Гайдар-на-Амуре

«И всё бы хорошо, да что-то нехорошо. Слышится Мальчишу, будто то ли что-то гремит, то ли что-то стучит. Чудится Мальчишу, будто пахнет ветер не цветами с садов, не мёдом с лугов, а пахнет ветер то ли дымом с пожаров, то ли порохом с разрывов…». Эти слова из сказки про Кибальчиша, выросшей в «Военную тайну», были навеяны предчувствием войны с Японией. Шёл 1932 год, Аркадий Гайдар жил в Хабаровске. 22 (9) января исполняется 110 лет со дня его рождения.

На сопках Маньчжурии

В Хабаровске на улице Калинина, 86 — небольшой каменный особняк. Это старое здание редакции газеты «Тихоокеанская звезда» («ТОЗ»), где работал Гайдар. Небольшой, размещённый будто украдкой барельеф Гайдара, неловко врезанная мемориальная доска. Рядом, во всю стену, — реклама стейков: «Любишь мясо — заходи!»

В Хабаровске Гайдар провёл около семи месяцев — с конца января по начало сентября 1932 года. Это был его «кочевой» период — Урал, Архангельск, Крым… Денег было мало, старая контузия выливалась в головные боли и алкогольные срывы, с литературой складывалось непросто. Вдобавок распалась семья — Лия Соломянская с маленьким Тимуром ушла к другому. По приглашению своего архангельского знакомого Иосифа Шацкого (коллега по работе в «Правде Севера») Гайдар поехал в Хабаровск. Поехал бы куда угодно — лишь бы подальше от Москвы.

«Гайдар не говорил нам об этом, но мы помнили, как тяжело переживал он распад семьи… Всегда спокойный и улыбчивый среди товарищей, носил он большую боль в душе», — вспоминал бывший замредактора газеты «Тихоокеанская звезда» Борис Завьялов (его мемуары опубликовал хабаровский краевед Александр Чернявский). Не случайно в «Военной тайне», начатой в Хабаровске, — намёк на распавшуюся семью: «…А матери у них не было».

В редакции «ТОЗа» хранится рукописная книга приказов за 1930−34 годы. «Тов. Гайдар А. П. с 30 января с. г. назначается постоянным разъездным корреспондентом с окладом жалованья в 300 руб. в месяц. За эту ставку… т. Гайдар обязан дать четыре полноценных очерка в месяц. За весь материал, даваемый сверх этой нормы, тов. Гайдар получает гонорар в общем порядке», — приказ № 8, подписанный ответственным редактором Шацким 31 января. По следующим приказам можно проследить дороги «разъездного корреспондента» главной дальневосточной газеты. Так, он несколько раз направляется в командировку в Приморье, тогда входившее в состав огромного, от Кореи до Америки, Дальневосточного края.

В подшивке «ТОЗа» за 1932 год — почти два десятка фельетонов и очерков за подписью «Арк. Гайдар». О рыбаках, лесозаготовках, бюрократах — о чём угодно. Хотя он уже был «звездой», автором знаменитой «Школы»…

Сбежав из Москвы, Гайдар неожиданно оказался в почти прифронтовом городе — обстановка для него знакомая и даже желанная. Он снова попал на передовой рубеж, куда стремился с детства и до последнего дня. Вторая мировая могла начаться именно на восточных границах Союза. «Милитаристская Япония» вела здесь себя столь же активно, как гитлеровская Германия в Европе. На Дальнем Востоке свежа была память о японской интервенции — а теперь Япония занимала Корею, Китай… Именно в 1932 году на примыкающей к СССР территории Китая возникло прояпонское «марионеточное» государство Маньчжоу-го.

Во Владивостоке спешно воссоздавали крепость и военно-морской флот. Хасан случится в 1938-м, Халхин-Гол — в 1939-м, но на границе уже пахло порохом. Гайдар, знакомый с пороховой гарью с отрочества, чувствовал её запах острее многих. 10 мая он писал пермскому другу Милицыну: «Ветер с Тихого океана дует очень горячий». 20 мая записал: «За последние дни в Хабаровске спокойнее. Немного улеглись толки о возможности войны. А всё-таки тревожно…». Именно эти переживания и предчувствия лягут в основу «Военной тайны».

За высокой стеной

«Военную тайну», на которой выросло несколько поколений советских людей, Гайдар задумал и начал писать именно в Хабаровске. Запись от 20 мая: «Надо начать книгу «Такой человек» (первый вариант названия). 1 августа: «Сегодня даю телеграмму в Москву о том, что кончил писать книгу и через месяц приезжаю. И только сегодня начинаю писать эту книгу… Это будет повесть. А назову я её «Мальчиш-Кибальчиш» (второй вариант).

В первые дни августа Гайдар после очередного срыва попал в психиатрическую больницу на улице Серышева. Провёл там около месяца. Попросил коллег привезти тетради — и работал. 10 августа записал: «…Между прочим, лежу в психбольнице. Но это наплевать, всё равно работаю. Настроение у меня очень хорошее, и на всё можно мне наплевать, потому что голова моя занята только книгой». 23 августа замысел выкристаллизовался: «Повесть моя должна называться не „Мальчиш-Кибальчиш“, а „Военная тайна“. Мальчиш — остаётся Мальчишем — но упор надо делать не на него, а на „Военную тайну“ — которая вовсе не тайна».

Больничные порядки Гайдару не нравятся: кормят плохо, не лечат, персонал нечист на руку. Поругался с начальством из-за размера обеденных порций — перевели в «буйное»… 20 августа записал: «За свою жизнь я был в лечебницах раз, вероятно, 8 или 10 — и всё-таки это единственный раз, когда — эту хабаровскую — сквернейшую из больниц — я вспомню без озлобления, потому что здесь будет так неожиданно написана повесть о «Мальчише-Кибальчише». 24 августа: «В… лечебнице до чёрта всякой сволочи… Стена высокая — никто не заглянет. Главврач… завхоз… и др. — это банда паразитов… Выйду из больницы — шарахну по ним хорошенькую статью поядовитей».

И шарахнул — статья «За высокой стеной» вышла 2 сентября, через пару дней после выписки: «Всё это надо вскрыть. И вскрыть сейчас же… Надо сверху донизу просмотреть эту больницу».

На стыке лета и осени 1932 года Гайдар выписался из больницы и сразу уехал в Москву. «…В Москву я приеду не тем, каким уехал. Крепче, твёрже и спокойнее… Москвы я больше не боюсь», — писал он накануне отъезда.

«Военная тайна» к тому времени уже была продумана и частично написана, но Гайдар был сверхтребователен к себе — зачёркивал, бросал, брался вновь… Повесть будет завершена только в 1934 году и выйдет в 1935-м.

Хабаровская краевая психбольница так и располагается на Серышева, 33. Это старое здание красного кирпича, в двух шагах — улица Гайдара. Забор по-прежнему высок, хотя и явно более позднего времени. Смотрю на зарешёченные окна и гадаю, за которым из них «качал права» и писал «Кибальчиша» 28-летний Гайдар. «Буйные» раз стащили у него на раскурку спрятанную под матрац тетрадку — хорошо ещё, чистую, а не исписанную…

«События были тревожные«

Гайдар хотел написать о Дальнем Востоке отдельную книгу. Вот его запись от 20 мая 1932 года: «Надо собраться и написать для „Молодой гвардии“ книгу. Крым, Владивосток. Тимур, Лиля — всё это связать в один узел, всё это перечувствовать ещё раз, но книгу написать совсем о другом».

Не написал. Но без особой натяжки можно считать этой дальневосточной книгой придуманную и начатую в Хабаровске «Военную тайну». В ней есть и Крым, и Алька-Тимур, и Дальний Восток за кадром: «У газетных киосков стояли нетерпеливые очереди. Люди поспешно разворачивали газетные листы и жадно читали последние известия о событиях на Дальнем Востоке. События были тревожные».

В финале Сергей Ганин «в форме командира инженерных войск» уезжает как раз на Дальний Восток, к этим тревожным событиям, хотя до Хасана и Халхин-Гола оставалось ещё несколько лет.

Снимок на открытии: Аркадий Гайдар (справа) со своим другом журналистом С. Милицином (слева). 1926 год. Репродукция РИА Новости.