Одессит с большой буквы

Десять дней с момента трагедии список погибших в доме профсоюзов не вызывал у меня никаких личных эмоций. Скупые данные о жертвах ничего мне не говорили. Имя, отчество, фамилия, разные даты рождения и у всех общая дата смерти — 2 мая 2014 года. Сплошь незнакомые люди. И вот стало известно, что в морге опознали тело журналиста Димы Иванова. Тут-то на меня и нахлынули воспоминания…

Август 2001 года. Мне шестнадцать лет и я перешел в одиннадцатый класс средней школы. Только что состоялся мой дебют в журналистике — мой материал о «Черноморце» опубликовала региональная газета «Одесса — спорт». Матерый волк репортерских степей (так он сам себя называл) Владимир Воробей из «Вечерней Одессы» предлагает отметить это дело как полагается. Вдвоем пить как-то не по-русски и Воробей приглашает третьим своего коллегу Диму Иванова, трудившегося тогда на областной государственной радиостанции. Иванову тогда было слегка за сорок. Меня сразу впечатлил его колоритный одесский говор, язык без костей и живая речь типичного жителя Молдаванки, лишенная малейшей литературной высокопарности. У него не было нескольких зубов и это вкупе с прокуренной хрипотцой делало его голос незабываемым. Дима всегда, сколько его помню, одевался одинаково — чёрная футболка с названием рок-группы и широкие потертые джинсы. Он был из тех, чья молодость пришлась на семидесятые, и кто навсегда остался хиппи в душе. Мой дебют решили отмечать в неприметном баре под открытым небом в Преображенском парке (место весьма колоритное — тридцать метров от Привоза и пятьдесят метров от домика, где вырос Илья Ильф). Иванов балагурил без остановки. Травил журналистские байки. Подкалывал меня как молодого. Я по алкогольной неопытности решил шампанское залакировать водочкой. Иванов с Воробьем говорили мне, что это ничем хорошим не закончится, но я их не слушал. Домой я тогда еле дошел.

Иванов был из той исчезающей породы одесситов, что никогда не унывают. Политика его никогда особо не интересовала. Он мог часами рассказывать о том, как впервые в жизни взял в руки гитару «Fender Stratocaster» и скольких усилий стоило ему в свое время достать настоящий винил «Dark side of the moon». Его тело опознали в морге спустя десять дней после трагедии. Спохватиться было некому — мать умерла, жена с сыном живут в Америке. Скорее всего, Дима случайно оказался в тот вечер на Куликовом поле. Я лично не могу представить его на каком-либо митинге. Он был слишком веселым и творческим человеком. Такие как он сторонятся украинского политического болота. И уж точно он не был российским террористом, приднестровским боевиком и суицидальным мазохистом, решившим совершить акт ритуального самосожжения.

Иванов был для меня частью той настоящей Одессы, которую я в юности еще успел застать. Одессы, где говорили преимущественно руками, изъяснялись сложными намеками и никогда не вешали нос. Я бережно храню ту Одессу в памяти и никогда её не забуду. Не заслужил Дима столь страшную смерть. Ему бы умереть от экстаза в многотысячной толпе зрителей на концерте «Rolling Stones» где-нибудь в Великобритании. С ним я хороню еще одну частичку воспоминаний о юности. В декабре скоропостижно ушел Илья Цымбаларь, сейчас не стало Димы Иванова. Не хочется больше думать о плохом. Нынче у меня есть только желание напиться шампанского с водкой до состояния беспамятства. Как тогда, в августе 2001го, вместе с Димой…

Источник фото: Страница Д. Иванова facebook