупции: одни дети спасаются, другие правдами и неправдами задерживаются в Системе, чтобы был выбор «товара» для тех усыновителей, которые вовсе не за инвалидом приехали. В свое время Алексей Рудов делал такие диаграммы по регионам, на которых было очень видно, что где больше иностранного усыновления, там больше детей в детдомах. По этой причине я, например, всегда отказывалась от любых проектов и предложений, связанных с ИУ — знать не знаешь, во что вляпаешься, и потом не отмоешься.

В начале 2000-х эта коррупция была на низовом уровне: опеки, региональные операторы, директора детдомов. Потом независимое усыновление прикрыли, остались только «аккредитованные агентства». Как уж там определяется, кого аккредитовывать и сколько это стоит, я не в курсе — оно все ушло куда-то в верхние эшелоны. Однако, судя по тому, что для конечного клиента цена выросла, обороты там меньше не стали. Именно борьба за этот рынок и стоит за большинством «инициатив» про ИУ, кроме последней. Эта идет с самого верха, и тут уж таким мелким мафиям придется заткнуться.

При этом тем самым американцам, которые готовы брать самых тяжелых детей, стало гораздо сложнее в последние годы, ибо независимое (более дешевое) прикрыли, а они обычно люди небогатые, это верующие, многодетные семьи. Зато для менеджеров-трудоголиков, вроде того, что забыл ребенка в машине, это не проблема. И потому их «удельный вес» вырос среди общего потока и процент именно инвалидов среди усыновляемых за рубеж детей уменьшился после отмены независимого ИУ.

Поэтому мое отношение к ИУ такое: либо сделать его намного свободнее, и дать иностранцам разобрать детей. Это если мы понимаем, что наше государство заниматься сиротами не хочет и/или не может.

Другой вариант: запретить ИУ вовсе, но ПОСЛЕ или хотя бы в процессе серьезной реформы системы защиты прав детей-сирот, предусматривающей мощное развитие семейного устройства и ликвидацию традиционных сиротских учреждений, прежде всего домов ребенка. Это если государство сиротами заниматься готово, но вот коррупцию победить не знает как.

Или средний вариант, который я предлагала когда-то (он и сейчас мне кажется самым разумным, может быть, стоило бы добавить детей старшего возраста).

Или украинский вариант: только дети старше пяти лет, братья-сестры вместе, не менее года простоявшие в базе. Последнее важно: у нас собирают «липовые» отказы от детей, которых кандидаты в усыновители и в глаза не видели (по закону ИУ возможно после отказов российских кандидатов). А год в базе — это год в базе, легко проверить.

То, что продвигал все это время Астахов: отмена независимого ИУ при сохранении его в принципе — самый неудачный и повышающий взяткоемкость (для того и делалось?). Напомню, что до начала путинских пацанских разборок с Америкой, все двигалось в эту сторону, не далее как в июле этого года ТЕ ЖЕ САМЫЕ депутаты так же дружно проголосовали за соглашение со Штатами об усыновлении. К этому времени Дима Яковлев был уже год как мертв, и всех все устраивало.

Систему «контроля» за этими семьями также делали как мощную кормушку, обеспечивающую неограниченное количество загранпоездок чиновникам — деток проверять, не обижают ли америкосы. Кому надо, те запросто все проверяли без всяких бюджетных денег и «систем контроля» -- о чем и рассказал бывший красноярский губернатор Зубов, которого можно послушать здесь drugoi.livejournal.com/3800352.html. Только цифры в конце он приводит, как и многие, не имеющие отношения к действительности.

Все это время тема всячески использовалась для политпиара, для набора политических очков в глазах глубоко виктимной публики, которая от ментальной картинки «наши сильные мудрые правители защищают сироток от злобных пиндосов, которые едят детей» привычно счастливо обтекает, ведь это такая спасительная возможность защитить сознание от реальности. От понимания того, кто и кого ест на самом деле. И каково твое личное место в этой пищевой цепочке.

И вопрос последний: так что же делать, не только же говорить?

Во-первых, это тот случай, когда как раз очень даже нужно говорить. Говорить о проблеме, о детях, о том, что с ними происходит, как это все устроено. О том, сколько их — чтобы реально представлять масштаб. Потому что когда говорят — миллион, то остается только лечь и умереть. А когда узнаешь, что 120 тысяч, и что это хоть и жутко много, но в несколько раз МЕНЬШЕ, чем уже живет в российских приемных семьях (всех форм устройства), и что достаточно было бы увеличить устройство всего раза в полтора, одновременно во столько же уменьшив поток отобраний и отказов, то становится понятно, что проблема решаема. При желании.

В лице Системы мы имеем дико дорогостоящий самообман общества, за довольно большие деньги — наши с вами деньги — дети годами мучаются, а потом вырастают нежизнеспособными. Это важно понимать, осознавать — в деталях и подробностях. Когда критическая масса людей решит, что этого быть не должно и не будет, что изменится, так или иначе, мытьем или катаньем. Так всегда бывает. Поэтому: если не знаете — узнавать, хоть это и больно. Если знаете, распространять информацию. Не связываться с троллями. Их не переубедить, а разговаривать терпеливо и вежливо надо с теми, кто просто не знает, не думал об этом, некритично воспринимает что-то. Брать за пуговицу родных и знакомых. Формировать общественное мнение.

Со своей стороны беру обязательство: сейчас, в период более свободных дней января, регулярно писать об этом, о том, почему все так, как есть, почему это плохо и как это можно изменить. Давайте дискутировать не только о тех детях, которые смогут или не смогут уехать в США, а обо всех детях, которые сейчас лишены семьи или могут ее лишиться. Пишите, задавайте вопросы, я буду постепенно отвечать, коллеги помогут.

Во-вторых, конечно, протестовать против принятия закона. Просто из этических соображений. Продолжать информационное давление. Участвовать в акциях. Придумывать новые способы.

В-третьих, продавливать изменения. Сказали, что мы сами должны позаботиться о своих сиротах? Ловим на слове. Только попробуйте теперь нам ныть, что денег нет на развитие семейного устройства или еще про что. Продай свой дворец — разукрупни все детские дома. Как раз хватит.

Кстати, вопрос о том самом дневном приюте коллеги вчера подняли на круглом столе с руководством, и он оказался вполне решаемым. Надо только перестать относиться ко всему этому как к погоде и карме.

Извините, длинно, много всего накопилось. За окном, пока писала, серое поголубело. Солнце за нас!

Фото: Александр Кондратюк/ РИА Новости