Слово о мастере

Рад, что мой строгий наставник и учитель Михаил Петрович Лобанов успешно дожил до своего 90-летия. На Руси и впрямь мудрые люди должны жить долго. А то, что Михаил Петрович Лобанов — русский мудрец, никто и не спорит. Он — живая легенда русской национальной критики, единственный высокоталантливый критик из фронтового поколения. Уникальное поколение, оно дало русской литературе десятки поэтов, добрую сотню писателей, блестящих публицистов, того же неувядающего Владимира Бушина, но критик из фронтовиков был один, зато стоящий целой когорты. Критик глубинно русский, и потому всегда пишущий правду, какая бы горькая она ни была.

С ним не соглашались многие, не только либералы, но казенные патриоты, литературные функционеры. С ним порой не соглашались и наши русские писатели, когда он упрекал «доцентскую прозу» Федора Абрамова в излишней выверенности, когда критиковал Валентина Распутина за дружбу с Солженицыным, когда отрицал весь русский авангард. Но критик из фронтовиков имел право и на собственное мнение, на свои литературные пристрастия, на свои заблуждения.

Он был моим верным наставником, но и со мной частенько спорил, не соглашаясь ни с моей «прозой сорокалетних», ни с моими чересчур широкими, по его мнению, литературными пристрастиями в поэзии. Но это не мешало нам сохранять многие десятилетия самые дружеские отношения.

Он никогда не был слепым ортодоксом и зашоренным консерватором. Старался беречь все талантливое в русской литературе.

Родился Михаил Петрович 17 ноября 1925 года в деревне Иншаково Спас-Клепиковского района Рязанской области. Еще до войны, с 14 лет, начал писать стихи и рассказы. В январе 1943 года был призван в армию, учился в Благовещенском пулеметном училище. Участвовал в боях на Курской дуге в составе 58 гвардейского стрелкового полка (11 гвардейская армия).

9 августа 1943 года он был тяжело ранен осколком мины в боях в районе населённого пункта Воейково (Брянская область). Награждён боевыми орденами Красной Звезды и Отечественной войны I степени.

В 1949 году окончил филологический факультет Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова. Всерьез увлекся прозой великого Михаила Шолохова, даже под его влиянием после университета отправился работать на родину писателя, в Ростов-на-Дону, где и потрудился три года в областной газете «Молот». Затем в Москве работал заведующим отделом науки в журнале «Славяне», заведующим отделом литературы и искусства в газетах «Пионерская правда» и «Литература и жизнь» (впоследствии «Литературная Россия»). Может быть, он и читал мои первые неуклюжие заметки в «Пионерской правде».

Защитил в Московском университете кандидатскую диссертацию по своей книге «Роман Л. Леонова «Русский лес». С 1963 года по 2013 год, целых пятьдесят лет, руководил творческим семинаром прозы в Литературном институте имени А.М. Горького. Сколько юных дарований прошло через его бережные руки. Учился на его семинаре и тот же ныне широко известный Виктор Пелевин. Все отмечали его суровость, но одновременно и его справедливость, его нравственное отношение к литературе.

В своем интервью газете «Русский вестник» Михаил Петрович говорил: «Хотелось бы, прежде всего, пожелать не столько самой молодежи, сколько нам, людям старшего поколения: не заискивать, не подлаживаться к ней, а если и можно влиять на нее, то не словесным назиданием, поучениями, морализаторством, а только своими поступками, жизненными принципами, тем, что один из русских писателей называл творческим поведением. Этот вывод я сделал из своего полувекового опыта работы в Литературном институте имени А.М. Горького. И я счастлив, что в отношении сказанного выше мог быть полезен для своих студентов. Позволю себе привести высказывание недавнего выпускника моего семинара, известного талантливого писателя Василия Килякова, в его (опубликованной в газете «День литературы» — октябрь 2010, № 10) беседе с литературоведом Ириной Гречаник (кстати, ученицей, соратницей выдающегося современного критика Юрия Павлова). О моей книге «Духовная твердь» (изданной «Институтом русской цивилизации» под редакцией О. Платонова), других моих книгах, Киляков говорит: «Читая их, я сам и многие мои сверстники, терявшие уже почву под ногами, воспряли… Я не знаю, что было бы со мной, как сложилась бы моя жизнь, если бы не он и его книги».

Так что, возможно, сама эта книга может послужить кому-то из молодых своего рода напутствием.

Автор более 25 книг. Среди них — «Роман Л. Леонова «Русский лес» (1958), «Мужество человечности» (1969), «Надежда исканий» (1978), «Размышления о литературе и жизни» (1982), «Страницы памятного» (1988), широко известные (из серии «ЖЗЛ») «А.Н. Островский» (1979, 1989) и «С.Т. Аксаков» (1987, 2008), «Островский» («Роман-газета», 2009), а также — «Великий государственник» (четыре издания), «Оболганная империя» (2008). Итоговыми для автора стали книги «В сражении и любви» («Ковчег», 2003) и «Духовная твердь» (Институт русской цивилизации, 2010). Заслуженный работник Высшей школы России, почётный работник культуры Москвы, лауреат литературных премий «Сталинград», «Прохоровское поле», Большой литературной премии, II Международного славянского литературного форума «Золотой Витязь».

Пожалуй, Михаил Петрович первым и сформулировал понятия о русской национальной литературе, о русскости в литературе. Он в том же интервью «Русскому вестнику» так определил главные начала русской идеологии: «Православие как основа русской идеологии. Сильная, жесткая централизованная власть в интересах народа (децентрализация — гибель государства). Имперское сознание. Социальная справедливость. Коллективизм. Библейски-советский принцип: «Кто не работает — тот не ест». Приоритет человека труда, создателей материальных, духовных ценностей. Борьба (как национальная историческая задача) с либерально-космополитическими силами, разъедающими, разрушающими христианскую основу русской идеологии.

Как русского идеолога его резко критиковали идеологи от марксизма, в свою очередь его хотели заманить в свой лагерь Александр Солженицын и его сторонники, но утверждая русскую национальную линию в литературе, Михаил Петрович смело вводил в эту линию и советскую соборность. Он писал: «Считаю, что советский период — это, несмотря ни на что, вершина русской государственности в тысячелетней истории России. Вершина по величию нашей державы, по влиянию на мир, по реальной силе противостояния финансово-капиталистическому разбою. Теперь-то даже слепому видно, какие силы зла вырвались наружу с разрушением нашего могучего государства…».

Значимость его фигуры в русской литературе такова, что на 90-летие его поздравил с юбилеем и наш президент. Жаль только, что в тот же день наш президент улетел в Екатеринбург на открытие центра Бориса Ельцина. Как-то не вяжутся вместе юбилей патриота Михаила Лобанова и грандиозное празднование в честь одного из разрушителей России.

Так всегда на Руси и идет борьба Добра и Зла, и как бы ни велики были силы Зла, как бы ни опирались они на поддержку государства, но и Добро оказывается неистребимо. И ряды его защитников растут без всякой государственной поддержки.

Среди стойких рыцарей Добра и Справедливости всегда готов к бою и Михаил Петрович. Лобановская твердь — это и лобановская твердыня, стойкость и верность России. Лобановская твердь — это и мужество фронтовика, уже в семнадцать лет взявшего в руки оружие, чтобы не дать фашистам захватить русскую землю, получившего тяжелейшее ранение, но лишь закалившее его характер. Лобановская твердь — это и библейская твердь, а значит, — небо, прорывы в высочайшую духовность, отказ от любых меркантильных интересов, любых компромиссов с совестью. С тех давних фронтовых времен Михаил Петрович отметает любое соглашательство — твердь и есть твердь. Поразительно, что даже его лютые противники уважают Лобанова за эту твердь. Знают: этот не отступит, никогда не сдаст позиций.

В миру мягкий, улыбчивый, совестливый человек, кажется, поплачься перед ним, поделись своими житейскими трудностями, — и он уступит, подпишет твою рукопись, согласится с твоей редакторской правкой, навязанной сверху, из ЦК КПСС, или еще из каких органов, мол, иначе премии лишат, журнал не выйдет и так далее. Но вся мягкость и улыбчивость пропадают, когда дело касается его принципов, его взглядов на национальную русскую культуру. Тут уж для него нет никаких авторитетов.

Защищая идеалы христианства, не боялся он спорить со своим давним другом Леонидом Леоновым, опровергать иные его суждения, не боялся затронуть наших литературных лидеров — Валентина Распутина или Василия Белова. Да и со мной, своим учеником, Михаил Петрович не единожды спорил и устно, на съездах и дискуссиях, и письменно, не принимая ни выдвинутой мною трактовки прозы сорокалетних, сама амбивалентность которых изначально была чужда лобановской тверди, ни более вольного подхода к литературному эксперименту, ни моей идеи широкого собирательства русской национальной элиты от Солженицына до Бондарева в противостоянии космополитическому засилью.

История рассудит, кто из нас прав, но я всегда знал заранее, что Михаил Петрович ни на какие уступки мне в принципиальных вопросах не пойдет. Таков он был. Таков он есть. Таким он будет и впредь.

Этакий скромнейший, тишайший человек Михаил Петрович Лобанов, после статей которого, бывало, сотни людей вздрагивали, тысячи людей ликовали и аплодировали, а десятки высоконачальствующих чиновников запирались в свои кремлевские кабинеты и решали, что с ним дальше делать, откуда выгонять, какие карательные меры принимать. Наверное, таким и должен быть настоящий христианин, истинный православный. Добрый в жизни, стойкий в вере, неутомимый в работе…

Космополиты от Политбюро ЦК КПСС умудрились вынести отдельное постановление после выхода в журнале «Волга» знаменитой статьи Лобанова «Освобождение». Выгнали с треском главного редактора журнала, хорошего русского поэта Николая Палькина. Каждая статья Лобанова в журнале «Молодая гвардия» рассматривалась под микроскопом яковлевыми и беляевыми. Казалось бы, вот она — настоящая жертва цэкистской идеологии, не Окуджава или Аксенов, не Евтушенко и Коротич — лауреаты и орденоносцы, любимцы партийных салонов на Николиной горе, а вечно в советское время критикуемый, ругаемый и изгоняемый литературный критик, русский патриот, автор биографий А.Н.Островского и С.Т.Аксакова Михаил Петрович Лобанов.

И вот происходит смена декораций: коммунисты изгоняются, антикоммунисты идут вперед. И вдруг оказывается, что все любимцы партийных салонов, они и есть жертвы партийной критики. Главный идеолог советской власти Александр Яковлев становится главным антикоммунистом, а Михаил Петрович Лобанов теперь уже выглядит в глазах либеральной печати самым оголтелым «красно-коричневым» публицистом.

Бывшие герои Соцтруда, продавшиеся новым властям, упрекают вчерашнего изгоя интернационалистской системы все в том же патриотизме и приверженности идеалам русского народа. По сути, упрекают в непродажности. И опять Михаил Петрович смущенно улыбается своим студентам в Литературном институте, отвечая на их по-современному нахальные вопросы, вежливо раскланивается со всеми ректорами и преподавателями, но все также твердо защищает свои позиции в новых страстных и принципиальных статьях. Лобановская твердь остается с ним. И так будет всегда. «Мощная фигура в русской культурной жизни», — сказал о нём Владимир Личутин.

Величие замысла статьи «Освобождение» и сейчас поражает… Быть Михаилом Лобановым — это звание повыше, чем быть Героем России. «Она (статья „Освобождение“ -В.Б.) принадлежит к тем событиям в моей жизни, которые изменили очень многое во мне как в человеке… Я понял, что это — моё. Я оттуда вышел… Но на самом деле многие Ваши статьи определённым образом изменили в нашей стране взгляды огромного числа людей, значит, они изменили и нашу страну», — написал Владимир Костров. «Забыть ли, с каким нетерпением взбирался на двадцать второй этаж высотного здания МГУ в аспирантскую свою пору, чтобы, отложив в сторону Музиля, о котором писал, и Гессе, которого переводил, полистать свежие журналы в тамошней библиотеке. С каким упоением — западник! — проглатывал, к примеру, „Освобождение“ Лобанова. За непомерным окном „сталинского“ небоскрёба пуржит, а взвихрённая мысль автора уносит в ту заснеженную бескрайность России», — вспоминал Юрий Архипов.

Наш духовник, священник и писатель Димитрий Дудко писал о том времени, когда вышла статья: «Я Лобанова давно уже заметил по его произведениям, они мне очень нравились, были удивительно духовны. Как он всё хорошо понимал в безбожный период в нашей стране и безбоязненно обо всём говорил. Его статья „Освобождение“ наделала большой переполох. Лобанова наказали. Вот они герои, а всё выставляют кого-то, кто им и в подмётки не годится. Мучаются другие, а лавры пожинает кто-то, но забывают враги, что есть Промысел Божий, есть Грозный Судия, по выражению Лермонтова: „Тогда напрасно вы прибегнете к злословью, оно вам не поможет вновь“. Я почувствовал в Лобанове по духу сродное мне».

Статья «Освобождение», ставшая предметом критики самого Генсека Андропова, вызвала отклики и за рубежом — от Америки до Японии. Один из таких откликов — рецензия в японской газете «Асахи» (тираж 10 миллионов экз.).

Впрочем, написанное о Михаиле Лобанове и его жизни уже сейчас займет многие тома. Михаил Петрович — явный претендент на будущую биографию в ЖЗЛ.

Пусть уже девяносто лет исполнилось в ноябре Михаилу Петровичу, вышло немало книг и статей, воспитано немало учеников, хоть что-то взявших от лобановской тверди, но он по-прежнему не сдается ни старости, ни демократам, ни чинушам. И перо у него такое же острое.