«Ангидрид твою перекись марганца!»: России остро не хватает стратегически важного минерального сырья

На заре «лихих девяностых», когда на прилавках магазинов не было ничего, кроме гласности, в народе появился характерный анекдот: К мужчине, который на Красной площади громко возмущался, что либералы довели страну до того, что в ней нет ни колбасы, ни хлеба, ни молока, подошел «товарищ из органов» и попросил вести себя прилично. «Раньше вас за такие слова вообще бы расстреляли», — напомнил мужчине силовик, на что тот отреагировал фразой: «Дожили! Даже в КГБ патроны кончились».

Именно этот трагикомичный сюжет приходит на ум при знакомстве с очередным отчетом российской Счетной палаты с длинным названием «Оценка эффективности управления государственным фондом недр в 2018—2019 годах и истекшем периоде 2020 года в целях устойчивого обеспечения базовых отраслей экономики страны видами минерального сырья, ресурсы которых недостаточны и обеспечиваются в том числе за счет импорта».

В нем ведомство приходит к неутешительному выводу: управление государственном фондом недр недостаточно эффективно, а отсутствие комплекса мер по импортозамещению дефицитных стратегических видов минерального сырья создает риски для национальной безопасности страны в условиях неопределенности внешнеполитической ситуации.

Говоря более конкретным языком, Счетная палата зафиксировала, во-первых, то, что геологоразведочные работы не проводятся в отношении более 86% видов твердых полезных ископаемых, в том числе по 12 видам из 29 импортируемых.

Во-вторых, то, что мероприятия, разработанные Минпромторгом по импортозамещению этого сырья, неэффективны, поскольку реальных механизмов привлечения инвестиций и источников финансирования не содержат.

В-третьих, более трети стратегических видов минерального сырья и более 60% дефицитных видов сырья в значительных объемах импортируются из Казахстана, Украины, Чили, Китая, Монголии, ЮАР и других стран, поэтому вероятные потрясения во внешней политике ставят страну перед угрозой ее национальной безопасности.

Потому что стратегическое и дефицитное минеральное сырье — это, на минуточку, уран, марганец, литий, хром, титан, а также нефть, газ, медь, никель, олово.

Что же получается, в России, производящей атомное оружие и гордо именуемой властями «энергетической сверхдержавой», кончается уран с литием? А как же школьные учебники по географии и парадигма о самой богатой природными полезными ископаемыми стране в мире?

— На территории нашей страны, действительно, имеются залежи элементов практически всей таблицы Менделеева, но добыть мы многое из этого, как ни парадоксально, не можем, — признал в беседе с «СП» экономист Леонид Хазанов. — У нас складывается просто аховая ситуация с редкоземельными и редкими металлами, в частности, с литием. Который вообще-то содержится в подземных водах нефтяных и алмазных месторождений, но мы литиевый концентрат предпочитаем завозить из Южной Америки. Как, например, плавиковый шпат, необходимый российской цветной металлургии, импортируем из Монголии. У нас он тоже есть, но качеством хуже. А из Южной Африки завозим марганцевый концентрат.

Также очень сложная у нас ситуация с оловом, с вольфрамом и так далее. А между тем у нас на повестке дня стоят вопросы создания новых материалов и оборудования для космической отрасли, для авиастроения и так далее. Следовательно, случись что — мы полностью зависимы от подобных поставок.

Геологоразведка, конечно, худо-бедно ведется, но в основном в старых горнопромышленных регионах вроде Забайкалья. А нам надо бы получше изучать полярный Урал, в котором выявлены богатейшие прогнозные ресурсы хрома и их необходимо переводить в категорию запасов. Нам бы надо подетальнее изучать Дальний Восток. Да и в центральной России еще толком не ясно, что может быть. Например, в одной из скважин Костромской области как-то нефть шла. Но для подобных масштабных работ выделяемого финансирования недостаточно.

«СП»: — Но почему же мы не добываем тот же литий, ведь и с алмазными, и уж тем более с нефтяными месторождениями у нас, слава богу, проблем вроде бы нет?

—  Потому что у нас такое законодательство, при котором извлекать литий из подземных вод наших месторождений — крайне затратное занятие. Потому что при этом указанные воды из категории закачиваемых обратно в недра при добыче нефти или алмазов сразу переходят в категорию промышленных вод. А при таких раскладах приходится платить водный налог по повышенным ставкам.

— С точки зрения современной экономики полное самообеспечение страны всеми видами необходимых природных ресурсов — жутко нерациональная вещь, — назвал еще одну причину нынешнего положения дел доцент РАНХиГС Сергей Хестанов. — Покупать необходимое сырье за границей банально дешевле, чем обеспечивать полный цикл его производства внутри государства, даже если это технически возможно. Да и хранение стратегических запасов тоже стоит каких-то денег.

«СП»: — Поэтому Минпромторг, к которому предъявляет претензии Счетная палата, сидит и в ус не дует по поводу организации импортозамещения стратегически важного дефицитного сырья?

— У нас все предприятия, занимающиеся тем или иным производством с использованием подобного сырья, создают подобные запасы на своих складах сами, безо всяких свистков сверху. В силу обычной человеческой рациональности. Так, в частности, поступали на закрытом нынче медном заводе на окраине Норильска, где мне довелось в свое время побывать.

«СП»: — А как насчет хотя бы организации геологоразведки, чтобы знать, где и что у нас лежит на всякий, так сказать, пожарный случай?

— Во-первых, геологоразведочные экспедиции тоже стоят приличных денег при том, что их отдача трудно прогнозируется. Так что выделять немалые средства для того, чтобы кто-то колесил по стране с плохо предсказуемыми последствиями, с точки зрения экономики также не выгодно. Да и деньги-то откуда брать на это?

Во-вторых, геологоразведкой, опять же без какого бы то ни было свистка сверху, занимаются сами предприятия, работающие с тем или иным сырьем, и достаточно активно. Причем солидно мотивируя на это собственных изыскателей, ведь еще во времена СССР геологам, открывшим то или иное месторождение, полагались очень солидные, да что там — шикарные премии.

В-третьих, даже в существующих объемах геологоразведка во многом базируется на ранее сделанных теоретических предположениях и данных прошлых экспедиций. А нужно понимать — по большому счету все, что можно было разведать в нашей стране, потенциально уже разведано во времена СССР. Тогда эта работа велась достаточно широко и активно, сначала в 30-е годы, на старте индустриализации, а затем в 70-е годы. На это тратились просто гигантские по современным меркам денежные средства.

Наглядной иллюстрацией тому, резюмировал Сергей Хестанов, является крупнейшее в мире Удоканское медное месторождение. Сейчас оно эксплуатируется в очень малых объемах, а ведь в свое время под него специально строился один из участков БАМа.

Пожалуй, после таких слов экспертов все вопросы о том, кто является настоящим патриотом своей страны и насколько «тяжелым» для современной России является советское наследие, становятся излишними, не правда ли?