Белорусский Нео против ОПГ-матрицы

С одной стороны, фраза «Я смотрел все три части Джона Уика» отлично описывает общую бессмысленность существования в отдельно взятые 5 лет. С другой, смысл можно и поискать, тем более, когда на экране не только Киану Ривз, но и Морфеус (Лоуренс Фишборн), даже если вы не находились в летаргии последнее 20-летие, невольно возникает ощущение, что это очередное продолжение «Матрицы» (которое, кстати, нам тоже обещают). Да и режиссер «Джона Уика» Чад Стахелски когда-то был каскадером трилогии «Матрица».

Если вы не в курсе, то Джон Уик в исполнении Ривза — это экс-киллер по прозвищу Баба-Яга, который является западным аналогом персонажа «Джентльменов удачи», того, что завязал и с лестницы спустит. Но так можно было в старом-добром Советском Союзе, а в современном капиталистическом мире выписаться из рыночных отношений сложнее. Джон Уик, в принципе, смог завязать, но обстоятельства вынудили его вернуться к старому и мстить за убийство своей собаки.

Из простого мочилова обидчиков история Джона обрастает новыми красочными подробностями и во второй и третьей частях перед нами предстает мир глобальной организованной преступности уже почти как матрица братьев-сестер Вачовски. Вместо машин, правящих миром, тут правление преступных кланов, но суть та же, и людишки, бродящие между преступными элементами, примерно в таком же состоянии осознанности, что и Нео до инициации. Как бы, зафиксирован виток исторического развития, на котором роботы пока еще не настолько сильны, чтобы справиться с преступным миром. Машины в «Матрице» берут свое напрямую, с вас, люди, энергия, с нас — виртуальная реальность. Преступный мир во вселенной Джона Уика получает свое стариковскими рыночными отношениями — банки, ипотеки и т. д. Но представители единственно реального мира тоже имеют внешний образ — например, японские бандиты на улице готовят фастфуд, белорусские — тренируют балерин.

И вот эта ОПГ-матрица засосала беднягу Уика, и он вынужден только и делать, что убивать и убивать ее офисный планктон, этих простых тружеников разных злодейских корпораций, при этом пытаясь как-то все это остановить, но только сильнее увязая. В начале третьей части, после того как герой Ривза совершил убийство в отеле «Континенталь» (это такие священные места-убежища, в которых бандиты могут перевести дух за коктейлем) его, так сказать, «объявили». Джон стал «экс-комуникадо» и многочисленные «агентысмиты» начинают на него охоту, так как, на бирже его голова оценивается в 14 миллионов. Сразу выясняется, что вокруг «Континенталя» не Нью-Йорк, а зомби-апокалипсис, и большинство прохожих, включая таксистов и бомжей, имеют истинные личины в уголовном мире и они, поглядывая на свои золотые «котлы», облизываются на 14-миллионного Уика в ожидании часа икс.

Но он ведь почти Нео, поэтому по-прежнему избранный. Прежде всего, Джона невозможно убить. Во-первых, потому что он главный герой, во-вторых, как выясняется в третьей части, белорус. К своим, белорусским тренерам по балету и вольной борьбе и их главной (Мацьке) он и обращается в трудную годину, прося помощи соплеменников. Место, в котором он напоминает о своем белорусском происхождении, одно из самых сильных — прямо-таки «кокаинум» и другие знаменитые голливудские образчики вспоминаются. Смешнее было бы, разве что, если бы Джон Уик перешел на родной белорусский.

Белорусская мафиози не очень понимает, чего от нее хочет блудный сын, но помогает перебраться в Касабланку. Там тоже ничего не проясняется, Джон Уик просто ездит по инстанциям, пытаясь выхлопотать какое-то решение по своему сложному делу. В то время как в Нью-Йорк от правления кланов прибывает судья Хахалева (ну, то есть, без фамилии, просто судья) и строго наказывает всех, кто не сразу «на капу нажал» и вообще как-то способствовал Уику. Она даже отстраняет местного мафиози, управляющего «Континенталем» за то, что он «не объявлял сколько мог» (целый час) своего приятеля Джона. Попадает под наказание и борзый король нищих, подпирающий ОПГ-матрицу с самого низа и потому априори ненадежный. Тем более, что это Морфеус.

В Касабланке один из представителей ОПГ-элиты пытается пояснить Джону Уику по поводу понятий, характерно, что при этом он несколько раз использует выражение «коммерческие отношения», но ничего не выходит. И даже встреча со «старейшиной над правлением» (молодым бедуином в пустыне) оставляет Джона в той же системе. Просто ему приходится принести в жертву палец и снова как бы устроиться на ту же работу. Чего хотел, чего добивался? В отличие от Нео Джон Уик умеет только убивать окружающий народ и поразмыслить ему некогда.

Вообще, долг, который платежом красен, проходит через третью часть постоянно. Как символ рыночных отношений, ведь деньги нужно занять у банка, чтобы начать любое дело. Об этом, приводя в пример соглашение Фауста с Мефистофелем, пишет в своей книге греческий экономист и экс-министр Янис Варуфакис.

Джон Уик постоянно предъявляет бывшим знакомым разные «векселя», и они их гасят, терпя за это неудобства, поскольку верховное правление эти их личные отношения не признает, коль речь идет о уже «объявленном» товарище. Очередной долг принимает Джон от пустынного молодого старца и едет теперь убивать своего друга — хозяина «Континенталя». Там он спокойно от долга отказывается, и начинает защиту отеля от солдат правления. Объявляет дефолт. Вот как с таким человеком иметь дело? Судья объявляет секуляризацию «Континенталя», летят «малявы» по бюрократическим инстанциям (снят этот «офис» с татуированными тетеньками-телефонистками, кстати, очень красиво), спешат федеральные войска.

Получается, главная проблема этой предельно централизованной системы криминального мира под управлением правления кланов в слишком большом распространении векселей — личных договоров, которые преступные элементы норовят использовать друг против друга. Переходя к экономике и Варуфакису, это иллюстрирует то, как долг что-то начинает, перенося деньги из будущего в прошлое, и он же в масштабах всего общества неизбежно становится причиной краха.

А сам Джон символизирует невозможность отдельно взятого винтика произвести самоотчуждение. «Я служил и ещё послужу» — такую ритуальную клятву верности заставляет произносить проштрафившихся судья. Вот и Уик получил что-то в кредит (деньгами или влиянием), скрепив кровью вексель, и теперь никакой пенсии, надо возвращать долг и служить. Производить смерть согласно специальности.

Впрочем, в данном случае, с «альбигойской ересью» не так легко покончить, убить Джона Уика, повторим, невозможно, во-первых, всем противникам приходится соблюдать строгую очередь и долго ждать, пока он как следует отметелит собрата по оружию, во-вторых, даже тычок ладонью по шлему «омоновца» правления выводит его из строя. Ну и многие «агентысмиты» просто в душе фанатируют от Киану Ривза, видимо, еще со времен «Матрицы». Японский ниндзя (Марк Дакаскос) этого и не скрывал.

То есть, вся драма Джона Уика в том, чтобы убивать во имя глобального правления или локального «Континенталя». При этом, обе стороны заинтересованы в том, чтобы избранного белоруса угомонить, поскольку народа он переводит в каждой части огромное количество и приходится набирать по объявлению все новых и новых, которые, естественно, еще хуже реагируют на супертычки по лбу и все медленнее подбегают к Джону по одному. Переговоры сторон (судьи и «Континенталя») интересы простого киллера-труженика, как всегда, исключают.

Но в конце он и Морфеус, где-то в канализации, явно задумывают что-то против мировой закулисы. Будем смотреть и четвертую часть, а чем еще заняться в нашей матрице?

Новости кино: Мединский дал оценку сериалу «Чернобыль»

Новости кино: Стало известно, сколько зарабатывают герои «Мстителей»