Эрика брала семь копий?

Все истории из жизни советской неподцензурной субкультуры — а таковая, как оказалось, была и в политике, и в науке, и даже в художественном переводе — основывались на бытовых, как правило, домашних практиках. Окошко на чердаке, куда лазил котенок Васька, по Солженицыну, становилось пулеметным дотом, если во двор вдруг въезжал милицейский воронок. Соседка по коммунальной кухне могла не просто перепечатывать после работы «Мастера и Маргариту», но и уметь истошно кричать, когда знакомого начинали винтить прямо на улице «литературоведы в штатском».

Неудивительно, что фундаментальная работа французского автора, посвященная тому, как отличить диссидента от, скажем, врага народа или просто фрондера, бретера и заодно ловеласа вроде Высоцкого, Шпаликова и Даля, начинается так по-домашнему. То есть, конечно же, с кухни. Первый раздел в монографии Сесиль Вессье «За вашу и нашу свободу! Диссидентское движение в России» так и называется — «Из кухни на площадь». И речь в нем о таком, по сути, житейском, благостном, мирном — и атоме, и его разработчике. И начинается книга, словно популярный роман, в котором Аннушка своим проклятым маслом, пролитым на мостовую, наделала столько бед. «22 января 1980 года физик Андрей Сахаров, академик, трижды Герой Социалистического Труда, лауреат Нобелевской премии мира за 1975 год, собирался, как всегда по вторникам, на работу в ФИАН (Физический институт Академии наук), — живописует тогдашнюю скучную реальность автор. — Прихватив с собой стеклянную банку для сметаны (ему был положен академический паек), он сел в присланную за ним ведомственную машину».

И пускай сметана в этот раз была не разлита, но головы, судьбы и сроки в дальнейшем полетели не хуже, чем Маргарита на метле в упомянутом романе Булгакова. В дальнейшем главы названы не менее интригующе, и логоцентризм, который, согласимся, вообще был присущ данному гуманитарному движению протеста в России, правит бал во всей этой необычной книге памяти. Например, читаешь название главы «Вашим голосом заговорила сама немота…» — это из телеграммы, посланной Лидией Чуковской Александру Солженицыну в 1968 году по случаю его пятидесятилетия — а в памяти тут же возникает классическое, из диссидентского фольклора «по губам меня помажет пустота, строгий кукиш мне покажет нищета». Хотя в данном случае, конечно, не «диссидент», а все-таки «враг народа» и заодно поэт Осип Мандельштам писал. А тут, значит, «немота». Которая, заметим, наступала после того, как несогласному с режимом сначала «показывали» (причем не обязательно кузькину мать, ибо вначале, согласимся, было слово — например, прокурора), а после уж «размазывали» (скажем, по стенке камеры).

И вот как же после этого величать тьмы и тьмы размазанных, вычищенных из списков и смытых в канаву истории? И действительно ли «трус не играл в хоккей», «понедельник начинался в субботу», а «Эрика брала семь копий»? «Что такое диссидентство и кто такие диссиденты? — не устает спрашивать нас автор, уточняя, что эти термины (а также упомянутые культурные коды и пароли) были у всех на слуху, однако дать им точное определение оказалось не так уж легко. — Никто не станет оспаривать, что такие люди, как Андрей Сахаров или Владимир Буковский, Сергей Ковалев или Наталья Горбаневская, — настоящие диссиденты, но что у них общего с писателями вроде Александра Зиновьева, который оставался членом партии чуть ли не до самого отъезда из страны».

Действительно, с писателями у нас, честно говоря, вообще всегда было плохо. Им с нами, правда, приходилось еще хуже, но это уже к делу не подошьешь. И поэтому в книге Сесиль Вессье разбирается по виноградным (а также реберным и тазобедренным) косточкам не коллективная вина того, кто не захотел и не смог не пустить террор на порог советского дома, стреляя по воронкам, танкам и бульдозерам из чердачного окошка и горлопаня на всю улицу, когда миленка в кутузку забирали, а конкретно эти самые, нынче уж таинственные инакомыслящие, то бишь диссиденты.

Потому что хоть об этом у французского автора и не говорится открыто, но ведь именно они, словно Гоголь в романе у одного из замечательных современных писателей, нечаянно, выйдя за сметаной в магазин, открутили по пути какой-то вентиль, после чего вся эта громадная советская махина дала течь и стала погружаться в тартарары. То есть, вначале она погрузилась в оттепель и чтение «журнала в бледно-голубой обложке», после — в последствия от романа «Не хлебом единым» Владимира Дудинцева, напечатанного в этом самом «Новом мире», и от «Наследников Сталина» Евгения Евтушенко, опубликованных в не менее одиозной «Правде». Затем — в перестройку и ускорение, после — в сухой закон и невставание при гимне Советского Союза, а чуть позднее опять в чтение, но уже прибалтийской газеты «Еще». И «такая страна», как известно, развалилась, оставив нам народные учебники литературы в духе «Советской Атлантиды».

И главное, знаете, что оказалось? Преемственность поколений в одной, отдельно взятой стране, которая если и делится, то, как правило, лишь общим прошлым — вот что отмечаешь в неожиданном перечислении имен, событий и дат. В героическом глоссарии советской истории, помнится, были комсомольцы двадцатых и тридцатых, не говоря уж о сороковых, чуть реже пятидесятых и вовсе уж одиночно — шестидесятых. Точно так же, как в рассмотренной тут книге с застольным названием — рассказывается о том, как «В СССР, стране, лишенной свободы, диссиденты шестидесятых, семидесятых и восьмидесятых годов восставали «за вашу и нашу свободу». Ведь «восставали» они именно оттуда, из недалекого прошлого, в котором были правильный Ленин со Сталиным и партия вкупе с правительством, и был неправильный мед, который и теперь течет по усам заморских летописцев в «застольных» их книгах, попадая в души, умы и уста благодарных потомков из бывшей страны советских социалистических диссидентов.

---

Сесиль Вессье. За вашу и нашу свободу! Диссидентское движение в России. — М.: Новое литературное обозрение, 2015. — 576 с.