Непопулярны, но очень влиятельны

Положение «традиционных российских либералов» в нашем обществе можно описать словами «непопулярны, но влиятельны». Или даже с усилением — «очень непопулярны, но крайне влиятельны».

Почему непопулярны — понятно. То, что вещает «условный Гонтмахер» (или «условный Рыжков», если фамилия «Гонтмахер» не нравится), уже давно стало одиозным. Тем более, появляется всё больше людей, действительно являющихся либералами в нормальном человеческом смысле этого слова, а не озверевшими советскими западниками с системной русофобией в анамнезе.

Почему влиятельны — тоже понятно. Они были построены в правильные шеренги ещё в шестидесятые годы прошлого века, сейчас у них в руках совокупность очень значительных медийных, финансовых и иных ресурсов, но самое главное даже не это. Главное — их взгляды полностью и абсолютно разделяются нынешней властью, состоящей из ровно таких же людей. Поэтому любой либеральный критик может моментально занять место во власти, ежели позовут — и, наоборот, любой изгнанный из власти моментально занимает подобающее место в либеральном истеблишменте. Кудрин не даст соврать.

В этом смысле у нас, можно сказать, построена устойчивая система с «властью» и «оппозицией». Просто, в отличие от традиционной системы, когда одна партия сменяет другую со сменой вывески, у нас вывеска остаётся на месте, просто человек, попадающий из оппозиции во власть, меняет функциональную часть своих воззрений. Конкретнее — обычный либеральный рефрен «вот у нас тут имеется такое-то зло, и его нужно осудить, проклясть и в нём покаяться» заменяется на рефрен «…и его нужно использовать». Но эта замена происходит механически, «в голове само перещёлкивается». Пока условный Кудрин сидит на скамейке запасных, он яростно критикует игру, игроков, свистит, топает ногами и т. п. Как свистнули и он встал на коньки — весь свист как отрезало: надо клюшкой работать.

Фото: ИТАР-ТАСС/ Наталья Родина