Статусный «Щелкунчик» под статусную ёлочку: Большой начинает торг со 100 тысяч за «пакет»

2 декабря Большой театр начал продажу именных билетов на балет «Щелкунчик» Чайковского. Они будут доступны для приобретения только на официальном сайте театра. В кассах продаваться не будут.

Большой театр предлагает и новый способ покупки билетов на этот спектакль — часть их будет доступна на аукционе. Их предлагают комплектами. Так, стартовая цена за комплект из двух билетов составит 100 тысяч рублей.

Высокие цены билетов на спектакли Большого, стоимость которых может достигать сотен тысяч рублей, возмутили депутата Госдумы Милонова. В недавнем интервью агентству городских новостей «Москва» он сказал: «Я считаю, что финансовая политика Большого театра выглядит бессовестной. Это — политика, нацеленная на каких-то нуворишей и коррупционеров. Честный человек не может заплатить такие деньги, которые требуют они за билеты. Это же государственная структура!»

…Последний раз я была в Большом театре в сентябре 2024 года на «Спящей красавице» Чайковского. Честно признаюсь: меня туда просто пригласили. Партер, самые лучшие места. Когда я зашла на сайт узнать, во сколько обошлось моему спутнику такое приглашение, перехватило дух: билет стоил 30 тысяч рублей…

Еще лет пять назад билеты в амфитеатр Большого на «Пиковую даму» можно было купить за 6 тысяч рублей. Но цены повышались каждый год, и наконец в 2024-м достигли потолка.

И если бы это касалось только Большого театра! Билет в партер театра Вахтангова на постановку «Войны и мира» Римаса Туминаса доходит в этом году до 10 500 рублей.

А вот в «Современнике» разброс цен очень большой: средняя цена «купить в этом месяце» — 5000 руб. В этом театре есть билеты и по 10 000, и по 20 000. Плюс со следующего года билеты будут продавать строго по паспорту. Прямо трагикомедия: фильтров становится все больше, а искусство — все более недоступным.

Почему так происходит? И почему поход в Большой театр становится похож на демонстрацию своего жизненного благополучия, а не приверженности искусству?

Я часто бываю в Большом театре: просто люблю классическую музыку. Поэтому сейчас передо мной — целая стопка программок Большого. И на титульном листе, и на обложке — внушительный перечень официальных спонсоров Большого театра, среди которых масса ведущих бизнес-структур страны, международные корпорации: Samsung, МR group, Промсвязьбанк, ГУМ, платежная система «Мир»…

Но одновременно с удорожанием билетов постановки классических опер стали все более безвкусными.

Поход в оперу все больше напоминают лотерею: не знаешь, что на сей раз сотворит с классикой режиссер. Я не консерватор и в чем-то понимаю режиссеров, которые пытаются сделать понятнее для современного зрителя сюжеты из прошлого. Вопрос: где грань между режиссерским замыслом и кощунством?

Все началось с постановки «Севильского цирюльника» в Большом. Фигаро изображал парикмахера, который колдовал над вполне современными девицами, восседавшими на переднем плане сцены, как в салоне эконом-класса. Но это были еще жалкие потуги на «осовременивание» классики!

Режиссер Тимофей Кулябин вообще перенес действие «Русалки» Дворжака в несколько измерений: на болото и в какую-то тусовку, а затем в больницу. Русалка предстала в образе немодной дурнушки в очках, а Принц изображал тусовщика, окруженного хипстерами и блогерами.

Кажется, этот Принц в современной трактовке режиссера Кулябина был еще и алкоголиком. Умирает Русалка-дурнушка по версии режиссера в больнице, а Принц, который завалился туда уже нетрезвый, напивается на глазах у потрясенной публики, падает и уходит в мир иной, судя по всему, от передоза. Но раскаявшись. Все это происходит на сцене главного театра страны — Большого академического.

Но, может, распад искусства коснулся только Большого, а в других театрах все иначе? Знаете, нет. Например, «Травиата» в Геликоне, билеты на которую в начале декабря этого года не сильно дешевле, чем на «Щелкунчика» в «Большом», в постановке Дмитрия Бертмана — одна сплошная сцена из борделя. А Виолетта все действие разгуливает по сцене в исподнем, sorry.

Однажды от безысходности я пошла за классикой в Музыкальный театр имени Станиславского на «Риголетто» Верди. Мне казалось, что эту трагичную историю чистой любви и самопожертвования уж никак нельзя испортить современными безвкусными веяниями. О, как я ошибалась! Там было всё: хор МВД в военной форме, который пел почему-то сидя, свесив ноги в оркестровую яму над головами музыкантов; русский народный хор в красных сарафанах, мужчины в женских платьях с кринолинами; стриптиз герцога, а еще балет, секс, кино, вино и чей-то ребенок на сцене. В финале Джильде так и не дали спокойно умереть: она пошла пешком в зрительный зал, напевая предсмертную арию, и затерялась где-то в районе осветителей.

Доставила массу эмоций и знаменитая ария герцога, исполненная тенором Дмитруком в сопровождении хора девиц в кокошниках и красных сарафанах. Каким ветром этот хор имени Пятницкого занесло в средневековую Италию, оставалось вопросом. Девицы выкрикивали в такт арии «Йехху!».

А потом, после своей знаменитой арии, герцог начал раздеваться на балконе и швырять свою одежду на сцену и в зал. Печально, что историю целомудренной и чистой любви бездарная режиссура потопила в море безвкусицы и китча, а драму отца, потерявшего дочь, превратила в разухабистый балаган. Режиссер всего этого некто Панков. Если бы Верди знал, что сотворили с его музыкой современные режиссеры, он бы не умирал.

Производство оперного спектакля — дорогостоящая и очень сложная фабрика. Ее можно было бы сравнить с индустрией кино, но в кино размер бюджета всегда виден и ощутим, а в опере его не определишь на глаз.

Когда записываешь интервью, режиссеры как-то стыдливо умалчивают о суммах: дескать, дело не в деньгах, когда речь об искусстве. Впрочем, оперный журнал Opernwelt пишет, что музыкальный фестиваль в Зальцбурге заработал на билетах 24 млн евро…

Суммы, которые тратят на оперные постановки, бывают разными: от 3-х миллионов рублей до нескольких миллионов евро. По крайней мере, людская молва приписывает Большому театру рекордные бюджеты в миллионы евро. Но на диктофон никто ничего, разумеется, вам не скажет. Министерстве культуры говорит, что может озвучить только ту скромную сумму, которую там выделили на постановку.

Однако театр обычно привлекает спонсорские средства. Судя по тому, что на титульном листе программок Большого театра неизменно фигурируют крупные бизнес-структуры, все эти спонсоры щедро вкладываются в «осовременивание» классики, которое периодически затевают предприимчивые режиссеры. Не уверена, что эти самые спонсоры разбираются в музыке так же хорошо, как в финансах и аудите.

«Искусство становится элитарным» — слышим мы все чаще. Так искусство всегда и было элитарным, не будем лукавить. Вот только доступ к нему может быть разным. Опыт советского общества показал всему миру, насколько важно обеспечить доступ к саморазвитию. Отсюда и музыкальные школы даже в глубинке, краеведческие и художественные музеи в каждом более или менее крупном городе.

Абсолютно искренне говорю, что я не считаю большинство современных театральных постановок не то, что элитарным, а вообще искусством. За хорошей классикой надо охотиться, и не факт, что найдешь ее в распиаренных театрах. И давайте уже различать доступ к искусству и желание получить доступ к зрелищам. С первым проблем нет, а за второе надо гораздо дороже заплатить.

Так откуда такие космические цены на спектакли? С таким вопросом я обратилась к кандидату экономических наук, экономисту Николаю Кульбаке.

— Цена на билет складывается из высоких затрат на производство спектакля, потому что государство театры фактически не финансирует. Второй фактор — экономический: чем выше спрос — тем выше цены. Если бы театры держали низкую цену на билеты, этим моментально воспользовались бы перекупщики. Следующая причина скорее национальная: у нас не так много известных театров с традициями, зато много небедных людей, для которых сделать селфи в антракте спектакля, билет на который стоит несколько десятков тысяч рублей — демонстрация своего благополучия.

«СП»: Выходит, тренд на подорожание театральных билетов в ближайшем будущем сохранится?

— Если только государство не начнет вкладывать бюджетные средства в искусство. Но в ближайшее время этого точно не произойдет.