Секс и виски Уматурман

Каждый праздник для россиянина — событие с большой буквы. В праздник люди требуют хлеба и зрелищ, готовы развлекаться до полусмерти — до потраченных в ноль денег на пластиковой карте, до потерянных сумочек и мобильников, до алкогольного отравления и треснувших ребер. Пришедший не так давно в Россию европейский праздник — день всех влюбленных — был встречен звериным восторгом представителей среднего во всех отношениях класса: ведь это хороший повод адски повеселиться с привлечением всех возможных стимуляторов тела и расширителей сознания. И именно в такой день, 14 февраля, когда страна гуляет, группа Уматурман наметила праздничный концерт в столичном клубе Б2, известной Мекке ночных тусовщиков всех мастей.

На входе мокла под грязными каплями толпа желающих отдохнуть и поклонников, обсуждавших, вовремя ли музыканты выйдут на сцену и дадут ли возможность зрителям успеть домой на метро. Очередь чертыхалась и ломилась в клуб, сдерживаемая серьезными мужчинами в костюмах с каменными лицами. Внутри клуба людей встречал любовно-праздничный антураж, шарики, валентинки, одетые в вечерние платья с голыми спинами женщины. Подниматься на третий этаж в толпе влюбленных было не так просто: странно, но в этот день в клуб пришли люди, не знакомые с правилами вежливости и хорошими манерами.

В ожидании начала веселые гости, в подавляющем большинстве почему-то в рубашках, толпились в зале, кто с чем, кто с кем. Сельди все набивались в бочку — стоять на месте, не ощущая навязчивых прикосновений, дышать полной грудью становилось все тяжелее. То тут, то там раздавались призывы сходить посмотреть, что дают в баре. Некоторые ждали Умутурман, обсуждали их творческий тандем с Людмилой Гурченко и Патрисией Каас, вполголоса негодовали по поводу обилия пришедших.

Но я все равно выпью виски

Прошли времена, когда глаз Володи Кристовского горел огнем, голос радостно взвивался и загадочно затухал, а сам музыкант пускался в пляс на сцене. Сетовал вокалист, что, дескать, приболел, сразил его противный ОРЗ, ни петь, ни пить не получается как следует. Чахоточный драйв толпу не заводил, и она начала подыскивать альтернативные способы развлечься:

— Вова! А ведь у Юры сегодня День рождения!

Доносились пьяные голоса из зала. И несколько, по-видимому, женских рук поднимали две медвежьи Юрины лапы в воздух, чтобы Уматурман видела, кому ей нужно петь дифирамбы. Володя хватался за эту соломинку всеобщего веселья, стараясь выйти из меланхоличного своего состояния, которое перекидывалось и на микрофон, из которого глухо доносился его индифферентный тембр; и на брата Сергея, который спрятался за кепку, и на всю сцену, живая энергетика которой, почти полностью нивелировалась. Володя поздравил Юру и запел совсем уж тоскливо про любовь на сноуборде — плод совместного творчества с Людмилой Марковной. Казалось, силы в нем поддерживал только массивный стакан с виски.

— Мариночка, с Днем рождения. У кого есть алкоголь? Ни у кого? Ну, тогда не сочтите меня алкоголиком, но я все равно выпью виски.

Валентинов день

Надувные шарики разных цветов колыхались в душном мареве среди разопревших тусовщиков с прилипшими к спинам рубашками. Казалось, что находишься не в центре подтаявшей Москвы, а на латиноамериканском карнавале, где люди поддаются инстинктам — дергаются всем телом в такт и не в такт музыке, лобызаются со знакомыми и незнакомыми, опрокидывают в себя стопки, фужеры, стаканы. Женщины, в пылу веселья посаженные на барную стойку, хохотали и визжали, порой перекрывая не отличающееся бодростью пение знаменитого Вовы, которого так ждала Ума. Толчея и блуждание становились все невыносимее. День Святого Валентина в прямом смысле слова развязал руки пришедшим.

---

Со сцены неслись любовные стихи:

Женщины — странные существа,

Но все равно они мне нравятся

То смеются, то плачут, а приятнее всего —

Когда они раздеваются!

---

Публика ревела в любовном исступлении и требовала продолжения банкета. Однако братья Кристовские соблюдали строгое равновесие между болтологией и песнями. Старались заводить и медленные танцы, чтобы создать хоть какую-то возможность кавалерам пригласить дам, а дамам — кавалеров. Посыл воспринимался на ура — в основном, люди покачивались в обнимку: танцевать не позволяла теснота.

Больше всего поддавались настроению вечера женщины за сорок. Коллега-фотограф подвергся легкой сексуальной агрессии со стороны мадам бальзаковского возраста, разморенной алкоголем и духотой. Дама хотела немедленно уединиться с фотографом в дамской комнате. Восприняв молчание как согласие, она под звуки «Ты не позвонишь» твердо пошла в заданной ей самом направлении наверняка в уверенности, что фотограф следует за ней.

И это финал?

Беспредел в зале начал затухать ближе к часу ночи, как и следовало ожидать. Спинномозговой импульс «метро закрывается» прошелся почему-то по аудитории, которая уже выросла из того возраста, когда стоит об этом беспокоиться. Лавина то разгоряченных, то утомленных блондинок и брюнеток в сопровождении рубашечных кавалеров покатилась вниз по лестнице, сметая все препятствия на своем пути. Внизу напирала вторая волна людей — они выстроились разноцветным хвостом на улице — и с завистью смотрели на выходящих: то ли ежась от холода, то ли сетуя, что ей Володя Кристовский стихов о любви не читал.