Педагогика ярости

На пятнадцатом NET в этой роли выступил эстонский Театр № 099, который привёз «Педагогическую поэму». Театр был основан в 2004 году, а в Москву приехали новые люди, студенты четвёртого курса Школы театрального искусства Эстонской Академии музыки и театра. Идея, постановка, оформление спектакля принадлежат Энее-Лийз Семпер и Тийту Оясоо, основателям и творческим руководителям театра. О них мы поговорим особо, чуть позже.

Они уже были летом с этим представлением на Платоновском фестивале в Воронеже. Где эстонцы и столкнулись с российской глубинкой, устроившей встречный перфоманс: один радикальный зритель демонстративно разорвал билет и закатил традиционную громогласную истерику. Традиционная «истерика-перфоманс» всегда происходит, если зритель задевается увиденным до глубины души. Также задетыми оказалось ползала зрителей, немедленно покинувших зрелище. Спасибо, что в прокуратуру не побежали. Причина? Один раздетый таллиннский студент оказался точкой бифуркации, радикализации, то есть разделения зрителей. Зато оставшиеся бурно аплодировали и получили на бис сцену избавления от трусов. Вот если бы назвали свой опус «Трусы», тогда другое дело.

Мы это к чему? К тому, что в Центре им. Мейерхольда ситуация повторилась, с трендом к уменьшению количества сбежавших зрителей, а это уже научный эксперимент — повторные устойчивые показатели, серийность. В Москве публика подготовлена 15-летней историей NET и других фестивалей, и «глубинка» не так бушует в зрительских сознаниях. Так что за эксперимент?

На сцене — вполне хоккейная коробка с деревянным красным полом, на бортике — ноутбук, на полу — гроб. Подумалось — гробом и закончится, что и подтвердилось. В гробу была замечательная актриса Марика Ваарик, из первого состава театра. Студенты окружили гроб, зависли над ним на пять комедийных минут, пытаясь дать воскресшей учительнице прикурить. И понеслось. Дали прикурить всем зрителям, но — каждому своё. Мне, например, досталось некое раздвоение внимания и ощущения, лёгкое шизоидное головокружение: с одной стороны, детские, пубертатные эротические игры, с другой — отголоски каких-то древнейших практик.

Под поп-шлягеры они моют пол, повторяя движения учителя. Похоже на нулевой ритуал Клима — очистить разум от мусора, успокоить внимание, сосредоточиться. К тому же символично — «очистить пол», успокоить страсти и желания, как погружение в «яму» и «нияму», очистительные ритуалы йоги. Но мало ли какие символы привидятся. Смотрим дальше.

Всеобщая, долгая беготня, полчаса игры в пятнашки. Их как раз пятнадцать. Пятнают друг друга, выкрикивая детские прозвища — Сытый олень или Красная промокашка какая-нибудь. Осаленный Нежный бивень застывает, произносит сентенцию о невыносимости бытия и прыгает на Тощую дудочку. А дудочка вдруг впивается в бивня поцелуем. Апофеоз — уже описанный эпизод со снятием трусов и гомоэротикой с пальцем в пупке. Грубая детская тантра?

Тренинг это, чистый тренинг. После спектакля они называли это этюдами, сымпровизированными, вместе с текстами сентенций и музыкой — в летнем лагере, коммуне. Коммуна ведёт к Макаренко, этюды — к Станиславскому, для отвода глаз.

Скажем неочевидную не только для зрителей, но и для актёров вещь. Видно, что студенты натренировались в некоторых аспектах буддийско-ведийской тантры, то есть «длящейся практики», понятой как парная динамическая медитация в пространстве эмоций. Задача — показать, схватить, среагировать на любой «выброс», ассоциативное ответвление действия, на любое слово и эмоцию. Показать эмоцию, не вовлекаясь в неё, но «присутствуя» в ней, очень сложно. Если имитировать — получится bullshit. Это отчётливо понимал Станиславский, принёсший свои знания хатха и прочей йоги в театр.

Исчезает вдруг лёгкость игрового скольжения от ненависти к желанию и обратно, всё чаще раздаются оплеухи в ответ на эротические импульсы партнёра. Жестокость нарастает, девушка делает самбисткий болевой, они кувыркаются по дереву, не замечают царапин и ушибов. И здесь — комический перелом в действии. Они брызгают в глаза луковым соком (!), чтобы показать этот буллшит, слёзы на «заказ». Зал в восторге — те, кто не ушёл.

Читал или не читал Станиславский ведические или буддийские тантры, уже не важно. Интересно то, как это живёт на сцене, а не только в речах, обращённых Шивой к своей Шакти.

Пришло желание — его обдумай, потом внезапно — прекрати его. В состоянии предельной страсти — безмятежной будь. Возлюбленная, обращай внимание не на наслаждение или боль, но — между ними.

В «Йога-сутрах» Патанджали сквозная тема — различение удовольствия и страдания. Выясняется, что различий нет. Индивид, стремящийся к обладанию средствами наслаждения, испытывает трепет в теле, речи и разуме. Это называется страданием, вызываемым беспокойством, по причине жадности или помрачённости. Кстати, эта цитата неплохо поясняет поведение возмущённых зрителей — они не могут наблюдать обнажение по причине отсутствия возможности немедленно превратить это в средство наслаждения. Зачем им понарошку трепетать, лучше испытать хотя бы ненависть как удовольствие.

А что нам, западным горожанам, важно извлечь из тантр и сутр? Что там, между радостью и горем, гневом и яростью? Эстонские студенты развили такую интенсивность на сцене, что у них получилось эмоционально вовлечь, приковать внимание не «показом» эмоции, но внутренним движением, переходом от плюса к минусу, от радости к печали и наоборот. Это они и называют жестокой школой научения. Об этом и спектакль.

В таком контексте обнажение тела является голой эмоцией и её превращениями. Чем эмоция отличается от чувства? А желание от страдания? Это тема второй части спектакля, сыгранной в стиле скетчей, комических сценок первого поцелуя, первого провала. Тема лишения и сохранения девственности обоеполых «пятнашек» завершается мрачной пляской под фортепиано и фузовую гитару, с припевом а ля брехтовский зонг. О старой шлюхе под лихой дисторшн. В финале — дрожащие руки, шаркающие ноги, седые бороды, очередь к гробу, смерть учителя, народная песня.

Желание, страсть, страдание, смерть — эти вещи не отменить прочтёнными сутрами и тантрами. О поцелуях и объятиях мокрых, почти голых девушек можно ли сказать, что в данном контексте это «путь к обретению шакти, энергии чистого пола, наслаждения, познания и слияния с миром»? Не знаю, но они плескали водой и хлестались мокрыми волосами, синхронно изгибаясь — красиво, эротично, блаженно, болезненно и трагично. Жизнь Адель.

Путь к познанию себя, прерванный внезапным удовольствием? Психологи любят говорить, что мало кто преодолевает провал пубертата, инициацию превращения и взросления. Сорокалетние остаются детьми. Студенты предчувствуют на сцене эту трагедию. Ужас жертвы и потери невыносим — актёр оглашает зрительный зал рёвом непечатных слов и всеми матерными сочетаниями. Я личинка — орёт. Миром правит мокрая … Так что главное — перескочить пропасть, иначе придётся до конца жизни пребывать в психологическом возрасте 11-ти лет.

Теперь Энее-Лийз Семпер и Тийт Оясоо. Кроме спектакля в ЦИМе, они показали замечательный фильм «Единая Эстония» в Гоголь-центре. То, что они натворили в марте 2010 года, по-хорошему, должны тщательно изучать представители разных наук — социологи, культурологи, психологи, психиатры, историки, антропологи, философы, психоаналитики, политтехнологи и просто политологи. Ну, и театроведы, если такая наука когда-нибудь появится.

В Таллине случилось страшное, наступило полное затмение и дезориентация в головах политиков и избирателей. Нам такое только снилось в Москве 2010 года, продолжает и сейчас сниться. А Тийт Оясоо со товарищи решили взять власть в родной Эстонии. Учитывая, что с бородой он удачно напоминает Путина с бородой, можно себе представить, что началось, когда Театр№ 099 решил показать сонным гражданам Эстонии, что такое на самом деле политика. И начали они невероятный в наших условиях перфоманс — подготовку к учредительному съезду суперпопулистской партии «Единая Эстония».

Там чудеса творились. Профессионалы театра легко, по ходу импровизаций, изобрели слоганы, телеролики, акции, флаг, герб, символику, порядок действий. Правда, они признались, что цинизму, оголтелому вранью, наглому шапкозакидательству и искусству важно выглядеть их научили профессиональные политтехнологи. Ну, научили — это вряд ли, просто подсказали цвет нужных масок. И что началось? Спектакль, завороживший всю маленькую страну, с подключением всех СМИ, длился два месяца. Чем кончилось? Угрозами, попыткой подкупа со стороны всех партий и отдельных бизнесменов, обвальной славой и финальным представлением на семь тысяч зрителей — тот самый учредительный съезд.

Если смотрели фильм Алана Паркера «Стена», то очень похоже — фюрер из мира искусства взирает на марш юнгенда под пинк-флойдовский бой барабанов и вой труб. В финале — отказ от регистрации партии, отказ от возможной власти, последние слова избирателям Тийта Оясоо — вы свободны. Как сказал актёр Театра № 099 в одном из десятка гениальных по уровню сатиры избирательных роликов — надо быть яростным. И ярость сделает вас свободными.

Пародия «Единой Эстонии» на наше «Едро», медведеобразная кракозябра на гербе, откровенный показ в фильме «тренинга», который состоял во внимательном изучении роликов с воплями того самого одержимого актёра, фюрера 1930-х годов — всё это прекрасно. Освобождение театра от каких-либо рамок, выход в социальное пространство и «мутабельный», антропологический эксперимент. Наверное, в Эстонии есть это вожделенное нами пространство общественной жизни.