Свобода по-русски

Книга получилась и точка.

Сначала газета «Хабаровский Экспресс» печатала роман из номера в номер, потом один из лучших толстых журналов «Новый мир» на своих страницах напечатал роман, потом он появился в оформленном виде в хабаровском издательстве «Гранд Экспресс» и, наконец, вышел в московском издательстве АСТ в редакции Елены Шубиной. Долгий путь от периодики местного значения до передового издательства. По пути были собраны лонг-лист премии «Национальный бестселлер» и шорт-лист премии «Большая книга».

Состоялся роман давно — по меркам современного человека, заражённого вирусом клипового мышления. Но относительно недавно в историческом масштабе. Поэтому почему бы ещё раз не поговорить о хорошей книге, пусть и полгода спустя после последнего издания.

Генетически автор соотносится, конечно, с представителями деревенской прозы. «Чтобы стоять, я должен держаться корней» — пел Борис Гребенщиков. Так и Ремизов твёрдо стоит на ногах. Вокруг него залыгинский Иртыш, в котором плещется астафьевская царь-рыба. Можно увидеть крепкого мужика: он в свою очередь точно вкопан в землю как истукан и наблюдает за старухой, которая трудится за десятерых. Мимо проносятся занятые своими делами шукшинские чудики.

А в это время, пока мы с вами пытаемся во всём разобраться, над головой уже несётся комета им. Михаила Тарковского.

Завораживающая картина, что и говорить.

Виктор Ремизов тоже выделяется на этой картине. Он похоже на своего героя — Москвича, который приехал в деревенскую глушь с современными устройствами, гаджетами, примочками. Это как будто бы выглядит неорганично. Возникает чувство, что вся канва романа вот-вот развалится, но на практике, при чтении, всё держится до конца. А когда читатель захлопывает книгу, осилив последние строки, — текст ещё и упруго пружинит в читательском сознании, подбрасывая новые и новые вопросы.

Они, правда, возникали и с самого начала, но по мере освоения сюжета отодвигались на второй план. Некоторые из них необходимо разобрать.

Сама завязка, начало романной канители, — Кобяков стреляет под ноги (для устрашения и для того, чтобы показать всю серьёзность своих намерений) старого милицейского волка Тихого и его будущего заместителя Гнидюка и сталкивает их машину в кювет, — выглядит надуманной, очень уж простой и по большому счёту случайной. Это и вызывает первые вопросы. Мы ожидали увидеть новый виток реализма, а получили романтизм. Гоголевские, салтыков-щедринские фамилии героев только усугубляют это.

Ремизов в одном из интервью признавался, что во время написания романа не до конца знал, как поведут себя герои. С одной стороны это, конечно, выглядит смешно. Так, например, существует роман Ильи Кнабенгофа (известный российский рок-музыкант) «Слипер и Дример». Автор записывал его по главам: одна глава — один сон. То есть просыпался с утра и натурально записывал, что происходит с героями. Выглядит неправдоподобно, фантастически. Так и с Ремизовым возникают подобные ассоциации. Но по мере прочтения «Воли вольной» понимаешь, что автор много работал над каждым героем. Даже второстепенные персонажи, хотя и язык не повернётся назвать их второстепенными, прорисованы детально. А развитие сюжета максимально логично.

Что касается героев — они все равны: нет, как мы писали, второстепенных, нет случайных, нет главных героев. Каждый на своём месте. Всё получается, как в жизни.

Вспоминается сразу анекдот, когда безыменный человек попал в Рай, постучался в двери к Богу и спрашивает свой самый сокровенный вопрос: «Зачем я жил? В чём был смысл моей жизни». Всевышний и отвечает: «Помнишь в баснословном году, покрытом седой древностью, ты ехал в поезде Москва-Владивосток?» — «Помню». — «С тобой рядом ехал неприметный человек, который разгадывал кроссворд. У него перестала писать ручка, и он спросил, нет ли её у тебя?» — «Помню, помню». — «Вот…» — «Что вот?» — «Вот и был твой смысл жизни». — «Чтобы дать ему ручку?» — «Именно».

Так и в романе Ремизова: каждый герой стоит на своём месте и выполняет своё предназначение.

В «Ведомостях» роман назвали «русской утопией». Что в «Воле вольной» утопичного, непонятно. Реалистичная картина, даже без вкраплений условности или фантастичности.

Завязка сюжета и поведение Гнидюка не высосаны из пальца и вполне допустимы. Последующее развитие (смена аппарата в местном ОВД, реакция простых мужиков, приезд московского ОМОНа) — логично.

Картина русского мира представлена достоверна и верна в малейших деталях. Потому-то эту книгу и следует прочесть не только простым смертным (они и сами до неё дойдут), но и тем, кто ставит себя волей-неволей выше других, — так называемому креативному классу и тем, кого они обслуживают, — высшей политической канцелярии. А то и первые, и вторые совсем не имеют представления о том, что творится за Московской кольцевой автодорогой.

А в романе есть герой — Москвич — занимательно прописанный специально для таких снобов, который могут не угадать (они и рядом с этим героем не стоят), но представить себя на его месте.

Единственный действительно серьёзный вопрос вызывает развязка романа. Валентин Балабанов, местный бич, бывший омоновец, разряжает обстановку. Московские омоновцы терроризирует население, собираются уже отстреливать мужиков, которые помогают Кобякову, но в тайге, на одном из зимовий, им попадается этот персонаж, их старый друг. Сначала Балабанов пытается на словах остановить беспредел, но ничего не получается. Тогда он садится вместе с ними в вертолёт и в самый ответственный момент взрывает граната.

Извиняйте за раскрытые карты, но, поверьте, они вам не помешают насладиться книгой. Она рассчитана на медленное и вдумчивое чтение, и развязка как таковая не повлияет на ваше восприятие.

И всё же вопрос по ней есть. Больно она не ожидаема и никак не обоснована. Это, конечно, хорошо, так как переворачивает читательское сознание и действует точно по Чехову. Антон Павлович как-то писал, мол, всё действие рассказа веду спокойно, а потом неожиданно даю читателю по морде. Так и у Ремизова.

Вопрос один — могло бы быть иначе?

Мог бы Степан Кобяков вернуться в посёлок и сдаться в руки «правосудия»? Нет, время для адекватного поведения милиции истекло ровно в тот момент, когда засуетился Гнидюк.

Могли ли московские омоновцы не стрелять в Поварёнка и дядь Сашу? Нет, они уже были на взводе.

Мог ли точно такую же или подобную развязку организовать Студент? Нет, потому что дальше повествование пошло бы по линии «приморских партизан». А книга явно не об этом.

С самого начала было две нелепых случайности. Первая — Кобяков со злости пошёл против режима. Вторая — Гнидюк действовал слишком активно. Всё в принципе характерно для этих героев и из общей канвы не выбивается. Чистейший реализм: всё как в жизни с малейшими вкраплениями судьбы и рока.

И выход Ремизов мастерски нашёл только один.

О чём же книга?

О мужиках, о русском сознании, о широте русской души — как всё это живёт в сегодняшних реалиях. Ведь в «Воле вольной», как и в большей части деревенской прозы, происходит столкновение старого и нового. Мужики пропускают в свою жизни технически пригодное оснащение, смиряются с коррумпированной системой, но мыслят, как их, отцы, деды и более старшие поколения. У этого мышления иные категории.

Есть несколько персонажей, которые пытаются мыслить по-новому, как их научили за последние двадцать лет. Один из них — Семихватский (опять играющая смыслами фамилия). Но и он, «преодолевший пережитки прошлого», окончательно запутывается в настоящем.

Нет вопросов только у майора Гнидюка и его жены. Надо стучать — стучат, надо пресмыкаться — пресмыкаются, и так далее. И это, получается, единственное достижение политики последних лет.

Название романа — «Воля вольная». В переводе с русского на русский это значит, что читатель должен ждать текста о всеобъемлющей, об абсолютной какой-то свободе. Беда только в том, что такой не существует в природе. Особенно в России.

Поэтому у всех это вольница своя. У представителей милиции — одна: крышуешь и даже организуешь браконьерство и получаешь за это процент с продаж. У согласных с коррупцией мужиков — другая: платишь двадцать процентов, то есть откатываешь, и трудишься в своё удовольствие. У несогласных: видеть всё это, иметь соблазны, но не поддаваться им и жить, как жили деды.

Каждый волен делать то, что считает нужным.

Разобравшись с текстом, всё равно задаёшься вопросом, насколько первостепенен в литературном плане этот роман. Если вклинивать его в общее поле деревенской прозы и её производных, то без сомнений «Воля вольная» стоит в одном ряду, в хоре, но где-то за основными солистами, на подпевке. Если смотреть с иной стороны — исключительно с позиций современного литературного процесса, — книга экзотична, потому и выбивается из общего ряда. Если же, наконец, дать волю времени и подождать, пока медленно воспринимающий ход литературы читатель освоит творчество Виктора Ремизова, пока произойдёт естественный отбор, отсев лишнего, то у этой книги появятся отличные шансы на выживание.

Но для этого необходимо убрать роман на полку и подождать.

Начнём?

Иллюстрация: обложка книги Виктора Ремизова «Воля вольная»