На днях СМИ много писали о том, как за безбилетный проезд водитель маршрутки высадил девятилетнюю девочку на мороз.
Если девочку никто не высаживал из маршрутки, и она все придумала, если девочку высадили из маршрутки, но в машине никого не было, и некому было за нее заплатить, — в любом случае, тот факт, что сотни самых разных людей, руководствуясь своим практическим опытом, сразу и безоговорочно верят в самое худшее, и только некоторые оптимисты все-таки сомневаются, — этот факт говорит нам о многом.
Знаете, в России я стараюсь никогда не останавливаться, если ко мне подходят на улице — неважно, зачем.
Я никогда — ну, почти никогда, — не знакомился здесь на улице с девушкой (хотя в Нью-Йорке — легко).
Я не могу себе представить, чтобы я мог попросить у кого-то на улице, например, телефон позвонить.
Я не могу себе представить, чтобы я позвонил в незнакомую дверь, если только не от полного отчаяния.
И я не помню, чтобы мне на улице кто-нибудь улыбался.
Никто и никогда.
Больше того, неприятно в этом признаваться, но я не подаю многим нищим из-за того, что они не производят безоговорочно безопасного впечатления в тот момент, когда тебе нужно вынимать из кармана деньги (то есть если они — не старушки 85 лет).
Больше того, неприятно в этом признаваться, но я прохожу мимо лежащих на улице людей, потому что лишь с небольшой вероятностью это, скажем, инфаркт, а куда чаще это будет агрессивный алкоголик.
Мир, в котором мы живем, похож на Бронкс или ЮАР.
«Окна машины не опускать, наклоняемся низко и проезжаем как можно быстрее. На людей у горящих костров не заглядываться — а то в вас начнут бросать камни».
Разумеется, многие мне напишут, что я просто сволочь и трус, а они ходят по Москве, как по Москве из советского кино года этак 1962-го («а я хожу, гуляю по Москве…»). Ок.
Я всего лишь честно сообщаю о том, как все это выглядит для меня.
Фото: ИТАР-ТАСС
