Виды на урожай: Голода не будет, просто граждан испытают на ценовое «слабо»

Виды на урожай совсем никуда: здесь заливает, там все повыжгла и помешала новому севу засуха. Это игра стихии. Но есть и еще игра — в регулировщика. Не до игр только тем, кто платит по чеку в магазине.

Как прогнозируют эксперты «СовЭкона», площадь сева может уменьшиться на 0,7−1,2 млн га или примерно на 5% к прошлому году. Это произойдет на фоне неблагоприятных погодных условий и падения рентабельности сельхозпроизводителей. При этом эксперты отмечают, что в этом году в Поволжье урожайность в текущем году упала до минимальных для последних лет уровней, заметно осложнилась ситуация в растениеводстве также на Урале и в центральной части страны.

«Ожидаемое сокращение площади связано с неблагоприятными погодными условиями во второй половине лета и начале осени в Поволжье. Во многих регионах аграрии из-за засухи не решились сеять в сухую землю, — поясняют эксперты. — Дополнительный фактор — серьезное снижение рентабельности в растениеводстве на фоне стремительного роста цен на материально-технические ресурсы при искусственно заниженных пошлинами ценах на зерно».

— Здесь как в школьном учебнике: что и требовалось доказать. Государственные игры с заградительными пошлинами на экспорт и регулированием цен привели к тому, к чему и должны были привести. Производитель снижает объемы производства. Это нормальная реакция нормальных производителей, — считает директор Института аграрных исследований НИУ ВШЭ Евгения Серова. — Более того, последствия будут еще хуже, потому что на мировом рынке нельзя «мелькать». На мировой рынок надо выходить, его надо занимать и там оставаться. Если вы то пришли, то ушли — вы ненадежный партнер. Понимаете, партнерские отношения на мировом рынке строятся долго и упорно, это сложная работа. А российское правительство все время вставляет палки в колеса нашим производителям: вот взяли и ввели ограничения, перечеркнув все договоренности.

Конечно, и плохая погода также повлияла, подгадила. Такое случается. Но Россия очень большая, и у нее очень приятная особенность — есть территория до Урала, и есть территория за Уралом, где сейчас Западная Сибирь стала крупным поставщиком зерна, в том числе на мировые рынки. И если все плохо до Урала, то традиционно все хорошо за Уралом. Или ровным счетом наоборот. То есть эти две части как-то все уравновешивают. Сейчас этот баланс будет нарушен, как я считаю, неправильными действиями правительства.

«СП»: — Возникновение дефицита продовольствия возможно?

— Теперь по поводу голода. Молодежь уже даже не понимает, как такое возможно. Да и многие уже забыли, что территория, называемая Российской Федерацией, во всей своей истории всегда была под угрозой голода. Ну, если не прямого голода, то продовольственного дефицита. Если не во всей стране, то в каких-то ее территориях. Северный завоз у нас все время был под угрозой, где-то еще возникали проблемы…

Но мы миновали ту стадию, когда есть риски для продовольственного обеспечения нашего населения. Чтобы мы столкнулись с голодом — надо очень хорошо постараться. Нас в этом отношении даже пандемия не взяла, в отличие от других стран. Да, возможно, мы будем меньше вывозить зерна, каким-то производителям и каким-то группам потребления будет похуже, но это не голод. Тем более, что зерно в структуре нашего продовольственного потребления занимает не так много.

Но мы сегодня еще не осознали огромную, влияющую на спрос силу — это медиа. Сегодня в газете, завтра — в куплете. Мы еще не осознали, какое консолидирующее влияние могут оказывать СМИ. Вот скажем, пекарни. Ведь это совершенно принципиально не монополизируемый сектор. И вот сидит пекарь и думает: сейчас я цену повышу, так от меня все побегут к соседу. А тут выходит какая-то газета и заявляет: все, дефицит зерна, дефицит муки, дефицит хлеба. Это же будет просто отмашка для того пекаря и для всех его коллег: можно! Пекарь понимает, что и сосед про этот «дефицит» прочитал, и теперь он тоже повысит цену.

Такое сообщение приводит к повышению цен просто потому, что любой производитель хочет повысить цену, а в сообщениях о дефиците он видит сигнал. Кто-то по глупости, по вредности, еще по какой-то причине сказал, что завтра гречка пропадет. Можете быть уверены, что завтра она пропадет. Это то, что в науке называется самооправдывающийся прогноз.

«СП»: — А бывает и наоборот. Вспомните, как в начале пандемии власти уверяли население, что не надо закупать продовольствие впрок: «Продукты никуда не денутся, всем хватит». Да, продукты никуда не делись, но они просто неимоверно возросли в цене. А доходы населения упали, а вместе с этим снизились возможности россиян приобретать эти продукты. Поэтому сейчас вопрос стоит принципиально иначе: возможен ли еще более резкий рост цен на продовольствие в связи с неурожаем нынешнего года и с сокращением посевов под урожай 2022 года из-за непогоды и пошлин?

— Цены растут. Думаю, и дальше будут расти. Наш рынок не отделен от мирового рынка. И попытки правительства как-то нас от этого изолировать — они иллюзорны. Тогда нужно просто переходить на советскую модель экономики, что в сегодняшних условиях уже невозможно. Отсоединить российский рынок от международного никак не получится. А раз нет — мы будем следовать мировым тенденциям. Мы не знаем, что дальше будет с пандемией. Надеемся, что мы из нее выходим, но цифры что-то этого не показывают…

Даже если ничего хуже не случится, я думаю, цены будут все равно расти. Тем более, что сейчас разрастается энергетический кризис, который напрямую влияет на рост цен. Самый большой ценовой всплеск был в 1973—1974 годах на волне энергетического кризиса. Потому что начинается инфляция издержек — дорожающее топливо и электроэнергия для сельского хозяйства гонят цены наверх. Поэтому будет у нас урожай или не будет — цены в любом случае будут расти. Но дефицита не будет, потому что прикрыли экспорт, и то, что не выйдет на экспорт, пойдет на внутренний рынок.

«СП»: — Но наши внутренние цены согласовываются с мировыми. И получается замкнутый круг: то, что мы сократим посевные площади, меньше произведем, и меньше поставим на мировой рынок — все это тоже отрицательно скажется на мировых же ценах, в какой-то мере толкнет их вверх?

— Это абсолютно точно. Уход России с мирового рынка уже был в 2006—2008 годах, когда крупнейшие экспортеры, включая Россию, вводили запреты на экспорт, что мгновенно подстегивало цены. Россия — большая страна, мы — прайс-мейкеры («делатели цены»), и наша внутренняя ситуация бесспорно отражается на мировом рынке. К тому же мы потеряем конкурентные преимущества уже в среднесрочной перспективе. Экспортеры, не получившие дохода из-за ограничительной политики правительства по экспорту, не сделали необходимых инвестиций. Надо было, используя высокие мировые цены, вложиться, например, в селекцию, мелиорацию и т. п. Потеряли время — это все теперь ляжет в производство.

— Низкая урожайность зерновых в этом году, высокая привлекательность внешних рынков и высокие экспортные цены приведут к однозначному росту цен на внутреннем рынке не только на продукты переработки зерна, но и на другие продукты, базовым сырьем для производства которых является зерно и зернобобовые, — считает профессор базовой кафедры торговой политики РЭУ им. Г.В. Плеханова Ибрагим Рамазанов. — Рост цен на зерно и продукты его переработки будет носить устойчивый характер как минимум до следующего сезона, который поддерживается также растущими ценами на энергоносители, удобрения и т. п.

Но умышленное сокращение посевных площадей производителями зерна по причине падения привлекательности зернового рынка из-за оградительных пошлин, используемых правительством РФ для стабилизации цен на внутреннем рынке, является маловероятным. Хотя опасения российских участников зернового рынка относительно прогноза «СовЭкон», согласно которого ожидается сокращение посевных площадей на 0,7−1,2 млн. га. из-за неблагоприятных погодных условий, которые с каждым годом становятся все менее предсказуемыми, в определенной степени оправданы. Однако пока рано считать эти обстоятельства критическими.

Сокращение посевов под озимые частично могут компенсироваться увеличением посевов весной. Кроме того, некоторое сокращение посевных площадей не означает обязательное падение урожайности и сокращение сбора зерна.

— Безусловно, рост цен на продовольствие продолжится и в 2021, и в 2022 году из-за общемировой инфляции и специфики устройства наших продовольственных рынков, — считает доцент экономического факультета РУДН Сергей Черников. — Однако надо понимать, что динамика стоимости самого зерна, овоща или фрукта влияет на этот рост в разной степени на разных рынках.

Например, именно в случае пшеницы (в отличие от того же борщевого набора) это влияние невелико. Общий ее урожай, судя по всему, будет в районе 80 млн тонн при потреблении около 60. Да, количество озимой разновидности, видимо, будет меньше, но до появления красного флажка с надписью: «Караул, дефицит!» еще очень далеко.

Проблемы с ценами на этом рынке кроются в мощном росте цен на удобрения и ГСМ, а также внутреннем конфликте экспортеров и производителей, которые традиционно осенью начинают друг друга испытывать на ценовое «слабо». Собственно, объемы выросшей пшеницы тут глубоко вторичны.