На вечнозелёную евротему

В очередной раз наткнулся на дурацкий спор о том, что такое «Европа» и входит ли в неё Россия, а также Греция и ещё кто-то недостаточно соответствующий высоким стандартам.

А как на самом деле? А на самом деле вот как.

Всякое название и особенно самоназвание — это название СТОРОНЫ ДОЛГОГО КОНФЛИКТА. Или союза (так как союз есть разрешённый или предотвращённый конфликт). Так или иначе, имя даётся, чтобы не путать своих и чужих, ну и чтобы всякие посторонние не путали [1]. Никакого другого смысла «как-то называться» просто нет [2].

В этом смысле имя «Европа» появляется и становится значимым только рядом с другими именами. Двумя другими именами, если быть точным.

Первое, самое очевидное — Азия. Которая понимается как нечто противостоящее Европе, причём не только в военном, но и в политическом, и в культурном плане, и через это, собственно, определяемая. То есть «Азия» — это все те (и всё то), кто (что) угрожает Европе с Востока.

Второе имя — Африка (точнее, Ливия — Египет — Африка), то есть пространство, уже завоёванное Азией (и оттянувшее на себя часть сил азиатов), которое является законной добычей Европы, желанным призом и источником ресурсов (начиная от египетского хлеба в древности и кончая африканскими рабами в Новое время). Впрочем, за Африку тоже пришлось повоевать с теми же финикийцами, то есть азиатами-семитами, захватившими часть африканского побережья. С ними воевали всерьёз, и тут не нужно читать римских историков, достаточно посмотреть на то, как сейчас воспринимается карфагенский символ опрокинутого лунного серпа (как рога, ага). Но это была именно «битва с Азией за Африку», а не битва с Африкой [3].

Так или иначе — как минимум, со времён Гекатея Милетского — картинка была именно такой: Азия занимает треть мира, в ней доминируют Персия и Индия. Африка занимает другую треть, её сердца — Египет и Финикия. Европа находится над ними (во всех смыслах), у неё тоже два естественных центра — греческий и италийский. Так или иначе, Азия и Африка образуют основание треугольника, вершиной которого является Европа.

В этом смысле «настоящая Европа» — это та часть земли, которая протянулась вдоль Средиземного Моря, так, чтобы «за морем» лежала и ждала Африка, а с юго-востока бычилась Азия. Вне этой картинки само слово «Европа» большого смысла вообще-то не имеет.

Однако ситуация медленно, но верно менялась, а точнее — «идеализировалась» и «снималась» в гегелевском смысле слова. То есть «Европа», «Азия» и «Африка» всё больше отклеивались от «географии как таковой». В какой-то момент слово «Европа» стало обозначать «христианский мир», а потом — «клуб стран — обладательниц колоний».

Сейчас «Европа» — это прежде всего определённая система отношений и стандартов, связанных в основном не с географическими, а расовыми, национальными и культурными факторами. Так же, как и «Азия» с «Африкой».

Географический фактор при этом смысла не утратил, потому что страны располагаются всё-таки на земле. Просто для всякого претендента на европейскость нужно каждый раз указывать, кто для него «Азия» и где у него «Африка».

И что характерно — сейчас Россия стремительно африканизируется, в самом сущностном смысле. Сейчас мы полностью подобны Нигерии (а по некоторым параметрам Нигерии проигрываем с разгромнейшим счётом, например, в области образования и культуры), и только русские ещё несколько мешают. А так мы становимся новой Африкой для всего мира, и прежде всего для бывшей Азии, которая, наоборот, стремительно европеизируется.

Конечно, всё могло бы быть и по-другому. И даже сейчас ещё может. Но это уж как повезёт. Обычно русским не везёт, причём как-то гротескно не везёт: «счастья нет от слова совсем». Ибо боженька нас ну совсем-совсем не любит.

Впрочем, это уже совсем другая история.

[1] Скажем, народы, живущие в изоляции — или в мире с окружающими народами — обычно не придумывают себе названия, а называют себя просто «люди». Если начинаются какие-то проблемы, скажем, с общением, то называют себя «говорящими», а остальных — «немыми» или «бубукающими». Как русское «словянин — немец» или греческое «антропос — барбарос».

На самом деле и русское «человек» означает то же — «членораздельно говорящий» (тут я согласен с Е. Рабинович).

[2] На этом основано наше представление о том, что «у всего есть своя противоположность». Это не логическая истина, а политическая. Впрочем, логика и есть политика «в снятом виде» (так же как и физика, например: физические процессы можно рассматривать как «своеобразный вариант» процессов политических, а вот обратное невозможно).

[3] Любопытно всё же, до какой же степени Англия является отражением Карфагена. И проявилось это не только в истории колонизации, торговой политике или опоре на флот, но и, скажем, в том, что мрамор из Юлии Карфаго украшают Кентерберийский собор.