Только Орешкин верит в рост российской экономики

9 апреля Министерство экономического развития опубликовало обновленный прогноз социально-экономического развития на 2019−2024 годы. Главные изменения коснулись среднегодового курса рубля, который был понижен с 63,9 до 65,1 руб. за доллар. Кроме того, был понижен прогноз по динамике инвестиций — всего 3,1% вместо ожидаемых 3,4%. В прошлом году, для сравнения, уровень инвестиций составил 4,3%, в следующем ожидается 7%.

Как предположило издание «Коммерсант», более слабый курс в новом прогнозе нужен для увеличения прогноза экспорта, компенсирующего незначительное ухудшение прогноза промпроизводства (до 2,3% с 2,4%) и заметное снижение прогноза роста реальных зарплат (до 1,1% с 1,4% при снижении ожидаемой инфляции).

Что касается оценок роста экономики, они остались прежними — 1,3% в текущем году, 2% - в 2020-м и 3,3% к 2024-му.

«Прогноз предполагает достижение национальных целей развития и ключевых целевых показателей национальных проектов, установленных Указом Президента № 204. В середине года после подведения итогов первого года реализации национальных проектов и оценки динамики движения по национальным целям развития траектории по ключевым показателям будут уточнены», — сказано в документе.

Глава ведомства Максим Орешкин ожидает, что уже в августе удастся пересмотреть прогноз в большую сторону. Поясняется такой оптимизм будущим освоением средств, выделенных на нацпроекты, показателями ВВП за январь-февраль (1,1%), которые оказались немного выше ожиданий, а также «перспективами участия в ускорении экономики силовых органов».

И это при том, что МВФ в тот же день ухудшил макропрогноз по развитию мировой экономики с 3,6% до 3,3% в 2019 году, пояснив это циклическим снижением темпов роста в развитых странах.

Первый зампред ЦБ Ксения Юдаева также предположила, что темпы роста экономики могут оказаться выше заявленных.

«Замедление роста в первом квартале, скорее всего, не было настолько существенным. Вышел PMI достаточно хороший, опубликовал Гайдаровский институт свои конъюнктурные опросы. Есть сигналы к тому, что ситуация в экономике достаточно устойчиво развивается. Темпы роста могут оказаться выше прогноза», — сказала она.

Первый вице-премьер, министр финансов Антон Силуанов также выразил надежду на то, что мы, хотя и «долго запрягаем», во второй половине года «быстро поедем» благодаря нацпроектам. В текущем году на них из бюджета должно быть потрачено 1,7 трлн руб.

Впрочем, опрошенные «СП» экономисты к прогнозам правительства относятся осторожно. При снижении роста зарплат и инвестиций обеспечить ускорение темпов роста экономики будет, мягко говоря, очень непросто.

— Шансы на ускорение темпов роста экономики есть, но баланс между этими шансами и рисками достаточно неустойчивый, — говорит ведущий эксперт Центра политических технологий Никита Масленников. — Об улучшении прогноза заявлял не только Максим Орешкин, вчера на конференции ВШЭ об этом говорили и Ксения Юдаева, и Антон Силуанов.

Да и оценки международных экономических организаций тоже несколько выше нашего прогноза. Вчера была опубликована обновленная версия оценок МВФ, она оставила нам те же 1,6%, которые предполагались еще в январе. ЕБРР прогнозирует нам 1,5%, почти столько же дает Всемирный банк — 1,4%, ОЭСР оценивает наш рост в 1,5%. А прогнозный интервал ЦБ составляет 1,2−1,7%. Так что ситуация может развиваться именно в этом интервале.

Хотя стоит отметить, что консенсус-прогноз российских аналитиков достаточно консервативный. Он был пересмотрен в начале апреля в сторону повышения, но все равно составляет скромные 1,2%. Чтобы понять, почему, стоит обратить внимание на то, с чем связаны надежды правительства.

«СП»: — С чем же?

— Во-первых, это начало масштабного финансирования национальных проектов. Оно действительно может подтолкнуть экономику к росту, но чтобы все это быстро не угасло, как сноп соломы, необходимо параллельное ускорение частных инвестиций. Можно вспомнить, что президент поручил до 1 июля обеспечить внесение и принятие Госдумой закона о защите капиталовложений. В случае его реализации он может запустить несколько частных инвестиционных проектов. Это может обеспечить небольшой прирост ВВП.

Тем более что есть некие обнадеживающие результаты в связи с реакцией экономики и адаптации населения к повышению НДС. Хотя вторичные эффекты еще возможны, пик уже пройден. В марте инфляция составила всего 0,3%, и есть ощущение, что в апреле она покажет снижение до 5,1−5,2% среднегодовых.

Это дает основания для смягчения политики Центрального банка. Не исключаю, что к концу года ЦБ может даже понизить ключевую ставку на 0,25%, что даст возможность предприятиям занимать больше денег и быстрее развиваться.

Так что, шансы на небольшое ускорение темпов роста экономки есть, но есть и риски, которые могут этому помешать.

«СП»: — Что это за риски?

— Во-первых, у нас сохраняется слабость внутреннего спроса. Очень настораживающий момент в обновленном прогнозе заключается в том, что снижен прогноз по темпам роста реальных заработных плат. Если раньше он находился на уровне 1,4%, то новая версия исходит из того, что это будет всего 1,1%. Значит, потребительский спрос не сможет быть драйвером роста экономики. Вся надежда на инвестиции, но их скорость будет зависеть от реализации нацпроектов, а этот процесс может затянуться.

Во-вторых, есть риск замедления глобальной экономики. Прогноз МВФ в апреле был понижен сразу на 0,4% до 3,3%. Это самый слабый показатель роста за последнее десятилетие. Ощущения, что глобальная экономика под конец года ускорится, остаются, но баланс рисков указывает на то, что продолжение замедления все более вероятно. А это будет означать снижение спроса на основную статью нашего экспорта — жидкий углеводород. Если газ еще не так зависит от этого, то снижение темпов роста мировой экономики сразу отразится на ценах и спросе на нефть и, соответственно, на нашем экспорте.

Еще один риск — это замедление инвестиций. Даже того уровня, что был в прошлые годы, явно не достаточно для нашей экономики, но МЭР в своем новом макропрогнозе понизил оценки по этому показателю на всю пятилетку. Не совсем понятно, почему это произошло. Мы с одной стороны предсказываем рост благодаря нацпроектам, а с другой, сами в него не верим? Тут нужно дождаться августовского прогноза, чтобы получить какое-то разъяснение от ведомства.

Пока же с этими цифрами можно сказать, что небольшое ускорение в этом году все-таки возможно, если не вмешаются риски, о которых я говорил. 2% в 2020 году тоже не исключены. Но что касается дальнейшего роста в 3% и выше — тут нет никаких гарантий. Все будет зависеть от того, насколько успешно удастся реализовывать национальные проекты и привлекать инвестиции.

— Пока особых оснований для ускорения я не вижу, — признает главный экономист Фонда экономических исследований «Центр развития» НИУ ВШЭ Валерий Миронов. — Снижается прогноз по инвестициям, и с этим можно согласиться. Инвестиции, как правило, это следствие экономического роста. То есть сначала должен начаться рост ВВП за счет других факторов, а потом предприятия станут тратить деньги и вкладывать в долгую, видя что рост идет. Пока роста нет, сами по себе вложения его вытащить не могут. Поэтому в МЭР и снизили прогноз, который выглядел не реалистично.

Они также снизили прогноз по росту зарплат, что тоже верно. В условиях стагнации предприятия стремятся экономить на трудовых издержках. Они хотят, чтобы рост зарплат шел вровень с ростом выпуска, чтобы доля оплаты труда не съедала часть прибыли компании.

Но тогда не понятно, за счет чего увеличится рост ВВП, если такие компоненты, как реальные доходы и инвестиции снижаются. Получается, что либо за счет государственного спроса, либо за счет роста экспорта.

Но в условиях, когда государство стремится поддерживать сбалансированный бюджет, госспрос не может быть постоянным источником роста. Мы гордимся тем, что у нас низкий долг и макроэкономическая стабильность, поэтому наращивать расходы никто не будет.

Остается увеличение экспортного спроса на наши товары, но это большой вопрос. Хотя экспорт действительно мог бы стать драйвером роста. Когда внутренний рынок стагнирует, мировой рынок, который растет темпами выше 3%, может стать каналом, позволяющим нам захватить часть внешнего спроса и напитать экономику.

«СП»: — А почему увеличение экспорта под вопросом?

— Я не вижу дополнительных шагов для увеличения экспорта. Не создаются интерактивные системы диагностики конкурентоспособности и эффективности экспорта. На первом плане среди нацпроектов совершенно другие темы. Рост экспорта там находится на десятом месте. На первом — стимулирование строительства дорог, эффективность расходов по которым трудно контролировать, социальные вопросы и так далее.

Нужно менять приоритеты в нацпроектах. Если основные ресурсы будут направлены на поддержку экспортных компаний, на стимулирование секторов экономики, которые могут стать драйверами роста за счет встраивание в глобальные цепочки, если программа экспортной экспансии появится, я поверю в ускорение роста экономики. Но сейчас я в него не верю.

Новости России: Россияне стали реже разводиться