Медведев: Национализация иностранных активов компенсирует заморозку русских триллионов на Западе

Россия будет бесповоротно изымать деньги и имущество частных инвесторов из тех стран, которые не примут «национальные акты о воровстве российских активов», пообещал замглавы Совбеза РФ Дмитрий Медведев. Речь идет о золотовалютных резервах (ЗВР), замороженных на Западе.

«Их (иностранных кредитов, замороженных на счетах средств и прочих ценностей) у нас в стране, по счастливому стечению обстоятельств, как раз более чем на 300 млрд долларов. Достаточно, чтобы компенсировать украденное у России», — написал Медведев.

Это будет сделано несмотря на то, что «иностранные инвесторы не отвечают за дураков из своих правительств». Поводом для угрозы стала принятая накануне резолюция Генассамблеи ООН «о репарациях» России в пользу Украины. Медведев назвал ее «беззаконным решением».

По его словам, «англосаксы явно пытаются наскрести юридическую основу для воровства незаконно арестованных российских активов». Если это нормально, то пусть в ООН примут аналогичную резолюцию о возмещении США ущерба Корее, Вьетнаму, Ираку, Югославии и другим их жертвам.

«Резолюция ничтожна с международно-правовой точки зрения, поскольку Генеральная Ассамблея не обладает ни полномочиями, ни тем более компетенцией для решения подобных вопросов», — заявил МИД РФ. Этот вопрос лежит в компетенции Совбеза ООН, указали российские дипломаты.

Почему Кремль тянет с национализацией иностранных активов?

— Мировая практика национализации, о которой говорит Медведев, существует. Даже если нет соответствующего закона, то он принимается и добро пожаловать в новый мир, — отмечает экономист, доцент РЭУ им. Плеханова Владимир Колмаков. — Точно сказать, наберется ли в России иностранной собственности на сумму 300 млрд долларов, сложно. Но раз Медведев утверждает, что такой собственности достаточно, то он, видимо, уверен, что при наличии заинтересованных лиц национализация может состояться.

«СП»: — С начала СВО активно шел процесс переоформления зарубежного бизнеса на российский менеджмент, что-то распродавалось на рынке. Возможно, время для национализации уже упущено…

— Мы знаем, что были сделки по продаже производственных активов, например, за условный рубль. В каком-то смысле это можно сравнить с национализацией. Но обычно национализация — это насильственное действие по отношению к бизнесу. У нас же это было вынужденной мерой, когда иностранный бизнес де-факто остановил работу, подвесил работников в состоянии неопределенности, как и многие контракты. Поэтому эта мера скорее сродни финансовому оздоровлению или антикризисному управлению в широком смысле.

Экономический эффект от национализации сильно зависит от конкретных активов и того, в каком состоянии они находятся. Потому что многие активы, например, условное здание, стоит денег, но если его не использовать по своему прямому назначению, то приносит сплошные расходы — на эксплуатацию, налоги.

Экономист Никита Масленников считает проблему исключительно политической.

— Кто только не требовал от России репараций. И прибалтийские страны, и Польша. Все эти заявления — чисто политическая риторика. Конечно, не отреагировать мы не можем, вот Медведев и сказал свое слово. Это преходящая вещь, не думаю, что она надолго удержится в экономической повестке.

Пока это определение позиций сторон. Нам предъявили претензии, мы защищаемся. Сначала надо довести СВО на Украине до конца. После этого возможно урегулирование взаимных претензий. Россия тоже потеряла от санкций. Кто это компенсирует? Пока ситуация остается неопределенной.

Надо внимательно смотреть на итоги саммита на Бали — будет ли общее коммюнике. Если будет, то с какими оговорками, какие механизмы международной координации останутся. Если мы сейчас начнем чертить новые разделительные линии, то в 2023 году влетим в очередной кризис, как в 2008-м.

Надо решать реальные проблемы в мире. Это глобальная инфляция, долговая мина, потенциальный взлет цены на нефть после того, как западные страны установят потолок на российские углеводороды. Лучше думать о том, как смягчить предстоящий экономический кризис.

По мнению доцента департамента политологии Финансового университета при правительстве РФ Леонида Крутакова, причина медлительности государства заключается в косности кадров.

— Предположу, что российские власти удерживает от национализации иностранных активов надежда на то, что вдруг все наладится. Это похоже на политику умиротворения. Мол, элиты на Западе сошли с ума, потом они сменятся и все опять будет хорошо. Поэтому нам не стоит на это реагировать, лучше проявить выдержку. Но на самом деле в политике действует другая логика. Если оппоненту не отвечать, не бить в ответ, то он начинает наглеть.

Россия промолчала когда у нее забрали без всяких законных оснований консульство в США при Трампе, не ответила достойно. Потом ничего не предприняла в ответ на заморозку золотовалютных резервов. То же самое с национализацией европейских предприятий Газпрома. Сначала это сделала Германия, потом Австрия, теперь Польша. Завтра Прибалтика, Украина. Если такое позволить сделать одним, это начинает приниматься как норма.

Мы, конечно, можем трактовать свое поведение как миролюбие… Есть такое понятие — «терпила». К сожалению, Россия перед коллективным Западом сейчас выступает в такой роли.

«СП»: — Но почему?

— Российское руководство не может выйти за пределы бюджетной онтологии. Мол, то, что в бюджете записано, это и есть правда жизни. Экономический и системный прорыв, который устроил в свое время СССР, наплевав на все бюджетные правила и логику, а просто от энтузиазма и веры в будущее, нам сейчас недоступен. У нас тут же выйдет Силуанов или Набиуллина и скажут, что денег в бюджете нет. Хотя деньги — это всего лишь прологация, мостик из настоящего в будущее.

Поэтому и появился кредит. У США доллары, которые они печатают, не обеспечены ни американскими, ни даже мировыми активами. Но они продолжают эмиссию, потому что эти деньги используются не здесь и сейчас или, как у нас, через валютный рынок перегоняются за рубеж, а вкладываются в проекты в расчете на отдачу через десятилетия. Это долгосрочные инвестиции, связанные обязательствами, товарными контрактами, финансовыми проводками.

Кредит — это выход за бюджетные возможности. А у нас и госкредит практически отсутствует, а уж про ставку рефинансирования ЦБ даже говорить не хочется. Некоторые отрасли мы закрываем льготным финансированием — благодаря этому появились, например, ракеты «Калибр», «Циркон». Кстати, при Сердюкове. Да, он потом заигрался, понял, что у Минобороны куча собственности, стал на этом подрабатывать и погорел, но новейшее оружие появилось благодаря его системной работе.

«СП»: — Деньги, политика, военное дело — всё так переплелось…

— В научной сфере полный цикл от задумки до воплощения изделия, технологий составляет до 50 лет. Те разработки, которые мы сейчас имеем, начинали в советское время, когда, по словам нашего президента, производили только галоши. Это результат советской системы воспитания кадров. А потом произошел кадровый разрыв. ВШЭ наштамповала людей, которые не могут выйти за рамки границ и правил. А в условиях срыва модели выигрывают те, кто готов на риск.

Удивительно, что об этой проблеме сейчас говорят везде, включая федеральные телеканалы, но все равно ничего не делается. Находятся те, кто сдерживает необходимые изменения. Похоже на шизофрению. У нас 40 трлн рублей свободных денег в банковской системе. Это два годовых бюджета страны. Но используются они для финансовых спекуляций и вывода заработка за рубеж. Сломать эту машину трудно. Нужно менять кадровую политику, а для этого нужна политическая воля.