Король смеха

Он был королем Франции. Нет-нет, в его время дворцы монархов уже пустовали, а портреты властелинов покрылись пылью. Зато было популярно кино, а когда на афишах появлялась имя и фамилия: Луи де Фюнес, начиналось столпотворение. Показ фильмов с его участием сопровождал дикий хохот. Этот человек был королем смеха, монархом шутки. Рассказать о том, что он делал, невозможно. Это надо было видеть.

Впервые по-настоящему советские зрители оценили талант Луи де Фюнеса в «Фантомасе», фильме режиссера Андрэ Юнебеля. В нем актер сыграл забавного комиссара Жюва, преследующего парижское чудовище. В той картине блистали также мужественный Жан Маре и обворожительная Милен Демонжо.

Показ в Москве открылся в «Мире» на Цветном бульваре, куда ринулись несметные толпы. Тысячи киноманов осаждали кинотеатр с утра до вечера. Но после просмотра некоторые зрители не уходили, а оставались у выхода обсуждать увиденное и снова смеялись. Многим одного просмотра было мало, и люди снова бросались на поиски лишнего билетика.

В Советский Союз привозили и другие фильмы про Фантомаса. Их тоже охотно смотрели, но они были ниже по качеству. Де Фюнес был, впрочем, все таким же — человеком, который одним своим видом — очень серьезным, кстати, вызывал улыбку. А когда он начинал исторгать слова, сверкать глазами, махать руками, можно было вообще сойти с ума. Его прекрасно дублировал замечательный мастер Владимир Кенигсон. Его называли «голосом Луи де Фюнеса». Говорят, когда маэстро увидел фильмы, озвученные Кенигсоном, то сказал: «И не знал, что я такой хороший актер».

После смерти Кенигсона, де Фюнеса дублировали Михаил Глузский, Александр Белявский, Евгений Весник, Зиновий Гердт. Делали они все здорово, голоса у них были выразительные, но все равно казалось — что-то не то…

Потом в советских кинотеатрах шли «Разиня», «Оскар», «Большая прогулка», где сверкала пара блестящих комиков — де Фюнес и Бурвиля. Показывали в СССР и сериал о приключениях жандарма Крюшо, «Ресторан господина Септима», «Замороженный». И везде месье Луи был в своем потрясающем репертуаре!

Де Фюнес — испанец, рожденный во Франции. Отец — Карлос Луис де Фунес де Галарса — выходец из баронского рода, потомок кастильских аристократов. Но он не валял дурака, не бил баклуши и не озирал окрестности своих владений из окон замка. У него, простого человека, его просто не было, он трудился огранщиком алмазов. В жилах же матушки Ленор текла испанская кровь вперемешку с португальской. Так что, понятно, откуда у актера такая бездна энергии и неповторимая жестикуляция.

Еще в школьные годы де Фюнес прославился тем, что копировал своего любимого Чарли Чаплина и делал пародии на учителей. Уже в те годы закрадывалась мысль о будущей профессии, но делиться с родителями сокровенной мечтой он не решался. Они сочли бы лицедейство не слишком солидной профессией.

В «программе» юного Луи де Фюнеса были и популярные песенки, которые он исполнял под собственный аккомпанемент. Эта способность сыграла определяющую роль в его личной жизни. Во время оккупации Парижа немцами, будущий актер преподавал музыку. Там, в школе, он влюбился в секретаршу Жанну Августину де Бартелеми де Мопассан, внучатую племянницу знаменитого писателя. Она ответила взаимностью «маленькому человеку, который играл джаз как бог».

Луи и Жанна прожили вместе 40 лет, до самой смерти актера в 1983 году. В их браке родились два сына — Патрик и Оливье. После ухода отца они написали о нем теплую книгу «Не говорите обо мне слишком много, дети мои!»

Шли годы, но до известности было еще далеко. Одну за другой де Фюнес меняет профессии, он поочередно — декоратор витрин, жестянщик, счетовод. Маленький — рост 164 сантиметра, но очень энергичный человек работал чертежником, фотографом, коммивояжером и даже чистильщиком обуви и скорняком. Выступал в кабаре, играл в экспериментальных театрах, декламировал, пел, танцевал. Словом, пробовал себя, где только мог.

Наконец Луи нашел работу в театре и его начали понемногу приглашать на радио и телевидение. Пришло время кино. Первый фильм с участием де Фюнеса, вышедший в 1945 году, назывался «Барбизонское искушение». Правда, картина не принесла ему успеха. Затем он еще долго мелькал в эпизодах.

В 1958 году актер получил главную роль в комедии «Не пойман — не вор». В Советском Союзе эта лента вышла в прокат под названием «Блеро». Так звали главного героя — хитроватого и плутоватого браконьера. После этого актер стал сниматься в трех-четырех фильмах каждый год. К тому времени он был уже комиком уровня Бурвиля — с ним, кстати, его связывала творческая дружба.

По мнению критиков, успех де Фюнесу приносили «прежде всего форсирование жеста и преувеличенность мимики». Иной раз он гримировался, наклеивал усы, надевал парик. Но затем его маской стало собственное, необычайно подвижное лицо.

«Я не сожалею о медленном развитии моей карьеры, — говорил де Фюнес. — Эта медлительность помогла мне основательно понять мою профессию. Когда я был еще неизвестным, я пытался окрасить деталями, мимикой, жестами маленькие роли, которые мне поручали. Таким образом, я приобрел некоторый комический багаж, без которого не мог бы сделать карьеру».

В период своего расцвета де Фюнес был самым дорогим актером французского кино. За участие в фильме ему платили два с половиной миллиона франков. Следом шел Ален Делон, «отставая» на 500 тысяч.

Снимаясь в кино, де Фюнес не забывал о Мельпомене. «Театр — наши гаммы, публика — неиссякаемый источник энергии, без непосредственного контакта с которой слабеет, а может и вовсе иссякнуть творческий потенциал артиста, — говорил де он. — На сцене я подзаряжаюсь».

Когда ему было 54 года, актера удостоили высшей награды Франции — Ордена почетного легиона. Разумеется, за огромный вклад в кинематограф, за то, что он поднимал настроение миллионам людей во всем мире. Разве человек другой профессии на такое способен?

Увы, вскоре началась черная полоса его жизни. Слишком много сил де Фюнес тратил на лицедейство — вставал с петухами, возвращался за полночь — и это отразилось на его здоровье. Во время спектакля его хватил инфаркт. Спустя несколько месяцев произошел второй. «Это, наверное, для того, чтобы я лучше осознал первый», — мрачно шутил он, лежа на больничной койке. Другая его острота тоже достойна цитирования: «Я люблю гулять по кладбищам. Там, по крайней мере, встречаешь молчаливых людей, которые никому не перечат».

Однако в повседневной жизни он не был искрометным юмористом. Де Фюнес часто ругался с коллегами — особенно в последние годы жизни. Его многое раздражало, казалось ненужным. Он избегал журналистов, разлюбил застолья. Ворчал: ««Каких только глупостей не наговорит человек с бокалом в руке…»

В быту «народный артист Франции» был прост — ходил в рыбацкой робе, ездил на маленьком «Рено». Его восхищали плоды, цветы, животные. Он не обижал природу ни словом, ни делом. Она приносила ему удовольствие, особенно после трудных съемок и спектаклей.

В упомянутой книге «Не говорите обо мне слишком много, дети мои!»

сыновья де Фюнеса Патрик и Оливье писали о вспышках гнева, которые часто случались у отца. Они были связаны с бытовыми трудностями — с одеждой, машиной, пробками на дорогах. «Повседневные неприятности раздражали его. Сильнее всего он злился, помнится, когда дарил маме электрический нож или кухонный комбайн. Битый час длилось чтение инструкции по применению, сопровождаемое бранью в адрес автора:

— Какой идиот ее написал! Ничего понять нельзя! Придется прочесть заново!

Переход к практике выглядел еще хуже. Он нервничал и так нажимал на одну из кнопок, что ломал ее. Десятки комбайнов находили таким образом последнее пристанище в нашей кладовке".

Актер был дружен с режиссером Жаном Жиро. Вместе они сняли несколько фильмов, такие, как «Большие каникулы» и «Капустный суп». Когда Жиро умер, де Фюнес увял. Он погрузился в одиночество, перестал принимать лекарства, никого к себе не приглашал. Улыбался лишь перед камерой и глядя на свою любимую внучку.

Когда он смотрел телевизор, часто отпускал ехидные реплики. «В день, когда стало ясно, что победил Франсуа Миттеран, отец скорее забавлялся, называя его самцом-шимпанзе, победившим соперника в братоубийственной борьбе, — вспоминали сыновья. —  Он считал политиков плохими актерами, думающими лишь о своей карьере и презирающими народ. Левые или правые — все они, по его мнению, произносили общие, малоубедительные фразы».

…За несколько дней до ухода актер сказал жене: «Я знаю, какой будет моя самая удачная шутка». Она вопросительно посмотрела на него. «Мои похороны, — ответил месье Луи. — Я должен сыграть на них так, чтобы все обхохотались».

Актер ошибся. Люди плакали. А он снова смеялся — с фотографий.