Женщина-философ Гиппархия в Древней Греции

Как известно, этот праздник как День международной солидарности трудящихся женщин, предложила проводить в 1910 году на конференции в Копенгагене деятель международного социалистического движения Клара Цеткин.

Праздник прижился в России. 8 марта мужчины дарят своим любимым женщинам цветы, духи, конфеты. Но почему Клара Цеткин предложила проводить его именно 8 марта? И дело тут, надо думать, не только в дате проведения женской демонстрации. Мало провозгласить праздник: надо, чтобы он стал жить и дышать.

Может быть, Клара Цеткин знала античную мифологию? Ведь в гимназиях ее прежде хорошо учили.

А в Древнем Риме 1 марта отмечался Новый год (как и у нас на Руси до XIV века, потом 1 сентября, и лишь Петр I учредил 1 января). Одновременно отмечался праздник богини Юноны, входившей в триаду трех главных богов. Праздник длился неделю. Считалось, что у каждой женщины была своя Юнона, и она олицетворяла ее способность к деторождению, как и Гений у каждого мужчины, бог мужской силы.

Первого марта в Древнем Риме в святилище богини домашнего очага Весты с особыми церемониями зажигался «новый» огонь.

В каждом римском доме вход в него был посвящен богине Весте и назывался вестибул (вестибюль). Круглый храм богини Весты с ее жрицами, девственницами-весталками, стоял около царского дворца и был одной из главных святынь Рима.

Культ Юноны осуществлялся матронами — замужними женщинами Рима, и в первую неделю марта был праздник матрон — Матроналии. На Капитолийском холме стоял храм, посвященный Юпитеру, Юноне и Минерве. Вот мы и отмечаем 8 марта Праздник Матроналий…

Юнона была богиней женщин, брака и материнства. Супруга Юпитера, она покровительствовала родам — Луцина («светлая», «выводящая ребенка на свет», «родовспомогательница»); была богиней начала каждого месяца — Календария, кормилицей — Румина; воинственная Популона и Куритис — на колеснице, с копьем и мечом, в козьей шкуре; «советницей» — Монета: в ее храме чеканились деньги, отсюда пошло название «монета»; «дающей скелет зародышу» — Оссипага.

У древних славян «новый огонь» зажигался в день Ивана Купалы, когда прыгали через костёр, чтобы очиститься от болезней, несчастий и получить новую силу, пускали венки по воде, чтобы узнать будущее, и окунались в воду.

Устанавливая новый праздник, полезно бывает поставить его не на «пустыре». Вечные подземные воды не пересыхают и вечные подземные корни не отмирают.

Aeterna historia — вечная история, как говорили римляне.

***

Если спросить каждого: знает ли он женщину-философа, то почти все ответят отрицательно. А между тем в античном мире была широко известна женщина-философ Гиппархия. Она принадлежала к кинической школе, основателем которой считался Диоген Синопский (ок.412 — 323 г. г. н. до н. э). Тот самый Диоген, который жил в бочке (пифосе) и сказал Александру Македонскому: «Отойди и не засти мне солнца!»

Учителем Диогена был Антисфен, а тот — учеником Сократа. Антисфен верил в одного бога, а множество богов считал народными: «Согласно мнениям людей, существует множество богов, по природе же — один». Это было вызовом обществу, исповедовавшему многобожие, — как и почти все установления киников (лат. циников). Он уверял, что «Бог ни на кого не похож, поэтому-то никто не может узнать его по изображению».

Антисфен испытывал отвращение к наслаждениям и уверял, что если бы встретил богиню любви Афродиту, то пронзил бы ее стрелой, называя «любовь пороком природы». Уверял, что «люди гниют заживо, вымокая в банях, и истребляют себя в любовных утехах».

Диоген Синопский, как и все киники, не признавали мира идей Платона.

Его учитель Антисфен называл их «пустыми выдумками»: «Человека и лошадь я вижу, а человечности и лошадности не вижу».

Человечности не видят и многие наши современники, казалось бы, далекие от идей древней кинической школы. Видимо, мир идей и в наше время вызывает протест. Но киники презирали богатство и полагали, что богатство не относится к числу необходимых для жизни вещей. Однако считали возможным для себя жить на подаяния: «Чем больше человеку хватает того, что есть, тем меньше он зарится на чужое». Вопрос все же остается: просить подаяния все-таки не способствует получению душевной свободы, о чем пеклись философы.

«Богатства не мои, родственники, близкие, друзья, слава, привычные ценности, общение с людьми — все это чуждое». Диоген называл себя «гражданином мира», «космополитом»: «без дома, без общины, без отечества».

Киники отрицали изучение литературы, считая, что она имеет сильное влияние на людей. Были против музыки, геометрии, призывая вести неприхотливый образ жизни, довольствоваться плащом, посохом и котомкой.

Диоген считал, что женщины должны быть общими, как и дети, не видел ничего зазорного в кражах из храма. Спрошенный, что самое прекрасное у людей, Диоген ответил: «Свобода слова».

Возможно, что разделение на тех, кто признавал мир идей Платона существующими в реальности, и на тех, кто отрицал его, дошло и до наших дней. Нет сомнения, что Россия является наследницей Платона, и в ней всегда жили ИДЕИ полнокровной жизнью, тесно связанной с людьми.

И не в этом ли состоит тайна русской души?

***

Кратет был знаменитым учеником Диогена. Все свое немалое богатство он продал, а деньги раздал согражданам. Будто бы всех родственников, которые его пытались отговорить от этого безумного шага, он прогнал палками.

Гиппархия родилась в богатой семье, но влюбилась в Кратета и отказала всем своим знатным женихам. Родители требовали от Кратета оставить их дочь в покое, но она объявила, что покончит с собой, если ее не выдадут замуж за нищего философа. Кратет пришел к ним в дом, сбросил с себя одежды и объявил: — Вот твой жених, вот все его богатство, решай!"

Гиппархия ушла из дома вместе с Кратетом, всюду бродила с ним и «делила с ним ложе на виду у всех», на площади. Кратет был автором трагедий, которые до нас не дошли, но сохранились строчки:

Отечество мое — не только дом родимый,

Но всей земли селенья, хижина любая,

Готовые меня принять в свои объятия.

О Гиппархии говорил философ Феодор Безбожник: «Кто эта женщина, оставившая свой челнок?» Она ему ответила: «Это я, Феодор, я! Неужели ты думаешь, что я поступила неправильно, когда время, которое я собиралась провести у ткацкого станка, использовала на образование?»

Как-то она вместе с Кратетом пришла на пир к Лисимаху и удивила всех софизмом: то, что делает Феодор, он не назовет ошибкой; если это же сделает Гиппархия, это тоже не будет ошибкой. Если Феодор ударит самого себя, то это не будет ошибкой; значит, и Гиппархия не ошибется, если ударит Феодора.

В сущности, Гиппархия своей жизнью доказала, что любовь существует, хотя киники ее отрицали. Кратет писал:

Любовь проходит с голодом, а если нет — со временем.

А если так не справиться, тогда петля — спасение.

Говорят, что в доме Кратета бывал Александр Македонский. Учитель его Диоген на вопрос, откуда он явился, отвечал: «Я — гражданин мира».

На вопрос, много ли было народу в Олимпии, откуда он вернулся, Диоген ответил: «Народу много, людей мало». Увидев как-то женственного юношу, Диоген сказал ему: «Не стыдно ли тебе поступать с собой хуже, чем это было задумано природой? Она создала тебя мужчиной, а ты заставляешь себя быть женщиной».

В браке киники признавали лишь союз, основанный на общем согласии.

Таким был брак Кратета и Гиппархии.

Исчезли сочинения философов, а вот письма Кратета к Гиппархии уцелели.

Сохранилось письмо Диогена к жителям города Маронеи в южной Фракии, откуда была родом Гиппархия: «Вы правильно поступили, переименовав свой город и назвав его вместо Маронеи Гиппархией. Лучше ему называться по имени Гиппархии, которая хоть и женщина, но философ, чем по имени Марона, виноторговца, хоть он и был мужчиной». Марон был один из спутников бога виноделия Диониса, и в городе стоял его храм.

Когда Диоген умирал, то Кратет немедленно призвал Гиппархию: «Приезжай скорее. Может быть, ты еще застанешь Диогена в живых (конец его близок — вчера он едва не умер) и сумеешь отдать ему последний долг. Ты увидишь, на что способна философия даже в таких исключительных обстоятельствах».

Письма Кратета к Гиппархии свидетельствуют о его любви к жене, несмотря на кинические теории. Видимо, наступило время, когда Гиппархия собралась оставить мужа. Кратет ей пишет: «Нашу философию назвали кинической не потому, что мы ко всему безразличны, но потому, что мы стойко переносим то, что другим представляется невыносимым из-за собственной изнеженности или приверженности к чужому мнению. Нас называли собаками по второй, а не по первой причине. Итак, оставайся со мной и продолжай разделять со мной кинические взгляды (ведь от природы ты ничуть не хуже меня, подобно тому, как суки не слабее кобелей), чтобы с помощью природы стать свободной, в то время как все находятся в рабстве у закона или пороков».

Гиппархия сама соткала плащ и послала мужу, но он вернул ей назад, сославшись на то, что он не годится для человека стойкого и выносливого: «Я хочу отвлечь тебя от занятий, которыми ты так увлеклась, чтобы показать свою любовь к мужу. Если бы я взял тебя в жены с такой целью, тогда ты правильно делаешь и своим поступком доказываешь свою любовь. Если же целью нашего брака была философия, к которой ты и сама стремилась, то брось свои теперешние занятия и лучше старайся приносить пользу в улучшении человеческой жизни. Именно этому ты училась у меня и у Диогена». Гиппархия — ученица Диогена! Философ Кратет таким образом выступает сторонником строгого феминизма.

Непонятно, почему супруги живут врозь, но Гиппархия не успокоилась, и мужу вновь привезли от нее плащ, уже не сотканный ею, а сшитый «на зиму».

Однако Кратет вновь отчитал жену: «За то, что ты заботишься обо мне, спасибо, но я очень недоволен, что ты все еще занимаешься домашними делами, а не философией, которой я учил тебя. Займись, наконец, хоть сейчас философией, если в самом деле интересуешься ею, а не притворяешься, и старайся делать то, ради чего ты стремилась за меня замуж, а все эти пустяковые заботы с прядением шерсти оставь другим женщинам, чьи интересы очень далеки от твоих».

Можно с огорчением признать, что любая современная женщина мечтала бы получать от своего мужа письма с таким уважением к своим занятиям, а не призывы отдаться семье и хозяйству, что, как правило, хотят от своих жен современные мужчины. Прошло «всего лишь» свыше двух тысяч лет.

Замечательное письмо получила Гиппархия от мужа, когда родила сына: «Я узнал, что ты родила и притом легко, а мне ничего не сообщила. Благодарю бога и тебя. Ну вот, ты убедилась, что трудности нужно переносить ради того, чтобы не испытывать их. Ведь ты не родила бы с такой легкостью, если бы во время беременности не трудилась, как атлеты, а большинство женщин, забеременев, ведут праздный образ жизни. Если им посчастливится остаться в живых при родах, то они рожают слабых детей. Ты же доказала, что случилось то, что должно было случиться. Теперь заботься о нашем щеночке. Я уверен, что ты будешь хорошо о нем заботиться, когда придешь в себя.

Купай его в холодной воде, колыбель устрой из старого плаща, молоком корми досыта. Ты будешь убаюкивать его в панцире черепахи — это, говорят, отвращает от детских болезней. Когда он начнет говорить и ходить, дай ему не меч, как Этра Тезею, а посох, трибон и суму, которые лучше оберегают человека, чем мечи, и пошли его в Афины. Об остальном позабочусь я сам, чтобы до нашей старости воспитать аиста вместо собаки".

Знание о лечебном свойстве панциря черепахи не дошло до наших дней и осталось неведомым всем современным родителям. Трибон — это короткий плащ, который киники надевали на голое тело.

От Гиппархии не осталось сочинений. Мы знаем о ней из «Жизнеописаний и мнений знаменитых философов» Диогена Лаэртского (1-я пол. III в.).

Известный немецкий писатель Христоф Мартин Виланд (1733 -1813) посвятил любви Кратета и Гиппархии эпистолярный роман.

Кратет дожил до глубокой старости. О судьбе Гиппархии ничего не известно.

В истории античной философии существуют и другие женские имена. Сократ рассказывал, как учился риторике у знаменитой красотой и ученостью жены Перикла — Аспазии, и она едва ли не награждала его оплеухами. Вспоминал Сократ и Диотиму — жрицу и пророчицу, которая потрясала всех даром логики и глубоким умом.

Платон почитал поэтессу Сапфо (VII- VI в.в. до н.э.):

Девять на свете есть муз, утверждают иные. Неверно,

Вот и десятая к ним — Лесбоса дочерь Сапфо.

Поэтому так забавно выглядят строчки Анны Ахматовой:

Я научила женщин говорить,

Но как их замолчать заставить?

Примечание. Письма Кратета к Гиппархии цитируются по кн.: Антология кинизма. М.1984.

Иллюстрация в открытие статьи: фрагмент римской настенной живописи: Гиппархия и Кратет/ Villa Farnesina, Museo delle Terme, Рим