Чехов и тишина: Женовач сделал версию «Вишневого сада» — на чемоданах

Как обычно, громкая премьера «Студии театрального искусства» этой осени — спектакль «ЧЕХОВЪ. ВИШНЕВЫЙ САДЪ. НЕТ СЛОВ!». Громкая и в то же время тихая, неслучайно же в название добавлено «нет слов». Призыв самих героев знаменитой пьесы «давайте помолчим» руководитель «СТИ» Сергей Женовач взял на вооружение во всех смыслах и слоях, которыми он блестяще владеет.

Вообще по дороге на премьеру я думал — как это сложно, год за годом, десятилетие за десятилетием, ставить Чехова, Шекспира, Ибсена, самых популярных драматургов в истории театра и их неизменные хиты, и делать это так, чтобы был доволен и опорный представитель целевой аудитории — упертый театрал, и, к примеру, случайный гость, которого надо увлечь этим прекрасным миром, то есть, быть понятным.

На самом деле уклон в сторону публики продвинутой, смотревшей пьесы Чехова сообразно количеству прожитых лет, понять вполне можно. Если только в попытке удовлетворить изысканному вкусу постановщик не вселяет в тела всем известных персонажей каких-то, собственной головой рожденных демонов, с последующим «данс макабром» на костях пьесы.

Конечно же, Сергей Женовач — это совсем другой вид театрального искусства. И его новый «Вишневый сад» стал очередным уроком всем, кто у него учится, ну и просто удовольствием для тех, кто ходит в его театр.

Нельзя не отметить, разумеется, и постоянных соратников Сергея Васильевича — а это художник Александр Боровский, художник по свету Дамир Исмагилов, композитор Григорий Гоберник. И в этом ряду надо отметить, что на сайте СТИ сразу за названием спектакля идет такая фраза: «Женовач, Боровский — по мотивам пьесы „Вишневый сад“».

Сценография в «СТИ» всегда работает по полной, создавая решение, вокруг которого все и строится. Знаменитые термы в «Лабардан-с», березы в «Трех сестрах», двери в «Самоубийце». В «Вишневом саде» все на чемоданах. Их в самом начале долго таскают грузчики, пронося справа и слева от зрителей. Ну и в конце чемоданы, понятно, уносят. В середине чемоданы остаются на сцене, потому что, чего, собственно, раскладываться, если все равно скоро обратно в Париж.

По чемоданам прыгают герои, в частности, Лопахин сразу взлетает на самый верх этой груды приобретенного Раневской барахла, демонстрируя торжество своего дачного бизнес-плана и вообще рациональной разумности.

Пытаются на них залезать и другие — «вечный студент» Трофимов или глуповатый философ Гаев. На чемоданах так хорошо ожидать каких-то событий, например, результата торгов. Ну и, в конце концов, как чемодан без ручки тоскует неподалеку в ожидании топора сам вишневый сад.

Как всегда великолепны и актеры, от признанной примы «СТИ» Алексея Верткова в роли Гаева и Ольги Калашниковой (Раневской) до Ивана Янковского, сыгравшего Лопахина. Давно ли (давно — 10 лет назад) молодой «наследник всех своих родных» играл в «СТИ» в «Записках покойника», а теперь Иван на сцене родного театра уже является одной из главных звезд отечественного «киносериалья». И статус этот, безусловно, подтверждает. Кстати, фанатам «Слова пацана» стоит купить билет и ради одной «экшн-сцены» с участием Ивана Янковского.

Ну и отдельно нужно назвать Юрия Горина, играющего в «СТИ» впервые — и своего почти ровесника Фирса. Горин-Фирс открывает и закрывает спектакль, все как положено. Финальный монолог забытого всеми слуги, как всегда, обрушивается кувалдой на струны зрительских душ.

В общем, в этой постановке есть все то, за что мы любим «Вишневый сад». И при этом Сергей Женовач, конечно, не топором, а фирменными тонкими ножницами, но очень существенно прошелся по тексту. Концептуально прошелся.

«Возникла идея сделать необычную работу, разрушить привычную форму, в которой мы всегда работали. Кажется, что в Чехове уже нет живого места, он весь разобран на цитаты, и все мы знаем, как его надо играть и ставить. Зрители идут в театр и ждут „ожидаемое“. Сегодня такое время, что слово часто обесценивается, даже такое великое гениальное, как у Антона Павловича. Есть мысль попытаться сыграть „Вишневый сад“ с минимумом слов, на действии, на восприятии. Когда молчание становится основным выразительным средством», — так это формулируется на сайте «СТИ».

И действительно, хорошо знающий текст зритель довольно быстро начинает удивляться. А где? А почему такой короткий монолог? Даже знаменитый трофимовский, венчающий второй акт, про то, что «с каждой вишни в саду, с каждого листка, с каждого ствола» глядят на своих бывших хозяев человеческие существа. Актер Александр Медведев произносит лишь завершающую часть монолога (причем делает это потрясающе), да и то его уже никто из героев не слушает.

Без устали затыкают рот пытающемуся философствовать Гаеву (и это точно по тексту), который на этот раз остался даже без знаменитых бильярдных присказок вроде «Дуплета в угол» и «Круазе в середину». Ну а Симеонов-Пищик и вовсе вынужден был исчезнуть из спектакля вместе со своими попытками занять денег.

Как известно, вязь диалогов «Вишневого сада» критики сравнивали с появившимся чуть позже театром абсурда. Может, поэтому герои даже в самой пьесе призывают друг друга к молчанию — это слово в разных вариациях 11 раз встречается только в 1 акте. Сергей Женовач поступил с ними милосердно, дал им немного помолчать. «Как много, представьте себе, доброты в молчанье», как пел Булат Окуджава.

Герои «Вишневого сада», как известно, последней пьесы Чехова, уже не хотят в Москву, не хотят работать и увидеть когда-нибудь небо в алмазах, у них нет сил хватать со стены ружье или еще как-нибудь дуэлировать. Как говорит учитель Трофимов, «мы только философствуем, жалуемся на тоску или пьем водку».

В общем, это те самые «недотепы», которых с таким чувством поминает старый слуга Фирс. Им на самом деле хочется просто посидеть в тишине. В той самой, в которой через много лет пойдет по убитой весне Егор Летов.

С этим чувством, очень тонко выраженным создателями этого спектакля, и покидаешь театр «СТИ». В тишине, разумеется, говорить ни о чем не хочется.