Устная история «совка»

Автор романа «Говорит Москва» Александр Кондрашов — по первому образованию инженер-математик, окончил также Школу-студию при МХАТ, работал инструктором горного туризма (Терскол), актёром (ЦАТСА), телеведущим (ТВЦ), радиоведущим (РСН), редактором («Новый крокодил»). В настоящее время телеобозреватель «Литературной газеты».

Публикуется с 1992-го года — во многих газетах и журналах (от «МК», «НГ» и «Огонька» до «Крестьянки», «Космополитен» и «Юности»), его книги выходили в издательствах ЭКСМО, «Молодая гвардия», АСТ и «У Никитских ворот».

Когда-то Фазиль Искандер написал о Кондрашове слова, которые актуальны и сегодня: «Александр Кондрашов чувствует вкус слова. Точен, сжат, весел. Его абсурд, к счастью, не вызывает ужаса. Он слишком здоровый человек для этого. Стихия площадного, народного юмора свободно плещется в его рассказах… Это и сегодняшний день, и это вечный народный юмор, и некое русское раблезианство. Юмор — вообще достаточно редкое свойство писателя, а добрый юмор Кондрашова ещё более редок…»

***

Говорят, мы снова живем в советское время. Нынче и политика стала советской, изоляционистской, и, пугают, железный занавес вот-вот упадет. А в искусстве, в кино, в литературе? Многие фильмы и книги все о нем, о совке, об этом затерянном мире. Советская эпоха со всеми ее взлетами и падениями — это все еще живое прошлое, это те воспоминания, та быль, которая до сих пор терзает умы и сердца. Мы живем в постсоветской России. И эта приставка «пост» — указывает на то, что пуповина, связывающая нас всех с тем временем, еще не разорвана, и диалог не закончен.

Собственно об этом, о причудливом переплетении советского и постсоветского, о посмертном существовании, не то затонувшей как Атлантида, не то просто скрывшейся от грешных глаз, как небесный град Китеж, страны рассказывает новый роман А. Кондрашова «Говорит Москва» (в журнале «Москва» он вышел под названием «Гений совка»). Роман о том, как жила, крепла и разрушилась Родина совка, о плюсах и минусах той эпохи, о стране которая сменила ее и людских судьбах, которые их соединили.

«Говорит Москва»" - это устная история. Современная российская жизнь и ее осмысление, путешествие к ее истокам, представлены читателю не в отстраненном, холодном рассудочном авторском повествовании, а в горячечном, эмоциональном многоголосье героев книги, которые делятся с читателем своими воспоминаниями, своими переживаниями, своими оценками и версиями случившегося в последние три десятилетия. Устная история полна мифов, она субъективна. Но эти мифы тем и интересны, что проливают свет не только на официальную историю совка, но и раскрывают его психологию, позволяют увидеть его комплексы, его фантазии, обычную жизнь, его мировоззрение в грубом, необработанном, естественном виде.

Охват романа широк. Настолько, что можно сказать, что в нем есть все: история советского быта и любви, разбитная и беспорядочная жизнь 90-х, относительно спокойная, застывшая эпоха 00-х, подающая надежды современность. Перед читателем простые судьбы: несостоявшаяся медицинская карьера Бориса Аркадьевича, прерванная научная стезя Кости Лобова, беспорядочная, академически — грантовая — его тестя. Все радости и горести советской и постсоветской эпохи. Весь музыкальный фон — от «АББА» и битлов с Эллой Фицджеральд до советского комсомольского романтизма и незабываемой лирики («Счастье мое, я нашел в нашей встрече с тобой…»). Масштаб действия от Подмосковья до Болгарии и Лондона.

Формально, роман Кондрашова может быть прописан по разряду сатирического жанра. Уже начальные, меткие иронические зарисовки изнанки журналистской жизни настраивают на этот сатирический лад.

— … где Гагарин? Мне нужен Га-га-рин! Мне нужен народ, совок, русак, таджик, молдаванин, гастарбайтер, лузер, герой труда! Кузьминки и Бирюлёво-Товарная, а не «Твербуль» и «Эль Гаучо»! — генеральный директор радиостанции, начинавший летучку нежным, бархатным баритоном, вдруг сорвался на крик.

— Я взыскую тех, кто живёт и работает в этом, мать его, великом городе! Я должен знать, чем они дышат! Здесь должен быть их дух! Мне нужны их пропитые голоса, а не сладкоголосые петрофановы и позманы… Я разгоню вас всех к чертовой матери, если вы мне не приведёте в эфир настоящих маньяков совка. Мне нужен в эфире народный хрип, рёв, вой…

Дальнейшее изложение эти ожидания оправдывает. Все персонажи, ситуации и сюжетные коллизии романа поданы в сатирическом ключе. Впрочем, это не всегда сатира, но добрый, почти диккенсовский юмор, юмор пиквикской школы, который не унижает человека, а показывает его несуразность, подчас милую чудаковатость. Это тот юмор, который не убивает человеческое в человеке, а наоборот, высмеивая в нем все нелепое и несуразное, глупое и невежественное, смотрит на него добрым и полным надежды на возможное его воскрешение взором. Даже мир олигархов и воротил предстает, благодаря добродушной иронии, живым и очеловеченным. Сцены ностальгического «комсомольского» банкета в Лондоне, в этом смысле, весьма показательны. В них не только сатира на жрущего бастурму и мясо по-суворовски российского буржуя, не только осуждение (Цеховики, воры в законе, просто ловкие, на всё способные люди, бывшие и будущие эмигранты, диссиденты — не предатели, они не клялись Родину любить-защищать — хрен с ними, а вот эти бывшие бойцы идеологического фронта — клятвопреступники, христопродавцы, и нет им прощения во веки веков), но и сознание того, что не все человеческое в них потеряно (эпизод с катарсисом, который переживает лондонская публика в конце банкета: Его спрашивают: «Кондрик, чего тебе жалко?» Он плачет: «Ро-ро-родину нашу, сво-сво-сволочи мы…» — так искренно рыдал, аж в истерике забился, то есть не окончательный он мерзавец, не окончательный… Но как только нервный срыв случился у Лупанова, как будто прорвало и всю аудиторию. Разрыдались бывшие функционеры…)

Но юмор, ирония — это не единственное, что пронизывает роман.

По мере развертывания не слишком уж закрученного сюжета, сатирическое начало начинает соседствовать с отчетливо звучащей лирической линией. Суматошная и анекдотическая жизнь главных героев книги отступает перед таинственной, мистической, притягательной атмосферой московских местечек. Наверное, у каждого московского автора есть свое место, описанное и воспетое, место с которым связано ощущение таинственного мистического течения жизни. Арбат, Сивцев вражек, Патриаршие пруды, Камергерский переулок. В романе «Говорит Москва» таким местом становится река Сетунь — «святая, Богом избранная творческая река. Как Иордань…», где «бродят педиатры, избегающие английских королев, проповедуют таджики-доктора исторических наук, бегают колдуньи и Аббы…»

Читая историю странных взаимоотношений Кости Лобова и таинственной бегуньи, ощущаешь эту незримую магию московских мест, никуда не ушедшую в современности, так еще и не истаявшую в нынешнем громадном мегаполисе.

Гремят исторические эпохи, идут радио и телебои между левыми и либералами. Одни политические декорации сменяются другими. Пиар и погоня за рейтингом пытаются заполонить все жизненное пространство. Но все это все рано или поздно меркнет и кажется таким мелким перед вечной историей любви, которая разворачивается во всякую эпоху, невзирая на комсомольские предписания, левые повороты, соображения карьерного роста и даже супружеский и родительский долг.

Глубокий смысл романа, дающего объемную и разностороннюю панораму совковой и постсовковой жизни, острого в своих политических и общественных оценках, заключается в том, что над всеми этими политическими дрязгами торжествует жизнь, торжествуют простые человеческие ценности: семья, ребенок, работа, Родина, служение которым без громких слов и искреннее исповедание которых и составляет подлинный смысл человеческого существования.

У нас мало авторов, которые бы по-доброму глядели на мир, на героев, чьи мелкие прегрешения так понятны и объяснимы, а крупные — ничтожны, в силу своей глупости и стоящей за ними невежественности. У нас мало добрых книг, которые стремились бы не к осуждению, а к пониманию того, что происходит. «Говорит Москва» — редкое в этом смысле явление.

Нет ничего, что невозможно было бы исправить — вот, к какому выводу приходишь, закрывая книгу. Мир по-прежнему имеет все шансы пойти дорогой добра, устремиться к здоровой обычной жизни, оставив наносное трещание и политику, выросшую из мелких обид, бедным одиноким чудакам, которые так и не почувствовали нежного дыхания любви, так не прошлись, или не пробежались по волшебным берегам Сетуни.

---

Александр Кондрашов, «Говорит Москва» (издательство «У Никитских ворот», Москва, 2016 г.)