«Кодекс Грефа» оказался хуже короеда

Жители Карелии боятся спугнуть свое счастье. Всю эту неделю, с того дня, как узнали, что президент РФ Владимир Путин планирует ввести в скором времени полный запрет на вывоз из страны необработанных лесоматериалов, они «держат кулаки», чтобы все так и было. Ведь ещё несколько лет такого же, как сейчас безобразия, и их Лесная республика может остаться без леса. Как мантру повторяют в эти дни, только бы до конца довел свое нынешнее обещание Владимир Путин, под личный контроль взял реализацию поручений!

Поручения, касающиеся лесозаготовок в стране, глава государства дал чиновникам на уходящей неделе после обсуждения давно наболевшей проблемы незаконной вырубки деревьев в стране. «СП» писала об этом.

Напомним, на совещании по вопросам развития и декриминализации лесного комплекса России президент РФ потребовал ввести с января 2022 года «полный запрет на вывоз за рубеж необработанных или грубо, только для вида обработанных лесоматериалов хвойных и ценных лиственных пород». Посетовав при этом, что «много раз уже об этом говорим», а толку, мол, мало. Потому происходящее в настоящее время в этой сфере, по образному выражению В. В. Путина, «вообще ни в какие ворота не лезет».

С последним не поспоришь. Особенно, когда речь идет о Карелии. Практически бесконтрольная вырубка деревьев поставлена там на поток с 1990-х годов. Но даже в то лихое время здесь не было такого беспредела в лесном хозяйстве, как теперь. Одна из главных тому причин в том, что заготовка и продажа древесины стали в последние два десятилетия для населения региона едва ли не единственным способом заработать на жизнь. А лесопромышленный комплекс, успешно развивавшийся в годы СССР, после развала Союза заметно «сдал». Вот народ и взялся промышлять сам.

По данным республиканского министерства природных ресурсов и экологии, в одном только 2018-м году (за 2019-й сведений найти не удалось) здесь было заготовлено порядка 7 млн. «кубов» леса, из них противозаконная вырубка составила 9390 кубометров. Ущерб государству — 160 миллионов рублей. (Что, замечу, на фоне общероссийской статистики мизер — это к вопросу о масштабах проблемы в целом).

Будучи в 2014-м году в командировке в РК, корреспондент «СП» побывала в нескольких её районах. В том числе, в Костомукше. Известен этот город своим горно-обогатительным комбинатом. Для его обслуживания когда-то и строился. Славился хвойными лесами вокруг. Они считались заповедными. Но уже тогда, шесть лет назад, пробираясь по грунтовкам в окрестные села, менее людные, чем прежде, но ещё обитаемые, заметны были среди деревьев многочисленные проплешины от вырубок явно не промышленных.

— А сейчас вокруг нашей Костомукши лесов почти не осталось, так, рощицы, и то не везде, — рассказывал мне минувшим летом строитель Андрей, приехавший строить дом на даче знакомого. Строил он его из дорогущего кругляка, который хозяева закупили в Карелии («Там — лучший!»). — Почти всю необработанную древесину вывозят у нас в Финляндию, где к числу покупателей присоединяются, как правило, ещё немцы и датчане. Я со старшим братом не один год крутил баранку лесовозов, знаю всю эту кухню. В последнее время поток машин к границе заметно вырос.

Граница, к слову, там рядом. Так что транспортные расходы не обременительны. Но леса редеют не только близ российско-финской границы.

 — С некоторых пор оживился Сегежский ЦБК, некогда флагман целлюлозно-бумажной отрасли СССР. Теперь это акционерное общество, — говорит Анатолий Цветов, политолог из Петрозаводска. — Леса требуется комбинату все больше и больше. С одной стороны, это, конечно, хорошо — появились рабочие места, в районе несколько оживилась жизнь, до этого много лет «катившаяся под откос».

С другой — по некоторым сведениям, те вырубки, которые делаются в интересах предприятия, не всегда, скажем так, обоснованы. Но об этом стараются не говорить. Видимо, есть какой-то заказ на молчание, в том числе, в СМИ. Что вряд ли оправдано при той остроте проблемы, что стоит сейчас у нас с лесозаготовками.

Между тем в республиканском министерстве природы и экологии заявляют, что проблема незаконных рубок не является глобальной для Карелии. Если верить чиновникам, республику покидает лишь 20% процентов заготовленной древесины, из которых хвойные породы — основное богатство края — составляют лишь 7%. Все остальное перерабатывается, утверждают они, на нашей территории.

«Ну, или в документах так подается, — отвечают на это люди знающие. — Бумажка с печатью в России всегда была главным аргументом».

В самом Минприроды РК, куда я позвонила в надежде на комментарий, разговаривать со мной отказались, сославшись на запрет руководства общаться с журналистами. А само руководство на связь вообще не вышло.

По данным местных СМИ со ссылкой все на тот же минприроды, гонят из Карелии за рубеж якобы только 20% заготовленной древесины. Где же, интересно, остальные 80%, если четыре ведущих карельских предприятия отрасли (сегежский и кондопожский ЦБК, «Сегежская упаковка» и питкярантская компания «РК-Гранд»), получают лишь 2 млн. кубометров вместо необходимых им 4 млн. И если лесовозы везут лес не из Карелии, а в Карелию, как говорят официальные лица, тогда почему не довозят? Или тезис о «дефиците для своих» не более чем маскировка «левых» продаж?..

Как в реальности обстоят дела с вырубками можно понять на примере даже одного района — Пряжинского. О ситуации там ваш корреспондент расспросила Светлану Всеволодову, жительницу Эссойльского сельского поселения. Большая часть жизни Светланы Николаевны прошла здесь. Работала учителем, избиралась народным депутатом, возглавляла местный Дом культуры.

— После того, как двадцать лет назад закрылся Шуйско-Виданский ЦБК, богатый, охватывавший весь наш район, народ поразъехался, в основном поближе к Петербургу и Москве, — говорит она. — Оставшиеся жители, а это менее половины населения района в советские годы, выживают с трудом. Некоторые поселки и вовсе опустели — нет работы. Но есть пока ещё лес. Особо прыткие сумели в свое время получить «под шумок» делянки в частную собственность, кто-то и не одну. За минувшие годы от этих делянок остались одни проплешины. Пойдешь в лес за грибами — ягодами, нашими кормильцами, а деревьев-то реденькие рядки… Браконьерство процветает. Много «черных» вырубщиков, игнорирующих запреты. Сами вывозят и продают.

«СП»: — Лесничих у вас что ли нет?

— Есть, но на весь район их хронически не хватает. Несколько лет назад штаты лесников сократили, оставшимся урезали зарплату, вот и результат… Да и что лесничие могут в нынешней ситуации? Находят незаконные рубки, фиксируют, пишут заявления в прокуратуру. Но чтобы наказать виновных их сначала нужно найти. За последние лет десять нашли пару-другую браконьеров, не больше. Оштрафовали на несколько десятков рублей…

«СП»: — Как думаете, Светлана Николаевна, поручение президента РФ Путина изменит ситуацию с лесозаготовками и лесами в стране в лучшую сторону?

 — Честно сказать, я сильно удивилась тому, что Владимир Путин вспомнил о лесах России. Давно надо было это сделать! Будет ли толк? Не знаю. У нас ведь пока царь ножкой не топнет да на слуг не прикрикнет, дело с места не сдвинется. «Топать» ему, думаю, в данном случае придется часто.

Не менее острая и проблема восстановления лесного богатства. По мнению специалистов Института леса Карельского центра РАН, принятый в конце 2010-х годов новый Лесной комплекс (Минэкономразвития РФ руководил в то время нынешний рулевой новоявленного «Сбера» Герман Греф), помогает не сохранять, а уничтожать лес. Как сказал «СП» ведущий научный сотрудник данного Института Владимир Ананьев, положения, прописанные в «кодексе Грефа», создавались, похоже, в сильной спешке и с явным недопониманием темы. Касается это и требований к рубкам, и правил восстановления посадок.

С коллегами из соседней республики согласен Андрей Селиховкин, доктор наук, профессор, заведующий кафедрой Петербургского лесотехнического университета.

— В Карелию езжу регулярно — в научные экспедиции и просто потому, что очень люблю этот красивый край, — признался вашему корреспонденту Андрей Витимович. — Недавно в очередной раз побывал там в командировке. С тревогой констатировал: вырубки восстанавливаются плохо. В том числе, санитарные, необходимые для оздоровления лесного пространства.

Есть такие процедуры, которыми надо заниматься год и более, только тогда от них будет эффект. Но в некоторых районах не занимаются вообще. Или начинают уже после того, как, например, короеды сделали свое черное дело, все, что хотели, поели и улетели. То есть, когда лечение бесполезно. Есть примеры, когда «лечат» лес сжиганием больных веток, повреждая надпочвенный слой. Это недопустимо!

«СП»: — Верно ли, что действующий Лесной кодекс настолько несовершенен, чтобы не сказать, не профессионален, что только вредит делу?

 — Многие мои коллеги вспоминают в связи с ним прежний, советский. Мое мнение: тот тоже был не идеален, слишком громоздкий, но при этом эффективный. Скажем, санрубки выполнялись грамотно. Систематически и продумано велось восстановление плановых вырубок. Браконьерские? Случались и тогда, но не в нынешних масштабах. В общем, сравнение точно не в пользу нынешних порядков.