Советский Высоцкий

Есть ощущение, что «новое поколение» не постесняется вписать Высоцкого в ряды пламенных борцов с советским тоталитаризмом, где-то между Сахаровым и Солженицыным. «Я не знал, что подвергнусь суженью после смерти» — писал Высоцкий в своём «Памятнике»… Всё он знал.

Миф об антисоветскости Высоцкого устойчив в том числе за счёт своей частичной правдивости, но дьявол тут — в слове «частичной». Факты и обстоятельства, легшие в основу этого мифа, хорошо известны, не будем их тут повторять, тем более что есть никак не меньше оснований для возведения мифа ровно противоположного. С поправкой на моду, на шестидесятническую закваску, на интеллигентское столичное фрондёрство… — Высоцкий был, не побоимся этого слова, нормальным советским человеком, впитавшим из своей эпохи и своего окружения и лучшее, и худшее. Стремился в загранпоездки, модно одевался, ездил на «мерседесе»… При этом пел песни, отличавшиеся от советского мэйнстрима разве что стилистически.

Взять его военные песни, пусть даже о штрафных батальонах; «Враги сожгли родную хату…» звучит куда острее, и не случайно эта песня попадала в опалу, но никому же не придёт в голову считать Исаковского протестным поэтом. Военные песни Высоцкого куда прямолинейнее: мы хорошие, немцы плохие, «вы лучше лес рубите на гробы». Когда Бернес пел «Братские могилы» в фильме «Я родом из детства» — это звучало примерно так же, как когда тот же Бернес пел Фатьянова или Ваншенкина.

Песни об альпинистах — вполне в духе кукинского «За туманом». Много у Высоцкого «гражданской» лирики — но уж у его современников-поэтов можно найти строчки куда жёстче. «Профессионалы» о советских хоккеистах — «А наши ребята за ту же зарплату…» — звучат даже как-то слишком лояльно. «Тюменская нефть» с «Чёрным золотом» — ни дать ни взять производственные аудиороманы. Нефть, уголь, спорт… — почти Пахмутова с Добронравовым. Или строки памяти погибших космонавтов Волкова, Пацаева и Добровольского:

…СССР — да, так передают

Четыре буквы смысл их дороги.

Достижения государства он искренне ценил — и обращал на них куда больше внимания, чем на «проблемные» темы, связанные с тем же государством («Занозы не оставил Будапешт…»). Хотя, конечно, сложно представить Высоцкого в рядах позднесоветской КПСС («Нам не писать: считайте коммунистом»).

Или, скажем, «китайский цикл»: сейчас бы точно сказали, что глумливые песни про Мао и хунвейбинов написаны Высоцким «по заказу Кремля», не иначе.

Да, он спел несколько песен о сталинских лагерях. Но «Банька по-белому» о «наследии мрачных времён» написана в 1968-м, через шесть лет после публикации солженицынского «Ивана Денисовича» и через 12 лет после официального разоблачения «культа личности». Разве что совсем уж новому поколению может показаться, что никто ничего не знал, но тут пришёл Высоцкий и открыл всем глаза, спев страшную правду. «Охота на волков»? Да. А перечитайте Шукшина — его рассказы часто и острее, и больнее. Но никто не назовёт Шукшина или Распутина врагами советской власти.

Были тогда и настоящие диссиденты, и настоящие враги режима. Была демонстрация 1968 года на Красной площади, был, если говорить о песнях, куда более резкий Галич… Но вот даже Шаламов был если и антисталинист, то никак не антисоветчик — и в этом, как ни странно, Высоцкий ему близок.

Есть у Высоцкого песня (первая из трилогии) «Ошибка вышла» — её герою-параноику даже в больнице мерещится «кровавая гэбня». Выглядит как сатира на ту самую «диссиду», которой, как выясняется в финале, нужно голову лечить. Эту песню вообще можно трактовать как оправдание «карательной психиатрии» в отношении того крыла диссидентов, которое позже назовут «демшизой». Длинная, злая, весёлая, тщательно сделанная; явно не случайный выплеск.

Тотальная запретность Высоцкого на поверку оказывается некорректным преувеличением. Если песни разрешались в фильмах и на концертах — могли их и напечатать. Причина почти полной «непечатности» Высоцкого — не столько власть, сколько, наверное, друзья-поэты, свысока похлопывавшие его по плечу («Не стоит рифмовать кричу-торчу»). Что власть, если Высоцкий ездил на дачу к Хрущёву, пусть уже отставному, был знаком с Галиной Брежневой, многих «топов» тех времён знал лично и мог им позвонить.

А слова Высоцкого на американском ТВ, где он, отвечая на «провокационные» вопросы, сказал, что любит свою страну и не намерен причинять ей вреда? Мог ведь, кстати, сбежать на Запад — не сбежал, не захотел: «Пророков нет в отечестве своём — но и в других отечествах не густо». В известной анкете на вопрос о самых замечательных исторических личностях указал: «Ленин, Гарибальди». Считается, что это он так пошутил…

«Интервенция» Полоки лежала на полке — но едва ли из-за Высоцкого, сыгравшего там большевика-подпольщика. Ведь тогда же, в конце 60-х, вышли «Опасные гастроли» Юнгвальд-Хилькевича, где Владимир Семенович снова играет подпольщика-революционера. Говорухин как-то сказал, что он сам решил не брать песни Высоцкого в «Место встречи…» — из чисто творческих соображений. А добавьте непростой, скажем так, характер Высоцкого — даже Любимов, бывало, увольнял его из театра, едва ли по приказу свыше. Но слишком многим хочется думать, что Высоцкого постоянно запрещали, шагу не давали ступить. На миф о яростном бунтаре работает, конечно, и ранняя смерть, пусть в этом-то случае (в отличие, кстати, от случая того же Галича) никто не говорит о «руке КГБ». Слабое сердце, злоупотребления… Хотя и тут велик соблазн заявить: мол, затравили.

Он выбивался из общего ряда эстетически, не был похож на советского эстрадного артиста: играет на гитаре средне, поёт хрипло… Это теперь, в пору расцвета бессмысленной и беспощадной российской поп-музыки, мы узнали по-настоящему, что значит «нет голоса», и поняли, что Высоцкий-то как раз пел прекрасно.

Он не был членом союза писателей или композиторов, что по тем временам составляло для него проблему в части организации выступлений. Но вовсе не фатальную — концерты, так или иначе, проходили повсеместно, Высоцкий занимал нишу первой рок-звезды.

Хотя, конечно, было и непризнание, и разгромные статьи… Писатель, литературовед Алексей Колобродов в книге «Культурный герой» говорит: «Сейчас, задним числом, официальное замалчивание по-прежнему кажется странным — самого, пожалуй, искреннего и большого своего патриота страна в упор не замечала, а, вспоминая о нём, мелко третировала. Между тем объяснение есть, и на поверхности. Причина неприятия Высоцкого тогдашней системой — его первый блатной цикл… Советская партийная верхушка, безусловно, деградировала стремительно, но носители блатного сознания в ней проявиться не успели. Они возникли уже при другой власти». Своими ранними песнями Высоцкий противопоставил себя приличному, по крайней мере, внешне, позднесоветскому обществу.

Времена Утёсова, певшего «С одесского кичмана», прошли. Хотя и «блатными"-то ранние песни Высоцкого могут быть названы с натяжкой. Он брал уголовные декорации — потом стал брать другие, а суть оставалась: от «Иду с дружком, гляжу — стоят, они стояли молча в ряд… Их было восемь» к «Их восемь, нас двое — расклад перед боем не наш, но мы будем играть». В самом конце жизни Высоцкий — уже зрелый, обдумавший всё — хотел снимать «Зелёный фургон» по романтически-светлой и насквозь советской повести Козачинского, пусть там (в фигуре Красавчика) тоже отражалось увлечение той самой блатной романтикой.

Это раньше он мог казаться несоветским или даже антисоветским; сейчас, после всего, что последовало за его смертью («Пусть впереди большие перемены…»), он кажется вполне советским, как и писатели-«деревенщики» или даже некоторые тогдашние диссиденты. Советский человек с чертами, присущими его поколению и кругу.

По любым меркам это была невероятно успешная жизнь. И по «высоким» — творческая реализация, востребованность аудиторией — и даже по «потребительским»: шмотки, тачки, жена — французская звезда, заграницы… Он прожил на редкость наполненную и счастливую жизнь. Его слушали, его пели всей страной, у него была публика, которой могли позавидовать буквально все, вплоть до Евтушенко с Вознесенским. Играл Гамлета, объездил полмира, пил в Париже с Шемякиным, встречался в США с Бродским, прилично зарабатывал — и ничего ему не было, разве что в самое последнее время начались проблемы из-за махинаций администраторов с билетами на его концерты. И, видимо, основания для интереса правоохранителей к этим администраторам были.

Масштаба Высоцкого, силы созданного им акустического цунами всё вышесказанное, естественно, никак не умаляет. Он шире предлагаемых ему и раньше, и теперь ниш («Поймите, я, двуногое, попало к насекомым…»). Его пророческий «Памятник» не устарел ни буквой.