Пенсионная реформа-2: Власть должна понять, что воровство на доверии еще раз не сработает

В России для развития накопительных систем есть серьезное препятствие — низкие доходы населения. Об этом заявила директор Института социальной политики Высшей школы экономики Лилия Овчарова.

По данным Росстата, в 2018 году почти половине сограждан хватало денег лишь на еду и одежду. На сбережения же россияне направляют все меньше. Так, за первое полугодие 2018-го, по оценке РАНХиГС, они отложили лишь 5,9% своих денежных доходов — минимум за последние 15 лет.

Мешает копить и недоверие, предупреждает Овчарова: решение человека отказаться от покупки сейчас ради пенсии через 20−30 лет — это вопрос доверия государству. А когда оно периодически забывает все, что обещало, доверию это не способствует.

По мнению экспертов ВШЭ, власти должны развивать накопительную систему с элементами государственного софинансирования, поскольку большинству населения РФ самостоятельные накопления недоступны. Образцом при этом могут служить Словакия, Чехия и Новая Зеландия.

Так, в Словакии, по прогнозам Еврокомиссии, к 2060 году пенсионные расходы будут самыми большими по отношению к ВВП, а пенсии — самыми низкими в ЕС. Чтобы изменить ситуацию, в 2015 году правительство страны отменило минимальный срок накоплений в 10 лет и разрешила их наследование, а также временно открыла вход в накопительную часть для всех — ранее выбор нужно было сделать до 35 лет.

В Чехии государственное софинансирование добровольных накоплений позволило сделать их массовыми: в них участвуют 4,9 млн. работников против 80 000 выбравших накопительный взнос в госсистеме.

В Новой Зеландии до запуска программы KiwiSaver в 2007 году, основанной на автоматическом подключении работающих и госсубсидиях, в добровольных накоплениях участвовало менее 10% граждан трудоспособного возраста, а к 2010 году — уже 55%.

Правда в России, по мнению наших финансовых властей, подвигнуть людей копить непросто. Помимо низких доходов, вызов пенсионной системе будущего бросает изменение поведения молодых поколений.

Большинство так называемых миллениалов (люди, родившиеся в 1980—2000 гг.) при формировании накоплений не склонны думать о будущем, считают аналитики. В среднесрочной перспективе это может подрывать устойчивость существующей модели пенсионной системы.

Проблема и в том, что за последние 30 лет демографическая ситуация повсюду в мире кардинально изменилась. Продолжительность жизни выросла, рождаемость упала, как и число работающих людей, способных обеспечивать пенсионеров. По подсчетам Deutsche Bank, людей старше 65 лет впервые стало в мире больше, чем пятилетних детей. К концу века количество первых увеличится почти в пять раз, а вторых — почти не изменится, прогнозируют аналитики банка.

В России за 27 лет к 2018 году число пенсионеров выросло с 34 млн. до 43,5 млн. человек. А число работающих, в расчете на одного пенсионера, сократилось — с 2,2 до 1,78. К 2036 году пенсионеров будет столько же, сколько работающих, прогнозирует Росстат. Это значит, что работнику придется обеспечивать не только себя и свою семью, но и еще одного пенсионера.

Возможна ли вообще в таких условиях эффективная пенсионная система?

— То, что в мире становится больше пожилых, а число работающих плательщиков уменьшается — проблема искусственная, — уверен президент Союза предпринимателей и арендаторов России Андрей Бунич. — Якобы поэтому невозможно платить достойные пенсии. Здесь ошибочен начальный постулат о том, что баланс в солидарной системе зависит от количества плательщиков. На деле, действует еще фактор технологический — увеличение производительности труда, и сокращение в целом потребности в рабочей силе.

Это во времена Карла Маркса считалось, что рабочую силу надо эксплуатировать, и что она чрезвычайно ценна. Именно из марксовской логики вытекает вся идея солидарной пенсионной системы.

Но у самого же Маркса, замечу, есть закон о тенденции средней нормы прибыли к понижению — на чем и основано противоречие между первым и третьим томом «Капитала». Маркс объясняет, что увеличение основного капитала фактически уменьшает прибыль капиталиста, и тем не менее является тенденцией. И что уже не нужно никого эксплуатировать, когда работают машины и оборудование.

Вот и нынешние рассуждения о зависимости пенсионной системы от числа работников не гармонируют с исследованиями, что грядет автоматизация, роботизация и цифровизация, и что работников потребуется меньше.

Экономике будущего много работников не нужно. А наши финансовые власти обсуждают как ключевую проблему, что, наоборот, работников станет меньше, и потому они не могут платить пенсии тем, кто не работает.

Очевидно, что здесь что-то не так: одно не стыкуется с другим.

Приведу всего один пример. В Америке в начале века в сельском хозяйстве работала чуть ли не половина населения. Сейчас — всего 2%. И эти 2% обеспечивают продуктами не только США, но еще и поставляют продукцию на экспорт.

Как так получается? Людей стало работать в американском агропроме в десятки раз меньше, а есть все стали лучше и больше за 100 последних лет. Выходит, в экономике действуют и другие факторы, помимо числа работников, и их необходимо учесть.

«СП»: — Как выглядит пенсионная проблема с учетом грядущих технологических изменений?

— В будущем, очевидно, значительно меньшее число работников будет производить больше продукции, чем сегодня. И что, роботы должны тогда платить отчисления в Пенсионный фонд? Нет, конечно!

С меньшим количеством работников можно будет производить больший объем добавленной стоимости — больше товаров и услуг. При этом, в точности по Марксу, норма прибыли будет уменьшаться. Но она на количество производимых благ не влияет — у общества этих благ будет больше.

Вывод прост: все рассуждения о пенсионных системах без учета технологического фактора — нелепы.

«СП»: — В России возможна накопительная пенсионная система?

— У нас накопительные системы обрушены, и, на мой взгляд, не могут быть реанимированы. Не только потому, что люди бедны — хотя это, конечно, так: более 80% населения не в состоянии ничего откладывать. Главная проблема — это подрыв в России доверия к финансовым институтам, и в целом к государству как к институту, обеспечивающему благосостояние людей.

Наши сограждане не верят финансовой системе. Они видят, что многие НПФ только-только обанкротились, помнят 1990-е и потому уверены: долгосрочные вложения — дело заведомо гиблое.

Именно отсутствие доверия — ключевая проблема нашей пенсионной системы. И это доверие в короткий срок восстановить не получится.

Поэтому, я считаю, о массовой накопительной системе в России надо просто забыть. Те, у кого есть средства, и сегодня имеют инструменты для долгосрочных вложений: они могут пользоваться услугами банков, финансовых компаний, корпоративных пенсионных фондов, доверие к которым не подорвано. Наконец, они могут вкладывать в недвижимость или покупать акции. Но и эти люди совершенно точно не поверят в новую пенсионную накопительную систему.

Так что, на мой взгляд, выхода нет: государство в ближайшем будущем никак не сможет убедить людей больше ему отдавать, делая добровольные накопительные отчисления.

«СП»: — Что Кремлю делать в такой ситуации?

— Остается только простая солидарная система. С тем расчетом, что благодаря активной экономической политике и экономическому росту произойдет технологическое обновление. То есть, в будущем в России резко вырастет производительность труда, и масса добавленной стоимости увеличится, несмотря на сокращение числа работающих. Таким образом, общество будет выходить на новое равновесие.

Словом, ключ к нормальному пенсионному обеспечению — в политике стимулирования экономического роста, инвестиций в научно-технический прогресс и развитие предпринимательства. Если это будет сделано, солидарная система сможет нормально существовать: даже небольшое число работников смогут создавать достаточное количество товаров и услуг, чтобы обеспечивать всех пенсионеров. И никакой накопительной системы не понадобится.

Новости России: В России впервые за два года отмечено снижение цен