Экономика экологической катастрофы

В Челябинской области не смолкают споры по поводу строительства Томинского горно-обогатительного комбината (ГОК). Несмотря на многочисленные протесты экологов и горожан, Русская медная компания (РМК) продолжает настаивать на сооружении комбината.

«СП» уже подробно писала, к каким экологическим последствиям может привести работа Томинского ГОК. Среди самых больших угроз — возможное обрушение хвостохранилища, где будут находиться отходы производства. Тогда техническая вода с остатками переработки может попасть в единственный для миллионного Челябинска источник питьевой воды — Шершнёвское водохранилище. Самое плохое, что подобное происшествие уже было. На схожем предприятии — Михеевском ГОК, который тоже принадлежит Русской медной компании, — в 2013 году был прорыв дамбы. Тогда затопило несколько сел Варненского района области.

Но даже если катастрофы не случится, вокруг Томинского ГОК большие территории могут стать непригодными для жизни и сельского хозяйства.

С другой стороны, везде сохранить девственную природу сегодня вряд ли возможно. Промышленность — это всегда ухудшение экологической обстановки и риски аварий. Один из главных аргументов Русской медной компании за строительство Томинского ГОК — создание новых рабочих мест и большие налоговые отчисления в бюджет.

Как сообщается на сайте РМК, «Проект строительства горно-обогатительного комбината „Томинский“ — проект федерального значения, самый крупный горно-обогатительный комбинат (производительность — до 28 млн. тонн руды в год), который будет построен „с нуля“ на территории постсоветского пространства». Объем инвестиций в проект должен составить около 55 млрд. рублей, сумма предполагаемых налоговых отчислений за всё время работы комбината — около 80,9 млрд. рублей. Помимо этого, более тысячи человек получат работу.

Но, как известно, цифры могут быть лукавыми. Они могут поражать масштабами замысла, но в то же время скрывать часть правды. «СП» решила разобраться, насколько аргумент Русской медной компании об экономической пользе строительства Томинского ГОК действительно «железобетонный».

— Экономическая модель проекта на самом деле просчитана недостаточно, — считает челябинский экономист Владимир Гаврилов.

— Даже эксперты в Москве, проверявшие экономическое обоснование проекта Томинского ГОК, и подписавшие документ под названием «Протокол заседания Государственной комиссии по утверждению заключений государственной экспертизы запасов твёрдых полезных ископаемых Федерального агентства по недропользованию № 4298 от 28.08.2015» написали: «Результаты расчётов свидетельствуют о том, что данный инвестиционный проект можно охарактеризовать как проект со значительной долей риска и требующий вовлечения больших объёмов первоначальных капитальных вложений при большом сроке окупаемости».

Не стоит забывать, что руды Томинского месторождения — самые «бедные» в России. В протоколе сказано, что «принят показатель содержания меди в руде 0,3%». Это при том, что среднее содержание меди в месторождениях, стоящих сегодня на госбалансе в России — 1,1%.

И самое интересное, что медь Томинского месторождения не нужна на рынке уже сейчас. По данным отраслевых экспертов, две трети российской меди сегодня поставляются за рубеж, так как её в России некому потреблять.

Согласно «Стратегии развития цветной металлургии России», на госбалансе на начало этого года были 154 средних, крупных и крупнейших месторождения меди. При этом активная добыча ведётся только на 37 месторождениях. Мало того, только на Урале в ближайшие два года запускаются десять месторождений с содержанием меди в руде 1,1%.

Сроки реализации проекта Русской медной компании в Томино зеркально совпадают со сроками выхода на проектную мощность (2020 — 23 годы) нового безусловного лидера медной отрасли России — Краснокаменского комбината в Забайкалье. Сырьём для него послужат два крупнейших месторождения мирового значения: Удоканское и Быстринское.

Мы провели предварительный расчет экономической рентабельности Томинского ГОК. Так вот, получилось, что ожидаемый экономический ущерб от 25-летней деятельности ГОК составляет более 675,8 млрд. рублей. Сюда входят ущерб по стоимости садовых участков и участков, отданных под индивидуальное жилищное строительство (190,3 млрд. рублей), потери по валовому региональному продукту, который вносят садоводы Челябинской агломерации в общий ВРП области — за 1 год 5,3 млрд., за 25 лет — 132,5 млрд. рублей, ущерб по стоимости земель сельскохозяйственного назначения составит 3,6 млрд., а ущерб в результате потери стоимости жилой недвижимости только в Челябинске (без учёта жилой недвижимости в других населённых пунктах агломерации) — 349,4 млрд. рублей.

Остальные виды ущерба попросту не поддаются оценке, но они непременно будут. Это от недополученного объёма товарной продукции животноводства и растениеводства, который будет утрачен навсегда. Это от утраты пяти памятников природы и двух государственных природных заказников, находящихся на территории Челябинской агломерации. Будет ущерб и от потери стоимости водных надземных и подземных источников, включая Шершнёвское водохранилище.

«СП»: — В Русской медной компании утверждают, что строительство комбината позволит создать тысячи рабочих мест и перечислить десятки миллиардов рублей в бюджет в качестве налогов. Насколько обоснованы эти прогнозы?

— Из 1200 рабочих мест на Томинском ГОК работу получат не более 450 местных жителей. В основном, как и на Михеевском ГОК, работу получат «вахтовики» из Средней Азии. РМК почти 90% от всего объёма произведённой продукции в России поставляет за рубеж (в основном, в Китай и страны арабского Востока) без переработки в продукцию высоких переделов. Соответственно, мультпликативный эффект от создания одного рабочего места на Томинском ГОК будет невелик, около двух-трех. Неужели эти 3−3,5 тысячи рабочих мест снимут проблему с занятостью в Челябинской области? Ведь, если вспомнить, сколько потеряно было рабочих мест в одном молочном животноводстве за 25 лет «реформ», то волосы дыбом встанут — 74 тысячи! Вот где надо создавать новые рабочие места.

Теперь о «несметных налогах», которые обещает РМК от работы Томинского ГОК. Если предприятие работает по схеме «сырьевого придатка» для зарубежных комбинатов, то и налогов много оно сгенерировать не способно в принципе. И, действительно, согласно «Протоколу заседания Государственной комиссии по утверждению заключений государственной экспертизы запасов твёрдых полезных ископаемых Федерального агентства по недропользованию № 4298 от 28.08.2015», общая бюджетная эффективность проекта за 25 лет составляет всего 45,4 млрд. рублей. Это по 1,8 млрд. в год. Для сравнения: один только пивной завод в Челябинске, который закрыли, давал поступлений в сумме 4,4 млрд. рублей в год. Да что там говорить, пять сельхозкооперативов дают сегодня в год столько же поступлений, сколько ожидается от Томинского ГОК.

Но даже этих поступлений бюджет может не получить. Расчет делался, исходя из цены на медь не ниже 6000 долларов за тонну. Но в июне 2016 года цена за тонну была около 4700 долларов. Замечу, что выручка группы формируется на 90% от экспорта, и основная сумма расходов по выплате кредитов так же исчисляется в валюте.

«СП»: — Уже работает Михеевский ГОК. Довольны ли рабочие там?

— Довольны ли рабочие Михеевского ГОК своей работой и заработной платой, лучше, конечно, спросить у них самих. Мы будем говорить о том, что нам точно известно. То, что строительство Михеевского ГОК «дало мощный подъём в социальной сфере Варненского района», как нам вещают некоторые СМИ, — мягко говоря, не соответствует действительности. Из 1100 рабочих мест на Михеевском ГОК лишь около 450 отданы местным жителям из Челябинской области. Средняя заработная плата на предприятии составляет около 40 тысяч рублей. Но это учитывая зарплаты руководителей всех уровней, оклады которых начинаются от 45 тысяч и доходят до сотен тысяч рублей. Заработная плата наших работников, которые живут в области, составляет не более 23−27 тысяч в месяц. Прямо скажем, не очень-то много. То, что рабочие с Михеевского ГОК не «катаются как сыр в масле», подтверждает и картина с жильём в Варне. Местные строительные компании понастроили перед запуском Михеевского ГОК немало многоэтажных домов. Большая часть квартир в них не распродана до сих пор. Ведь большинство рабочих — гастарбайтеры из Средней Азии. Они здесь живут во «временном» жилье, и большую часть зарплаты отправляют своим семьям. А наши работники не могут себе позволить купить эти квартиры даже в кредит.

«СП»: — Русской медной компании принадлежит несколько предприятий в Челябинской области. Сколько получают рабочие, какая обстановка в близлежащих населенных пунктах?

— РМК принадлежит пять предприятий в Челябинской области. Головными являются ЗАО «Кыштымский медеэлектролитный завод», который ещё 15 лет назад был лучшим предприятием в медной отрасли России, и ЗАО «Карабашмедь», расположенное в самом грязном городе планеты по данным ЮНЕСКО — в Карабаше. РМК получило контроль над этими предприятиями в 2005 году.

Рабочие получают там столько же, сколько и рабочие других предприятий РМК в области: 23−27 тысяч рублей. На эти деньги сложно прокормить семью в нашей области. В 2005—2006 году были сокращены 30% работников в Кыштыме. И далее сокращения продолжились. При новых хозяевах прекратило существование одно из лучших агрохозяйств области, работавшее для ЗАО «КМЭЗ» — агрофирма «Элита». Про состояние дел в Карабаше можно сказать так: предприятие наращивает объёмы выплавки черновой меди при неработающих толком очистных сооружениях. Едкий сернистый дым продолжает душить город и всю округу. Но город и горожане от этого богаче не становятся, ведь по официальной отчётности предприятие терпит убытки (по итогам 2014 года убыток до уплаты налогов у ЗАО «Карабашмедь» составлял 3 млрд. 462 млн. рублей). Посмотрите документальный фильм М. Миро «Человек из меди» (многократный призёр европейских кинофестивалей), и у вас отпадут все сомнения. Серные «газовые хвосты» из Карабаша уже «достают» до Челябинска.

Имеющаяся техногенная нагрузка уже многократно превышает допустимые возможности Челябинской агломерации с населением в 1,6 млн. человек. Как могут жить люди в такой обстановке? У нас люди не живут, а скорее, борются за выживание.