Монологи М. Делягина: Проигранные войны президента Медведева

Сегодня, 7 августа — годовщина войны в Южной Осетии. Войны, наглядно продемонстрировавшей — даже несмотря на конечный успех — небоеспособность российской армии.

После событий в Цхинвале минул год, и что мы имеем?

А имеем мы угрозу нового нападения со стороны Грузии, все новые убийства призывников в воинских частях и, наконец, позорный провал истерически разрекламированной «Булавы». Все это и многое другое привлекает большое внимание к проблемам армии.

При этом основное внимание уделяется разнообразным частным вопросам, которые просто бессмысленны до решения ключевой проблемы российской армии — отсутствия реальной военной доктрины.

Российские военные до сих пор не имеют ответа на главные вопросы любой армии:

1. Кто является потенциальным противником? От кого армии предстоит защищать Родину?

2. Что именно предстоит защищать армии? Кто является ее союзником — в частности, являются ли военными союзниками России Казахстан (и другие государства Средней Азии, входящие в ОДКБ) и Белоруссия? Понятно, что оборона в границах, включающих Белоруссию и Казахстан, а также их ресурсы (включая часть еще советской оборонной инфраструктуры), качественно отличается от обороны только в границах и с ресурсами современной России. Эти два варианта требуют разных подходов.

3. К каким военным действиям надо готовиться армии? Армия США, например, в соответствии со старой военной доктриной должна обеспечивать одновременно стратегическое ядерное сдерживание и ведение двух локальных войн. Российская армия таких требований не имеет и потому уже скоро два десятилетия находится в состоянии неопределенности.

4. Какие ресурсы нужны армии? Грубо говоря, сейчас огромные средства по-прежнему расходуются на поддержание в законсервированном состоянии запасов вооружений. Нужны ли нам танки для взятия Берлина? Нужны ли нам заведомо устаревшие виды вооружений (вроде Т-55, которые списываются даже Грузией, но вводились в Южную Осетию во время войны), — особенно в ситуации, когда современных просто физически нет?

Реальные ответы на эти вопросы вряд ли будут отвечать требованиям «толерантности» и «политической корректности», однако без них не только успешное военное строительство, но и сохранение обороноспособности страны даже на минимальном уровне попросту невозможны.

Без ответа на них неизбежно усугубление разрушения военно-промышленного комплекса России, который, похоже, утратил способность производить ряд даже старых самолетов и танков, не говоря уже о кораблях. Неизбежно разложение командования вооруженных сил, где объяснение заслуженными офицерами своего увольнения формулой «я не могу воровать так, как требуется» стало едва ли не нормой. Неизбежно и окончательное превращение армии из защитницы Отечества в концлагерь для неудачливой молодежи.

Тем не менее, есть опасения, что руководство Минобороны, похоже, нашло для себя ответ на вопрос о смысле существования вооруженных сил. Его действия создают ощущение, что армия рассматривается российской бюрократией преимущественно как объект «оптимизации финансовых потоков».

Достаточно бросить взгляд на сферу военного образования. Да, оно было ориентировано на старые, еще советские задачи и в этом отношении, по-видимому, было избыточно мощным. Однако его стремительная ликвидация вызывает зябкое чувство страха за будущее.

В ходе сердюковской реформы армии уже уничтожены Академия химзащиты, Инженерная академия имени Куйбышева, Академия бронетанковых войск имени Малиновского.

Когда академию не удается уничтожить из-за сопротивления военных, Минобороны предельно сокращает прием в нее: так, в 2009 году вообще не предусмотрен прием в Военно-воздушную академию имени Жуковского, а в Академию РВСН имени Петра Великого прием, насколько можно понять, сокращен до 32 человек. Причем курсантов брать не будут — только переподготовка офицеров.

Реальной целью уничтожения военных академий является, по всей видимости, освобождение дорогой недвижимости в центре Москвы. Это освобождение продолжается, несмотря на созданную кризисом избыточность коммерческой недвижимости и глубокий кризис этого рынка.

Следствием уничтожения значимых сегментов системы высшего военного образования будет отсутствие в армии специалистов для обслуживания сложных систем оружия (тех же самых межконтинентальных баллистических ракет) уже до того, как эти системы выйдут из строя из-за естественного физического износа. Таким образом, ликвидация военных академий безо всяких договоров СНВ-3 обеспечивает опережающее и, самое главное, комплексное разоружение России. Разумеется, одностороннее.

Михаил Делягин — директор Института проблем глобализации, д.э.н.