Улыбка Залыгина

В то далекое время, когда знание современной литературы было conditio sine qua non, необходимым условием того, чтобы считаться культурным человеком, — Залыгин входил в читательский канон как автор повести «На Иртыше» и романа «Соленая падь». Был он дистанционно уважаем за гуманистическую позицию, за критическое отношение к коллективизации, к коммунистическим руководителям.

В 1973 году он очутился в числе тех, кто подписал письмо против Сахарова и Солженицына в «Правде», и в этом же году выпустил роман «Южноамериканский вариант», в котором показал несчастную личную жизнь героини — успешного научного работника. Для того времени первое было логично (Залыгин — один из секретарей Союза писателей РСФСР, то есть большой начальник), а второе — это прорыв. Все накинулись на роман о человеческих отношениях, которые в то время почти под запретом, ведь «секса в СССР нет».

Это была первая книга Залыгина, которую я купила и прочитала. Писатель стал знакомым человеком, хотя видела я его тогда только издалека. Например, однажды услышала, как он сказал про группу своих молодых современников, которую называли «сорокалетними»: «Из них только Маканин стоит на своих ногах». Эта реплика подтвердила ощущение, что человек он умный и понимающий в литературе. Содержательно ему были близки «деревенщики», а эстетически — Платонов, о котором он много думал и писал.

В 1986 году беспартийный Залыгин возглавил «Новый мир», слетал в Америку к Солженицыну и начал печатать его тексты, а также пастернаковский роман «Доктор Живаго» и другую, ранее запрещенную литературу.

В конце 1995-го года мой друг В. Богомолов, автор повести «Иван» и романа «В августе 1944-го», порекомендовал меня на вакантное место в отделе прозы «Нового мира». До этого я десять лет проработала в издательстве «Художественная литература», где издавался и Залыгин, но там я с ним не пересекалась.

Первый разговор с главным редактором был коротким. Он спросил про семью. Узнав, что дочь учится в аспирантуре МГУ, улыбнулся: «Да вы сама как аспирантка». Я напряглась: не возьмет? А работать в легендарном журнале очень-очень хотелось. Я подарила Сергею Павловичу свою первую книгу «Женский роман», на что он снова хитро так улыбнулся: «А у меня тоже есть женский роман». Мы не заговорили о его книге — Залыгин по глазам понял, что я читала «Южноамериканский вариант» и что мне он понравился.

Меня взяли, как и положено, с испытательным сроком, а уже через месяц я увидела свое имя на последней странице сигнального экземпляра «Нового мир». С тех пор и до того, как Сергей Павлович оставил свой пост, мы регулярно встречались.

Было такое определение писателя: «инженер человеческих душ», так вот Сергей Павлович ему идеально соответствовал. Во-первых, Залыгин в молодости служил инженером-метеорологом, а во-вторых, и правда был знатоком человеков. Без лишних слов догадывался, кто чего стоит, и при этом не был фашистом — понимал и прощал человеческие слабости (как Солженицын понял и простил его подпись под письмом в «Правду»). Отсутствие святости делает взгляд свободным и человечным, дает не плоское, а стереоскопическое видение жизни. Встречаясь в начале октября 1993 года с писателями, одобрившими расстрел Белого дома, говорил им: «Что ж, ваша взяла».

Заняв должность, Залыгин не сделался чиновником: за обедом подсаживался на свободный стул — своего начальственного места у него не было, на летучках никогда не свирепствовал. Рассуждал о стратегии журнала, а тактику оставлял на усмотрение отделов. «Своих» писателей он не пригревал. Единственная просьба, если дело касалось его знакомых или друзей, — извещать (письмом или звонком) этих авторов об отказе с необидной мотивировкой. (Обычно мы действуем «по умолчанию»: связываемся только с теми авторами, кого приняли к печати.) Вместо нравоучений рассказывал поучительные случаи из своей жизни, а повидал он действительно много.

Раньше мы все считали, что бессмертны только гениальные тексты. А оказалось, что писатель может остаться и как человек, как личность.

Залыгин — остался.

Автор — прозаик, член редколлегии журнала «Новый мир».

Фото Ираклия Чохонелидзе /ИТАР-ТАСС/