Нехорошие традиции

Оценивая прошедшие выборы московского градоначальника уже не по горячим следам, а постфактум, следует признать, что они не стали ни судьбоносными, ни переломными, каждая сторона осталась при своем, и никто не поручится, что кампания задала новые правила игры. Сегодня — так, завтра — опять как вчера. И это хорошая новость.

Почему? Что хорошего в новой порции финтов с голосами и неравном доступе к избирателям (взгляд Алексея Навального) или в том, что признанный по суду уголовник проводит митинги и портит начальству кровь вместо отправки в места не столь отдаленные (взгляд сторонников Владимира Путина и Сергея Собянина)?

В том, что впервые в новейшей истории нашей бескомпромиссной страны непримиримые политические оппоненты продемонстрировали способность к негласным договорам. Не на основе полной капитуляции униженного врага, которому снисходительно дают шанс сохранить на публике лицо, и не с помощью подкупа или компромата, а почти по-джентльменски. Собянин договорился в Кремле, чтобы Навального пустили на выборы и не слишком обсчитали. Навальный не стал призывать своих сторонников жечь файеры и переворачивать машины, а разоблачительный тон в блоге понизился. Договорная конструкция хлипкая и кривая, но совсем недавно и такой не было. И если она сохранится под ударами сверху и снизу, то со временем может стать основой для выращивания чего-то невероятного, фантастического для России — политической культуры.

Неспособность различных групп власти и граждан договариваться на основе взаимных уступок — это давняя черта России, отмеченная еще Федором Достоевским. «Право, мне все кажется, что наступила какая-то эпоха всеобщего обособления… Разрывают прежние связи без сожаления, и каждый действует сам по себе и тем только и утешается. Если не действует, то хотел бы действовать… Между тем ни в чем почти нет нравственного соглашения; все разбилось и разбивается и даже не на кучки, а уж на единицы».

Николай Бердяев отмечал социабельность и коллективизм русского народа, но видел в нем существенный иррациональный, неорганизованный, неупорядоченный элемент, чья душевная жизнь, в отличие от западных народов, не «придавлена» нормами цивилизации. Вероятно, поэтому Россия упустила все свои исторические шансы избежать конфронтации, сесть за стол и обо всем договориться.

Какой переломный период ни возьми, всюду дикая, безудержная амбициозность, упрямство, самолюбие, презрение к чужому мнению. В 1917 году напролом к власти шли Владимир Ленин со Львом Троцким, но ведь эту власть им на блюдечке поднесли насмерть рассорившиеся славный генерал Лавр Корнилов и респектабельные министры Временного правительства. Вся внутрипартийная борьба в 1920—1930-е годы шла до полного разгрома и физического уничтожения оппонентов. Нехорошие традиции ярко проявились в перестройку, вот и сейчас: если дискуссии, то обязательно с навешиванием ярлыков, обвинениями в глупости, недальновидности, предательстве, гомосексуализме, угрозами тюрьмой или даже убийством. Если политическая борьба, то обязательно «зачистка», «долой жуликов и воров», «вертикаль власти» и прокуратура, если бизнес — то опять прокуратура и сплошное рейдерство.

Представим, что в неком городе все автомобилисты плевали на правила дорожного движения, так как очень уважали себя и не уважали остальных. Однажды Bentley Continental вдруг уступил с второстепенной дороги ехавшему по главной Nissan GT-R. Водитель спорткара мог бы посчитать его лохом и посмеяться, но на следующем светофоре позволил лимузину аккуратно перестроиться к нужной стрелке, и все это на глазах всего города. Изменятся ли после этого негласные правила поведения на дороге, зависит от всех водителей.